Крестовый поход машин

Из аппарата связи послышался треск, а потом раздался взволнованный голос Вергиля Тантора:

– Примеро Атрейдес, ваши подозрения оправдались! Наши сканеры засекли секретный лагерь мыслящих машин на плато. Кажется, это передовой плацдарм – там масса строительных машин, тяжелого вооружения и боевых роботов.

– Отличная работа, Вергиль, – отозвался Вориан. – Начинается главная потеха.

Ксавьер обернулся и бросил взгляд на погруженного в себя Ренгалида. Старец не желал больше видеть солдат Джихада.

– Здесь мы закончили, Вориан. Возвращаемся на флагман. Сейчас у нас будет масса дел.

Единственного будущего не существует. Для человечества всегда существует множество вариантов будущего, и они реализуются в зависимости от событий, с виду совершенно случайных.

Хроники муадру

Зимия поражала воображение – этот город был вершиной культуры свободного человечества. Обсаженные деревьями бульвары, словно лучи, отходили от величественного комплекса правительственных зданий и огромной мемориальной площади. По площади в разных направлениях беспрерывно деловым торопливым шагом куда-то шли мужчины в костюмах-двойках и дамы в расшитых платьях.

Иблис Гинджо, хмурясь, спешил по этому огромному пространству, направляясь к величественному Дому Парламента. Громада здания создавала иллюзию надежности, внушала веру в незыблемость хода вещей.

Но нет на свете ничего вечного. Ничто не вечно и ничто не надежно.

Его работой было вдохновлять людей, побуждать их к действию, убеждая, что злокозненные машины могут в любое время напасть на любую планету и что есть и среди людей подлые шпионы, втайне сохранившие верность Омниусу, и эти негодяи есть даже здесь, в самом сердце Лиги.

Временами Иблис преувеличивал опасность, но исключительно ради успеха борьбы.

Иблис – широкоплечий сильный мужчина с квадратным открытым лицом – был одет в просторный черный блейзер, украшенный золотым шитьем и сверкающими браслетами. Отстав на несколько шагов, за ним следовали несколько полицейских Джихада – агентов джипола, – всегда готовых молниеносно применить свое смертоносное оружие. Поблизости всегда могли затаиться изменники или наемные убийцы, служащие машинам.

Двадцать лет назад Иблис даровал себе титул «Великого Патриарха Джихада Серены Батлер», и толпа бешено приветствовала своего вождя, стоило ему появиться на публике. Он произносил речи, сплачивал людей, учил их, как думать и как поступать. Подобно Вориану Атрейдесу, Иблис некогда был доверенным человеком машин на Земле. Теперь он стал оратором и государственным деятелем высшего ранга – королем, политиком, религиозным лидером и верховным главнокомандующим, – окутанным во всех своих ипостасях одним харизматическим покрывалом. Он сам, без посторонней помощи проторил свой путь, беспрецедентную дорогу, приведшую его в элиту человеческого сообщества. Он знал историю и ясно видел в ней свое место.

Когда он, поднявшись по широким ступеням подъезда, вступил в высокое, украшенное огромными фресками фойе, в толпе парламентариев и чиновников воцарилась мертвая тишина. Иблис любил смотреть, как начинают люди мяться в его присутствии, краснеть и заикаться от смешанного чувства благоговения и страха.

Перед украшенной нишей – гробницей убиенного сына Серены Батлер Маниона – Иблис остановился с должным смиренным почтением. Манион, которого скульптор изваял в виде ангела, стоял, раскинув руки, готовый принять в дар охапки оранжево-красных ноготков, горевших, словно маленькое скопление сверхновых. Ноготок давно стали называть «цветком Маниона».

Зал был полон. Все места были заняты аристократами или планетными представителями. Именитые гости находились даже в проходах, усевшись на недавно изобретенные портативные кресла-подвески, которые могли парить в любом доступном месте.

