Поиск

– Ох, – вытерев влагу в уголке глаза, он шумно выдыхает. – Нет, я не скрываю лысину.

– Тогда что же такое страшное ты скрываешь, что сам не знаешь, чего ожидать от меня?

– Узнаешь, – говорит, прежде чем развернуться и идти дальше к моему дому.

– А когда именно? – спрашиваю, догнав брюнета за четыре шага, с его двумя широкими.

– Скоро, – коротко бросает, и мы вновь идем в тишине.

Так и не добившись ничего путного от Максима, я шла и думала о его словах. О том, что он может скрывать под всем этим видом умного ботаника и заучки. Может у него протез вместо ноги? Как у Пита Мелларка из Голодных игр. Или он скрывает ужасные шрамы? Как Эмброуз Янг из Меняя лица. Но тогда к чему эти очки и прическа? Может, что бы не привлекать внимание и ни у одной девушки не появилось мысли раздеть его?

В общем, за время нашей тихой прогулки до моего дома, у меня появилось и сразу же отбросилось куча мыслей по поводу недостатков Макса. Я дошла вплоть до того, что Макс превратился в Терминатора. Не Ольку – сестру Машки, которую мы стали так называть после концерта «В огне», – а которого играет в кино Шварценеггер. Не знаю, что думал сам брюнет, но по задумчивому взгляду и прикушенной губе было ясно, что он тоже какие-то важные вопросы решает, и они совершенно никаким образом не касаются экономики и нашего проекта.

Дойдя до моего подъезда, мы зашли внутрь и увидели, что лифт снова не работает, и начали подниматься по лестнице. Макс все также молчал, а я про себя выговаривала электрикам все, что я о них думаю по поводу постоянно сломанного лифта. Нет, ну это уже какое-то издевательство. У нас лифт не работает месяцами, если не годами. И я уверена, что у Макса в подъезде лифт может не работать только, в крайнем случае, неделю. За несколько месяцев. Тогда как у нас, будет все наоборот. Несколько месяцев не работает, и одну неделю работает. И то, с перебоями.

Поднявшись на мой этаж, мы зашли в мою квартиру, которая, на удивление, оказалась совершенно пуста. Раздевшись, я решила, что лучше всего заниматься проектом будет на кухне. Вести Макса в свою комнату, полностью завешанную разными плакатами и постерами «В огне», я не решилась. А потом, за горячими кексами и кофе, мы принялись за наш проект.

Глава 30

Сегодня пятница. С того дня, как мы с Максом занимались проектом у меня на кухне за поеданием кексов и кофе, прошло пять дней. И я уже чувствовала себя практически выпитой досуха. С Эдиком и Лизой я виделась мало, так как каждый из них был занят своими делами.

Эдик почти все свое время проводил на тренировках. Через месяц должны были состояться самые масштабные незаконные гонки в Европе. К нам в город съедутся байкеры со всей Европы за шанс посоревноваться с лучшими гонщиками и выиграть главный приз. Пять миллионов долларов на новый байк, оборудование и механику. И Эдик был намерен победить в этот раз, так как эти гонки проводятся раз в пять лет. Что, конечно, предельно ясно. Где взять столько миллионов долларов, что бы каждый год по пять штук отдавать победителю. Ну, и собственно, эта гонка знаменита не только своим главным призом. Но и опасными и рискованными препятствиями, лабиринтом, в который превращается сам город, и множествами испытаний, выполнив которое, каждый из гонщиков зарабатывает флажок. Флажки – это возможность выиграть еще один приз. Кто соберет больше других, тот получает весьма ценный подарок – два VIP-билета на все гонки в Европе, с оплаченными перелетами и гостиницами. Так что, я очень даже понимаю Эдика. И то, почему он все ночи петляет по городу, узнавая каждый закоулок и переулок, где создатели гонок могут спрятать флажок. Ведь, даже если не получишь главный приз, есть возможность поехать в тур по Европе и шикарно отдохнуть за просмотром международных гонок среди профессионалов.

У Лизы все обстояло не так захватывающе, как у Эдика. У нее появился новый ухажер, к которому она испытывала, пока, только симпатию. Но он упорно поднимался по лестнице к ее сердцу, постоянно приглашая на ужины в самые разные места города, в аквапарк, дельфинарий, кинотеатр и каток. В общем, если Лиза не дома, то она на свидании.

