Первая красавица

– Убита в хлам.

– Мы обязательно ее достанем и…

– Не стоит, мне до нее нет дела.

Холли невольно задумалась, что это за человек, раз его совершенно не волнует такая дорогая машина. Помогая пострадавшему усесться в машину, Холли почувствовала, как на пару секунд он прижался к ней еще крепче, скользнув грудью по ее груди и скривившись от боли.

Как же быстрее всего добраться до больницы? И что у него с ногой? Он более-менее ходит и говорит, но вдруг там что-то серьезное? Может, он хочет позвонить кому-нибудь из родственников? И нет ли у него сотрясения?

Холли уже собиралась задать один из десятка роившихся в голове вопросов, но стоило ей только повернуться к незнакомцу, как она невольно залюбовалась точеными чертами лица. Темные бездонные глаза, коротко стриженные заиндевевшие волосы цвета воронова крыла… Какое же у него необычайно красивое лицо! И при этом такое мужественное… А чего только стоит золотистая кожа! Похоже, в заснеженных сумерках ей попался гость из далеких краев. Холли почувствовала, как на мгновение ее сердце замерло, а потом забилось с новой силой.

Так странно, что это с ней?

Она почувствовала, как краска заливает ей щеки.

– Как ты?

– Неплохо, если, конечно, не считать распоротую ногу.

При этих словах Холли наконец-то немного пришла в себя и с ужасом уставилась на пропитанную кровью штанину.

– Нужно срочно доставить тебя в больницу. – Она прибавила газу.

– А далеко до нее?

– Достаточно. – Огромным усилием воли Холли заставила себя сосредоточиться на дороге, вместо того чтобы снова разглядывать завораживающее лицо. – Ты же не местный, я угадала?

– По мне сразу видно? – Прислонившись головой к окну, Луис задумчиво разглядывал свою спасительницу, пытаясь отогнать странное чувство, что он разбился, умер и попал в рай, иначе почему рядом с ним сейчас сидит это ангельское создание? Гладкая, атласная кожа, огромные глаза цвета василька, светлые волосы, свободно рассыпанные по плечам и так не похожие на те замысловатые прилизанные прически, к каким он привык в Лондоне… Разглядывая незнакомку, Луис даже на пару секунд забыл о пульсирующей в ноге боли.

– Ты одет совсем не по погоде, никто из местных не рискнул бы выбраться в таком виде из дома. Знаешь, в такой снегопад я не доеду до больницы, так что я им сейчас позвоню и узнаю, могут ли они прислать за тобой вертолет.

Вспомнив, что все это из-за его собственного безрассудства, Луис густо покраснел.

– Не нужно вертолета, я сам справлюсь.

– Ты серьезно? – улыбнулась Холли, и на ее щеках появились ямочки. Луис еще ни разу в жизни не видел столь очаровательной девушки. – Кстати, может, уже познакомимся? Холли Джордж.

– Холли Джордж, – задумчиво протянул Луис. – А как ты тут вообще оказалась? Да еще в такую погоду? Наверняка родители уже волнуются и гадают, куда ты пропала.

– Я живу одна, совсем неподалеку отсюда. Я услышала скрип тормозов, решила, что кто-то попал в беду, и сразу же примчалась сюда. Я еще думала, что стоит позвать Бена с Эйбом, но пока они еще сюда добрались бы… Это главная трудность, с которой приходится сталкиваться в такой глуши, как наша. Если с тобой что-то случилось в снежную зиму, тебе остается лишь скрестить пальцы и надеяться, что сумеешь продержаться пару часов, пока к тебе подоспеет помощь.

– А кто такие Бен с Эйбом?

– Бен наш главный пожарный, а старый Эйб – местный доктор.

– Неплохо звучит.

– А сам ты тут как оказался?

– Бежал от внутренних демонов.

Искоса взглянув в черные глаза, Холли сразу поняла, что он не из тех, кто станет откровенничать, даже если она решится задать прямой вопрос. Вот только откуда пришло это понимание? Она же никогда не была тонким ценителем людских душ.

– Видишь те огни? – Свернув с главной дороги, Холли поехала по привычной грунтовке. – Там мой коттедж, я… у меня приют для животных.

– Что?

– У меня приют для животных, его уже даже видно, если хорошенько приглядеться. Сейчас у меня почти пятьдесят подопечных. Кошки, собаки, две лошади, ослик… В прошлом году у нас даже парочка лам обитала, но, к счастью, их взяли в детский зоопарк.

– Кошки… лошади… ослик… – Нет, он точно умер и оказался в другом мире.

