Дюна: Дом Харконненов

Гурни дрался отчаянно, но удары ногами и прикладами свалили его на пол. Приподняв голову, он заметил, что Криуби следит за тем, как Бхет волокут к выходу. Гурни рванулся, стараясь сбросить массивного гвардейца, который прижимал его к полу.

Из-за мелькающих в воздухе затянутых в перчатки рук и обутых в сапоги ног он видел, что односельчане сидят за столами, напуганные, словно овцы. Они смотрели на происходящее расширенными глазами, но оставались неподвижными, как камни, уложенные в стену.

– Помогите, будьте вы прокляты!

Один из солдат ударил Гурни в солнечное сплетение, отчего у молодого человека перехватило дыхание и к горлу подступила тошнота. Голос Гурни пресекся, он не мог дышать. Перед глазами заплясали черные пятна. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем солдаты отпустили его.

Гурни приподнялся на локтях и увидел искаженное отчаянием лицо Бхет, которую солдаты Харконненов волокли в ночь.

Охваченный яростью, задыхающийся от собственного бессилия, Гурни поднялся на ноги, изо всех сил стараясь сохранить равновесие и не лишиться чувств. Он услышал, как взвыл двигатель тюремной машины на площади. Фургон, осветив огнями окна таверны, с ревом взмыл в воздух и полетел в другую деревню за новыми пленницами.

Сквозь распухшие веки Гурни посмотрел на своих земляков. Чужаки. Он кашлянул и выплюнул на пол сгусток крови, вытер рукавом губы. Обретя голос, он заговорил:

– Ублюдки, что вы сидите, как сукины дети? Вы не шевельнули даже пальцем, чтобы помочь мне! – Отряхиваясь, он продолжал сверлить взглядом этих трусов. – Как вы могли допустить, чтобы они сделали все это? Они же забрали мою сестру!

Но эти люди оказались пугливыми, как овцы. Да, собственно говоря, они всегда были ими. Но теперь Гурни понял, что от них и нельзя ждать ничего иного.

Он презрительно плюнул в сторону этих баранов слюной, смешанной с кровью, подошел к двери и вышел на улицу.

Тайны – очень важный аспект власти. Умелый правитель распространяет секреты для того, чтобы держать людей в повиновении.

    Принц Рафаэль Коррино. «Рассуждение о власти в галактической империи», двенадцатое издание

Человек с лисьей мордочкой стоял на балконе второго уровня своей Резиденции в Арракине, внимательно вглядываясь в обширное пространство атриума.

– Вы уверены, что они знают о нашем маленьком вечере, х-хм-ма?

Губы человека потрескались от сухого воздуха, потрескались давно, много лет назад.

– Все ли персональные приглашения разосланы? Извещено ли население?

Граф Хазимир Фенринг повернулся к высокому стройному начальнику своей гвардии Джеральдо Уиллоубруку – мужчине с безвольным подбородком. Офицер, затянутый в красный с золотым шитьем мундир, в ответ утвердительно кивнул, щурясь от яркого света, лившегося сквозь призматические стекла окон, прикрытых защитными полями.

– Это будет грандиозный праздник, посвященный годовщине вашего пребывания здесь, сэр. У ворот дворца уже собираются толпы нищих.

– Х-х-хм-ма, хорошо, очень хорошо. Моя жена будет довольна.

По нижнему этажу пробежал шеф-повар, кативший на кухню серебряный кофейный сервиз. В воздухе носились дразнящие ароматы экзотических супов и соусов, готовившихся для предстоящего празднества, на углях жарилось мясо животных, никогда не обитавших на Арракисе.

Фенринг крепко взялся за окантованные железом деревянные перила балюстрады. Сводчатый готический потолок, отделанный элаккским деревом, уходил вверх на два этажа, заканчиваясь гигантской крестовиной и крышей из прозрачного плаза. Сам Фенринг, хотя и был силен и мускулист, не отличался высоким ростом и чувствовал себя карликом в этом исполинском зале. Он сам спроектировал потолок в этом зале и в зале трапез. Новое, восточное крыло также строилось по его вкусу – с элегантными комнатами для гостей и роскошными частными бассейнами.

Все десять лет своего пребывания на посту имперского наблюдателя этой пустынной планеты Фенринг постоянно занимался строительством. После изгнания из Кайтэйна и отлучения от двора Шаддама граф хотел во что бы то ни стало оставить после себя значимый след.

Из строящейся ботанической оранжереи, примыкавшей к покоям, которые Фенринг делил с леди Марго, доносились шум работающих механизмов и голоса рабочих. Они врезали замки в фигурные двери, устанавливали в нишах сухие фонтаны, украшали стены замысловатой геометрической мозаикой. По какой-то странной случайности одна из петель украшенной прихотливой резьбой двери оказалась похожей на руку Фатимы, любимой дочери древнего пророка Старой Земли.

Фенринг хотел было отпустить Уиллоубрука, когда тяжкий грохот потряс пол второго этажа. Вдоль закругленных стен холла второго этажа, мимо книжных шкафов бежали два человека. Из боковых помещений и шахт лифтов показались встревоженные любопытные лица слуг.

Овальная дверь оранжереи открылась, представив взору хаос из искореженных металлоконструкций и осколков плаза. Стоял невообразимый крик, сквозь который доносились голоса рабочих, звавших врачей. В помещении рухнула перегруженная грузовая платформа – не выдержали подвески. Фенринг мысленно поклялся примерно наказать виновного, как только закончится расследование. Пусть только ему укажут подходящих козлов отпущения.