Но это не значило, что наша вечная схватка за конфеты, исчезла. О, нет. Мы с Лизой все также пытаемся первыми забрать конфеты, пока Эдик пожирает предыдущие и строит планы на новые. Когда-то у нас получается, когда-то – нет. Но мы в принципе не очень-то и расстраиваемся. Все равно Эдик на следующий день готовит нам партию горячих, ароматных и вкусных пирожных.

В моих ушах гремела песня «В огне», пока я, мыча в ритм барабанов, спускалась по лестнице. Пары у меня закончились, и я со спокойной душой возвращалась домой. Машку я сегодня видела лишь вскользь в столовой, когда она усадила меня за стол и с мучением на лице уперлась лбом мне в плечо и начала выговаривать все, что у нее на душе. Нам всю неделю не удавалось нормально поговорить, так как каждый был завален своей работой. И оказалось, что ей не повезло. Она с Сосновым попала в Ведьме Анатольевне. Я посочувствовала ей, погладила по голове и купила пирожное с заварным кремом и клубничным джемом. А потом, подсластившись пирожными, мы отправились по своим кабинетам. Макса же я видела всего два раза. На экономике, и после нее, когда к нам подошел Геннадиевич, и сказал, что если возникают вопросы по проекту, обращаться к нему в любое время, а не ждать, пока у нас будет встреча, где мы будем все обсуждать.

И вот, я начала спускаться с крыльца, когда заметила решительно шагающего в сторону Макса. И вроде ничего особенно в этом не было, но меня что-то потянуло вслед за ним. Тихо, что бы он не заметил меня, я прижалась к стене университета и пошла за ним. И остановилась на углу, пока он прошел через парковку, направляясь к… Черт, это ведь она. Та самая машина, которую я видела в тот день, когда Геннадиевич рассортировал нас по парам на проекты. Моя мечта и давняя хотелка, которую, к сожалению, я никогда не смогу себе позволить, – Mercedes Benz SLS AMG этого года. Тем временем, из машины вышел высокий парень в черно-красной бейсболке, черной толстовке и серых джинсах. Лица его я, к сожалению, не видела. Как и лица Макса, шагающего к парню. Подойдя ближе, они пожали друг другу руку и обнялись по-братски, и парень хлопнул Макса по плечу. Тогда как он положил свой рюкзак на капот машины, засунул внутрь очки, а потом стянул через голову свитер, на мгновенье, напрягая мышцы широкой спины, которые я раньше не замечала. Бросив свитер, он ослабил галстук вокруг шеи и вытянул рубашку из-за пояса штанов. Я с неверием наблюдала за ним, страшась и, в то же время, жаждая, что бы он повернулся.

Он ведь говорил мне, что с образа ботаника не выходит, потому что уже привык к нему. Что ему незачем вновь быть тем парнем, которым он был в школе. И что он не общается ни с кем со своих старых знакомых. Об этом он мне рассказал в среду, когда мы встретились в кафе, что бы уточнить наш первоначальный план проекта и саму презентацию. Но по тому, что я увидела, стало ясно, что он не прекратил общаться со своими старыми друзьями. И что он с удовольствием лишается своего образа ботаника.

Я ушла домой сразу после того, как Макс закинул себе рюкзак на спину, обошел машину, заодно пытаясь разворошить свои волосы ладонями. Не помню, как добиралась домой, но очнулась я уже у себя в комнате от стука в дверь.

– Ку-ку, бездельникам, – с улыбкой говорит Эдик, заходя в мою комнату.

– Привет, – отвечаю хриплым голосом.

– Что случилось, мелкая? Ты заболела? – с тревогой в голосе спросил Эдик, присаживаясь на постель, где я сижу в своей большой кофте, с накинутым на голову капюшоном.

– Нет, – качаю головой. – Все нормально.

Хотя, на самом деле, ни черта не нормально. Я чувствую себя преданной, обманутой, использованной. Словно все, во что я верила неправда и теперь передо мной открыли дверь совершенно другого, неизвестного и чужого мира.

– Нет, не нормально, – качает он в ответ головой. – Что-то случилось, и я хочу знать, что именно. У тебя же нет от меня секретов?

– Нет, конечно же, нет, – на моем лице появляется небольшой проблеск, намек на улыбку.