– Ну а ты чем занимаешься? Кем работаешь?

– Я… – Они остановились у небольшого ярко освещенного каменного коттеджа. Холли обернулась, и Луис затаил дыхание, наконец-то сумев хорошенько разглядеть ее ангельское лицо. Холли оказалась не только счастливой обладательницей самых ярко-голубых глаз, которые ему только приходилось видеть, но еще и необычайно густых темных ресниц и пухлых, изящно очерченных губ. На тонких длинных пальцах, сжимавших руль, не было ни одного кольца, да и вообще на ней не было ни одного ювелирного украшения, а надетая на ней одежда – сугубо простая, практичная и немодная – джинсы, свитер, штормовка, резиновые сапоги и вязаная шапочка с рождественскими мотивами. Проще говоря, простота и естественность во всем. Давненько ему уже не доводилось сталкиваться с такими людьми.

– А тебя-то как зовут? Подожди, я сейчас помогу тебе вылезти и осмотрю ногу, а потом решим, что нам с тобой делать. У меня полно тут всяких бинтов и лекарств, так что, если рана не слишком серьезная, я смогу прямо на месте ее обработать.

Согнувшись и едва удерживая на себе мускулистое тело, Холли прекрасно понимала, что он старается на нее не наваливаться, но все равно едва стояла на ногах, чувствуя, как внутри ее все напрягается от жара прижимающегося к ней тела. И, как всегда волнуясь, она без остановки болтала, пока они с черепашьей скоростью ползли, утопая в снегу, к ее коттеджу. Когда они наконец-то добрались до кухни, Луис тяжело уселся на сосновый стул.

Отлично, именно такую обстановку Луис всегда и ненавидел. Сельские мотивы и старая рухлядь. Огромная бесполезная стенка, занимавшая массу пространства, которое можно было бы использовать с пользой, престарелая плитка на полу и столь же древний и дряхлый коврик под сосновым столом. За стеклянными дверцами громоздились горы разномастных тарелок и чашек, а повсюду красовались картинки в рамочках и прочие бесполезные побрякушки, от которых у любого порядочного дизайнера мигом разболелись бы зубы.

И все же…

Луис пристально наблюдал, как Холли достает из шкафчика аптечку.

– Сперва тебе придется снять с меня брюки, – заметил он.

Ну конечно. Снять с него брюки? Холли еще никогда не чувствовала подобного напряжения в своем собственном доме, и, даже несмотря на то что старательно отводила глаза от рваной раны на подтянутой ноге, она неизбежно раз за разом снова притягивала к себе ее взгляд.

– Лучше я разрежу штанину.

Когда Холли опустилась перед ним на колени, Луис вдруг почувствовал невероятно сильный и совершенно неожиданный прилив сексуального желания. У него аж дух захватило. Почему же она так на него действует? Что в ней такого? Ни длинных ног, ни облегающей одежды… Лишь пышные и невероятно уютные формы, угадывающиеся под теплым свитером и выцветшими джинсами, но при этом еще и невероятно соблазнительные…

Извинившись, что ей придется окончательно испортить дорогие брюки, Холли принялась осторожно разрезать штанину, и Луис невольно представил, как обнаженная Холли встает перед ним на колени и предлагает всю себя в его полное распоряжение. От одной этой мысли он слегка вздрогнул, и Холли сразу же остановилась, подняв на него глаза.

– Очень больно?

Интересно, что она сделает, если прямо сказать, о чем он сейчас думает?

– Я, конечно, понимаю, что ты смелый и готов терпеть, но лучше сразу скажи, если станет действительно больно. Или…

Холли снова полезла в аптечку, достала какие-то таблетки и налила стакан воды.

– Пей, это обезболивающее. Очень сильное, так что, думаю, поможет. – Она почувствовала, как от одного его взгляда по всему ее телу побежали мурашки. Так странно, он только смотрит, а ей уже кажется, что он неторопливо ее ласкает… – Ты так и не сказал, как тебя зовут…

Холли продолжала осторожно срезать штанину, стараясь не думать об обнажающихся мускулистых ногах, и от этого снова начала болтать.

– А, точно. Я Луис, Луис… Гомес. – Остается надеяться, что главный садовник, присматривающий за их поместьем в Бразилии, не обидится, что у него одолжили фамилию. Луис почему-то вдруг решил не называть своего настоящего имени. К тому же, оказавшись в этой глуши, да еще и наедине с преклонившей перед ним колени женщиной, он действительно чувствовал себя совершенно иным человеком. Может же он, в конце концов, хоть на пару часов расслабиться и забыть о работе и преследовавших его демонах?