Впереди всего собрания сидел монах в оранжево-желтом одеянии, не спускавший глаз с тяжелой прозрачной емкости, внутри которой, в поддерживающей жизнь голубоватой электрожидкости, находился живой человеческий мозг. Стоило ему взглянуть на почитаемого когитора, как Иблис испытал головокружительную радость воспоминаний о мозге древнего философа по имени Экло, поделившегося своими знаниями с Иблисом, бывшим тогда на Земле всего лишь надзирателем рабов. Да, какими горячими, полными надежд и возможностей были те незабываемые дни…

Этот же когитор, мозг женщины-философа по имени Квина, не слишком охотно делился с Иблисом, не хотел давать советы. Но несмотря на это, Иблис часто приезжал в Город Интроспекции, чтобы просто посидеть у емкости с мозгом Квины в надежде чему-нибудь научиться. В своей жизни он видел только двух когиторов, но замечательные органические мыслящие единицы не переставали до глубины души впечатлять его. Они настолько превосходили Омниуса, были настолько изящны и так человечны, несмотря на свои очевидные физические ограничения.

Заседание парламента уже продолжалось несколько часов, но до появления Иблиса на нем не могло происходить ничего важного. Так было устроено заранее. Незаметные союзники Иблиса среди Представителей Лиги блокировали работу парламента бюрократическими процедурами и многословными обсуждениями ничего не значащих мелочей, чтобы тем эффектнее выглядел Иблис Гинджо, сразу решающий все проблемы.

На трибуне стоял представитель Хагала Хостен Фру и бубнил что-то невразумительное по поводу ничтожной коммерческой проблемы – спора между корпорацией «Вен-Ки» и правительством Поритрина в связи с патентами и правами на продажу плавающих светильников, начавших входить в моду.

– Исходная концепция основана на работах помощницы саванта Тио Хольцмана, но «Вен-Ки» торгует новой технологией без всякой компенсации Поритрину, – гудел с трибуны Хостен Фру. – Я предлагаю создать комитет, чтобы разобраться в существе дела и вынести решение…

Иблис мысленно улыбался. Ага, и ничего этот комитет не сможет решить. Хостен Фру казался абсолютно некомпетентным политиком, блокировавшим работу Лиги высосанными из пальца проблемами и выставлявшим правительство в неприглядном свете – таким же бессильным, как Старая Империя. Но никто даже не подозревал, что представитель Хагала был всего лишь тайным агентом Иблиса. И эта марионетка превосходно делала свое дело: чем более очевидной становилась некомпетентность правительства, чем больше показывала Ассамблея Лиги свою неспособность решать даже простые вопросы, особенно в критических ситуациях, тем больше дел делегировалось на рассмотрении Совета Джихада – органа, полностью подконтрольного Иблису Гинджо.

Излучая несокрушимую уверенность в себе, Иблис торжественно вступил в зал заседаний. Как приближенный самой Серены Батлер, он являлся полномочным представителем всего человечества в Священном Джихаде против мыслящих машин.

После беспощадного атомного разрушения Земли прошло десять бурных лет. Старый Манион Батлер ушел с поста вице-короля Лиги, попросив, чтобы на это место была назначена его дочь Серена. Она была избрана под шумное одобрение собравшихся, но настояла на том, чтобы ее называли лишь «временной вице-королевой» до окончания войны. Иблис был в полном восторге. Постепенно он втерся в доверие к Серене и стал ее ближайшим советником. Он писал для нее речи, разжигая истерию крестового похода против машин.

Высоко подняв голову, он прошествовал по устланному толстым ковром проходу и подошел к трибуне. Проекторы показали увеличенное лицо Иблиса на экранах по обе стороны зала. Хостен Фру, немедленно проявив должную почтительность, замолчал и, низко поклонившись, сошел с трибуны.

– Я с радостью отдаю оставшееся в моем распоряжении время выступления нашему Великому Патриарху.

Иблис взошел на сцену, пересек ее и, сложив на груди руки, формально поблагодарил Хагальского представителя, спешно покинувшего, сцену, за любезность. Прежде чем Иблис успел собраться с мыслями, из зала раздался протестующий голос:

– Я требую соблюдения порядка!

По голосу Иблис тотчас узнал женщину – Муньозу Чен, докучливую представительницу отдаленной планеты Лиги – Пинкнона.

Иблис обернулся к ней, с трудом сохранив на лице маску терпения. Тем временем представитель Пинкнона, встав, заговорила:

– Я сегодня уже ставила вопрос о дополнительных полномочиях, переданных от парламента Совету Джихада без соответствующей процедуры. Обсуждение было отложено до того момента, когда на заседании Ассамблеи появится авторитетный член Совета. – Чен сложила руки на маленькой груди. – Я полагаю, что Великий Патриарх Гинджо уполномочен выступать от лица Совета.