– Тогда выкладывай все, что тебя тревожит.

Я не выдержала, и рассказала. Про Макса. Про то, что он на самом деле не ботаник, а всего лишь создает вокруг себя такой образ, так как вновь боится быть использованным. О том, что он начинает мне нравиться, хотя я этого не понимала до некоторого времени. И что он, скорее всего, меня обманывает. Также я ему рассказала, как легко тот избавляется от образа ботаника и садится в машину вместе с незнакомым мне парнем.

– Так пойди к нему и разберись, – говорит Эдик, откинувшись на мою подушку и спокойно пожимая плечами.

– С чем разбираться? Что я ему скажу, когда приду? – поднимаю на мужчину непонимающий взгляд. Как я вообще могу заявиться к нему домой и еще пытаться с чем-то разбираться? – Я вообще сомневаюсь, что он будет отвечать на мои вопросы. Я ведь ему никто.

– Но это волнует тебя. И, судя по тому, что ты рассказала, ты ему тоже нравишься, – заключает Эдик, и я мгновенно замираю от шока.

– Нет, – качаю головой. – Я ему не нравлюсь.

– Нравишься, – упрямо кивает он в ответ. – Мелкая, я тоже мужчина, а не только твой дядя. И я, как никто другой, понимаю логику парней. Особенно тех, в окружении которых я живу.

– С чего ты взял, что он похож на парней из твоего окружения? Макс совсем не такой.

– Как раз такой, – вновь кивает он. – Потому что, во-первых, ботаники, какие-бы они не были, не ездят на спортивных байках.

– Откуда ты…? – спрашиваю, удивленно смотря на дядю.

– Я видел, как он подвозил тебя домой тем утром, – спокойно отвечает Эдик, как будто его это вообще не волнует.

– А как же ты? – спрашиваю, напоминая дяде его прошлое.

– Я? – удивленно переводит он на меня взгляд. – Ну, что касается меня, то в школе мне байки не нравились. Я вообще не был сторонником таких опасных вещей. Это уже потом меня затянуло. Весь этот адреналин, кайф.

– А причем здесь адреналин?

– Потому что каждая поездка на байке – это лотерея со смертью. Даже я, уже столько лет езжу на байке, но каждый раз боюсь, что не вернусь обратно. Потому что, как только я сажусь на байк, моя жизнь становиться маленьким камнем на дороге. И твой Макс это прекрасно понимает. Даже больше, он не планирует проигрывать в этой лотерее. Ведь, он оказался не дурак, раз отказался везти тебя в дождь. Там уж точно все решает лотерея. К камням присоединяется мокрая дорога, – задумчиво посмотрев перед собой, он переводит насупленный взгляд на меня. – И вообще, не обо мне сейчас речь. А о твоем парне с кучей тайн.

– Он не мой парень.

– Это пока, – коротко бросает он, перед тем как продолжить разговор. – Во-вторых, каждый, кто хоть раз сел за руль байка, уже никогда не сможет от этого отказаться. Это, как зависимость. Ты знаешь, что однажды не вернешься домой, но все равно на него садишься. Потому что вновь хочешь ощутить рев двигателя под собой. Ветер, бросающийся в лицо и адреналин в своих жилах. Так что, поверь мне, хоть что говорит Макс о том, что он больше не хочет возвращаться к тому, кем он был раньше, это не так. Потому что нельзя просто так скрыть значительную часть себя. Рано или поздно, но она вырвется на свободу.

– И что ты предлагаешь мне делать? – спрашиваю, переваривая услышанные от него слова.

– Поговорить с ним. Не пытайся отговариваться как-то, как вы женщины умеете. Просто приди к нему, и заставь ответить на все твои вопросы.

– Ладно, я попробую.

– Вот и отлично. И хватит вешать нос. Все образумиться, – напоследок щелкнув меня по носу, он поднимается с моей кровати и выходит из комнаты.

– Кстати, – почти выйдя, он заглядывает ко мне. – А не тот ли это парень, который солист твоей группы?

– Ты про Рейва? – спрашиваю, дождавшись его кивка. – Но при чем тут он?

– Ну, вы же в понедельник сидели на кухне, и не заметили, когда я пришел. А я смотрю, твой этот ботаник, на солиста этого похож. Как близнец, только в очках.

– Странно, – опустив голову, раздумываю над его словами. – А ты уверен?