– Ты мой, – говорит она.
С невероятной для него скоростью Марсель скидывает рюкзак и вытаскивает стрелу из колчана.
– Нет! Сабина, беги! – ахнув, кричит Аилесса.
Та с трудом поднимает голову. Она выглядит пугающе с кровью, размазанной по лицу и над одним глазом.
Марсель натягивает тетиву лука. Но его плечи сгибаются, словно его вот-вот стошнит.
– Беги! – вновь кричит Аилесса.
Вздрогнув от звука, Марсель выпускает стрелу. Она проносится мимо Сабины, едва не задевая ее голову. Но это приводит девушку в чувство, и, схватив что-то с дерева, она устремляется прочь. Лес тут же скрывает ее из виду.
– Merde! – восклицает Жюли и склоняется над землей.
Спина Аилессы расслабляется под моими пальцами. Полный злорадства взгляд возвращается ко мне, а челюсти сжимаются. Ее подруге удалось сбежать, к тому же она уверена, что я не посмею перерезать ей горло, потому что наши души связаны. По крайней мере, так считает она. Но я вскоре выясню это. А затем заставлю ее страдать. Она станет умолять меня убить ее.
– Ты умрешь, Костяная волшебница. – В моем язвительном тоне слышится убийственная ярость. – Потому что ты моя.
10. Сабина
Я пробегаю мимо Шато Кре и резного герба короля Годара с вороном и розой. Огонь и лед пронзают мои вены с каждым ударом сердца.
Аилесса погибла. Ее убил amourе. Я опоздала.
Я вытираю слезы дрожащими руками. И пальцы тут же покрываются кровью. Она повсюду – на шее, на волосах, на платье, на рукавах.
Но перед глазами встает не это, а горло Аилессы. Камни Кастельпонта. Нож ее amourе.
Я зажмуриваюсь. Успокойся, Сабина. Ты не можешь знать наверняка, что Аилесса мертва.
Парень колебался. Возможно, он так и не смог убить ее. Возможно, ей еще можно помочь.
Я мчусь по высеченным приливом туннелям под древним замком, а затем по последнему туннелю во внутренний двор. Ночь уже почти закончилась, но Одива наверняка еще бодрствует в ожидании нашего появления.
Как мне объяснить ей, что произошло? Это все моя вина.
Я уже вижу впереди двор, когда вновь накатывает головокружение. Стиснув зубы, я упираюсь рукой о стену туннеля. Благодать, полученная от саламандры, помогла мне оправиться от нападения девушки в капюшоне, но я потеряла слишком много крови. По дороге сюда я едва не лишилась сознания, так что даже пришлось опуститься на землю и зажать голову между колен. Но это стоило мне драгоценного времени. Я не могу допустить это снова.
– За последние два года я сделала для тебя все, что могла. – Голос Одивы чуть громче шепота, но он отдается от стен большой пещеры.
В груди все сжимается. И на мгновение мне кажется, что она обращается ко мне – ведь моя мать умерла два года назад, – но, когда черные пятна перед глазами исчезают, я вижу matrone в центре двора в свете огромной луны. Она стоит ко мне спиной, раскинув руки в стороны. Она молится – полностью отдаваясь мгновению, – иначе уже заметила бы меня. Шестое чувство, полученное от ската, и эхолокация, позаимствованная у летучей мыши, предупредили бы ее о моем появлении.
– Время на исходе, – продолжает она. – Дай мне знак, Тирус. Дай понять, что ты чтишь мои жертвы.
Тирус? Я перевожу взгляд на ладони Одивы. Они обращены вниз, к Подземному миру, а не вверх, к ночным небесам. Я хмурю брови. Леуррессы поклоняются Тирусу – мы приводим к нему души нечестивых в ночь переправы, – но все молитвы обращаем к Эларе, которая слышит мольбы праведников. По крайней мере, меня учили именно этому.
Я отталкиваюсь от стены. Сейчас это не имеет значения. Аилесса в опасности.
Я готова молиться любому из богов, лишь бы спасти ее.
– Matrone!
Одива напрягается. Я вступаю в серебристый свет Огня Элары, и matrone тут же поворачивается ко мне лицом. Но я замечаю, что в руках она сжимает какой-то кулон на золотой цепочке, поверх трехъярусного ожерелья с костями благодати. Она быстро прячет это в кармане, но мне удается уловить красный отблеск.
– Сабина. – Ее черные глаза сужаются, когда она скользит взглядом по ранам у меня на руке, голове и талии. И тут же возвращается к моему лицу. – Что случилось? – Ее нижняя губа начинает едва заметно дрожать. – Аилесса тоже ранена?
И в этот момент я чувствую, насколько сложно мне смотреть ей в глаза. У меня пересыхает в горле, а слезы прокладывают свой путь по щекам.
– Мы оказались не готовы, – выдыхаю я, не зная с чего начать.
Одива подходит так близко, что череп летучей мыши, прикрепленный к ее короне из позвонков гадюки, нависает надо мной.
– Не готовы? К чему?
– Встрече с ее amourе. В отличие от него самого. И его сообщников. Их оказалось двое. Они знали кто мы. И хотели убить нас.
Между темными бровями matrone появляется морщина от ярости и замешательства.
– Ничего не понимаю. Аилесса самая многообещающая из Леурресс за последнее столетие. – Этого комплимента она никогда не говорила моей подруге. – Как могли какие-то простолюдины… – Ее голос срывается, словно она не может вдохнуть воздуха.
– Девушка выкопала кости благодати под мостом. – Я протягиваю руку вперед из-за спины и показываю пустое ожерелье Аилессы.
Как свидетельница, я должна была вновь привязать к нему кости благодати. Стыд прожигает меня изнутри и опаляет щеки. До сегодняшнего дня я верила, что моя лучшая подруга непобедима, но мне следовало закопать ее кости поглубже и лучше их охранять. И тогда Аилесса смогла бы защититься.
– Девушка заявила, что ее отца убила Ашена, и amourе Аилессы, видимо, вызвался помочь ей отомстить.
Одива распрямляет плечи. Легкий ветерок треплет ее волосы цвета воронова крыла и сапфировое платье, но тело словно застывает. Наконец ее губы начинают шевелиться.
– Она жива? – шепотом спрашивает она. – Они убили мою дочь?
Прерывистое рыдание вырывается у меня из груди.
– Я не знаю.
Она хватает меня за подбородок.
– Где костяная флейта?
Озноб холодными струями скользит по спине, когда ее черные глаза прожигают меня. Я никогда не видела на лице Одивы такой злобы и отчаяния.
– Она… – лежит на дне русла реки. – Они забрали ее.
Одива скрипит зубами.
– Ты уверена? – медленно и многозначительно произносит она.
– Да.