Иблис холодно улыбнулся женщине.

– Я не для этого пришел сегодня в Ассамблею, мадам Чен.

Но эта несносная женщина и не думала садиться.

– На повестке дня незаконченное дело. Официальный протокол требует решить его, прежде чем переходить к следующему вопросу.

Иблис умел улавливать нетерпение толпы и использовать его к своей выгоде. Они пришли слушать его, а не следить за утомительной дискуссией о несущественных протокольных проблемах.

– Вы сами даете сейчас наглядный урок, объясняя, зачем был образован Совет Джихада: чтобы принимать быстрые и неотложные решения, не увязая в бюрократической трясине.

По залу прокатился одобрительный ропот. Улыбка Иблиса потеплела.

В течение первых тринадцати лет объявленного Сереной Батлер Джихада Парламент Лиги изо всех сил старался решать экстренные вопросы военного времени с помощью той же неуклюжей государственной системы, что действовала в течение предыдущих столетий неустойчивого мира. Вышло так, что пока политики торговались, взвешивая «за» и «против», целые протектораты исчезали под натиском машин, не дождавшись спасательных экспедиций. После катастроф, постигших Эллрам и Колонию Перидот, возмущенная Серена Батлер обратилась к парламенту с пламенной речью. Она выразила свое негодование и (что было еще хуже) разочарование тем, что парламентарии ставят свои личные амбиции выше необходимости борьбы с реальным врагом.

Стоявший тогда рядом с ней Иблис немедленно перехватил инициативу и предложил создать Совет Джихада, который бы взял на себя оперативное решение всех вопросов, непосредственно связанных с Джихадом, оставив в ведении парламента менее неотложные торговые, общественные и внутренние дела, которые можно было обсуждать в ходе неторопливых парламентских дебатов и слушаний. Военные вопросы надо было решать быстро, не отвлекаясь на мелочи, и тут тысячеголосый парламент мог служить только досадной помехой.

Во всяком случае, Иблис сумел убедить в этом парламентариев. Его предложение прошло подавляющим большинством голосов.

Но даже теперь, десятилетие спустя, старые политические методы продолжали тормозить прогресс. Одобрительный ропот ласкал слух, и Иблис снова посмотрел на представительницу Пинкнона взглядом, исполненным многострадального терпения.

– И в чем же заключается ваш вопрос?

Муньоза Чен, казалось, не замечала поднявшегося в зале шума.

– Ваш Совет продолжает находить все новые и новые функции, подпадающие под его юрисдикцию. Изначально ваша работа ограничивалась надзором за армией Джихада в вопросах проведения военных операций и за деятельностью джипола. Теперь Совет занимается беженцами, распределяет финансирование и припасы, вводит новые пошлины и налоги. Когда кончится эта тревожная экспансия и движение к авторитаризму?

Иблис про себя решил, не откладывая, поручить командующему полицейскими силами Йореку Турру тайно покопаться в биографии этой женщины. Может быть, придется даже найти «свидетеля», который выступите неопровержимыми доказательствами «сговора» Чен с мыслящими машинами. Турр такие вещи хорошо умел. А может, она, как это ни прискорбно, скончается от какой-то не обнаруженной ранее болезни.

Иблис принялся невозмутимо отвечать:

– Оказание помощи выжившему мирному населению и беженцам из зоны военных действий – очень важная часть мандата Совета, как и подготовка военно-полевых хирургов, распределение медикаментов и продовольствия. Когда мы всего лишь год назад отвоевали Тиндалл у машин, Совет Джихада немедленно приступил к гуманитарным операциям. Введением экстренных законов о налогах на роскошь на благополучных планетах мы смогли дать этим нечастным людям кров, лекарства, надежду. Если бы мы оставили все это на усмотрение Парламента Лиги, мадам Чен, то вы бы до сих пор обсуждали этот вопрос на своих открытых заседаниях. – Он обвел взглядом подиум, а потом, словно подумав, добавил: – Я не слышал ни одной жалобы от населения Тиндалла.

– Но расширение Советом пределов своей компетенции без соответствующего голосования…