Протолкнувшись сквозь толпу, Фенринг заглянул в оранжерею. Сквозь открытое металлическое обрамление крыши было видно лимонно-желтое небо. В переплетения металлических рам были вставлены только несколько кусков плаза, другие беспорядочной кучей валялись на полу. Когда граф заговорил, в его тоне слышалось нескрываемое недовольство.

– Несчастный случай, х-хм-ма? А я хотел вечером показать оранжерею гостям.

– Да, граф Фенринг, это несчастный случай, сэр, – произнес Уиллоубрук, глядя, как рабочие начинают разбирать завал металла и плаза.

Мимо пробежали врачи в униформе цвета хаки. Один занялся человеком с окровавленным лицом, которого только что извлекли из завала. Двое других помогали снять плиту плаза с других жертв. Главный исполнитель работ был раздавлен рухнувшей платформой насмерть. Идиот, подумал Фенринг. Но он легко отделался, его счастье; парень будто знал, что я бы с ним сделал, останься он в живых.

Фенринг взглянул на свои наручные часы. До прибытия гостей осталось два часа. Он повернулся к Уиллоубруку.

– Прекратите все работы и быстро все прикройте. Я не хочу, чтобы отсюда доносился шум во время вечера. Это произведет совершенно ненужное впечатление, не правда ли, хм-м-м? Мы с леди Марго разработали план празднеств до мельчайших деталей.

Уиллоубрук нахмурился, но счел за лучшее не возражать.

– Все будет сделано, сэр. Меньше чем за час.

Фенринг кипел. На самом деле ему не было никакого дела до экзотических растений, и поначалу он согласился на дорогостоящую переделку помещений только в виде уступки требованиям своей жены – Сестры Бене Гессерит – леди Марго. Она, правда, просила лишь устроить ей маленькие покои с зелеными растениями, но амбициозный Фенринг решил сделать нечто более помпезное. В оранжерею должны были свезти флору со всей империи.

Если, конечно, удастся ее когда-нибудь достроить.

Взяв себя в руки, Фенринг вышел в сводчатый вестибюль встретить Марго, которая только что вернулась из города после посещения рынка. Красивая женщина со светлыми, слегка вьющимися волосами, светло-серыми глазами, безупречной фигурой, она была на целую голову выше мужа. Марго была одета в черную абу, подчеркивавшую формы изумительного тела. На черной ткани накидки резко выделялись пятна уличной пыли.

– Ты купила эказскую репу, дорогая? – Граф алчно уставился на два тяжелых пакета, завернутых в толстую коричневую бумагу из волокон пряности, которые несла служанка. Услышав, что в космопорт прибыл галактический лайнер с купцами, Марго сразу поспешила на рынок, чтобы купить каких-нибудь экзотических фруктов. Фенринг попытался открыть один из пакетов, но Марго игриво ударила его по руке.

– Здесь все готово, дорогой?

– М-м-м-м, все идет гладко, – ответил он. – Но сегодня мы не сможем показать гостям твою оранжерею. Там слишком большой беспорядок.

Ожидая гостей, которые должны были начать прибывать к заходу солнца, леди Марго Фенринг встала в атриуме, украшенном портретами падишахов-императоров, начиная с генерала Фэйкана Коррина, героя Джихада. Здесь были портреты просвещенного правителя кронпринца Рафаэля Коррино, Фондиля III Охотника и его сына императора Эльруда IX.

В центре атриума высилась золотая статуя царствующего императора Шаддама IV в форме сардаукара при всех регалиях с поднятым ритуальным мечом. Этот дорогой подарок император сделал своим подданным по случаю десятилетия своего восшествия на престол. Вокруг Резиденции находились и другие статуи, которые император подарил супругу Марго, своему бывшему другу детства. Хотя во время восшествия Шаддама на престол два друга поссорились, однако по прошествии времени они снова сблизились.

Сквозь двойную дверь с защитным экраном от пыли начали входить гости – дамы в изысканных нарядах и мужчины в черных костюмах, сшитых по последжихадной моде, или в военных мундирах разных цветов. Сама Марго была одета в длинное платье из шелковой тафты с корсажем, украшенным изумрудными блестками.

Ливрейный лакей выкрикивал имена гостей, после чего их приветствовала Марго. После приветствия гости направлялись в Большой Зал, откуда уже доносились взрывы смеха, оживленные разговоры и звон бокалов. Артисты из Дома Жонглеров показывали фокусы и пели остроумные песенки в честь десятилетия пребывания Фенринга на Арракисе.

Супруг Марго сошел вниз по лестнице со второго этажа. Граф Фенринг был одет в темный старомодный костюм с алой королевской лентой через плечо. Наряд был сшит на Бифкаре специально по случаю празднества. Марго наклонилась, чтобы муж мог поцеловать ее в губы.

– Теперь иди в зал и развлекай гостей, пока барон не успел вмешаться во все разговоры.

Легким пружинистым шагом Фенринг направился в зал, избегнув взгляда небрежно одетой герцогини с одной из подчиненных Коррино планет; герцогиня незаметно провела над бокалом индикатором ядов, потом спрятала приспособление в карман бального платья и пригубила вино.

Марго видела, как ее муж подошел к камину и вступил в разговор с бароном Владимиром Харконненом, держателем сиридарского фьефа – Арракиса с его богатой монополией на пряность. Свет пылающего огня, усиленный специальными призмами, окрашивал в красноватый цвет одутловатое лицо барона, придавая ему зловещий вид. Выглядел барон неважно.

За те годы, что провели здесь Марго и ее муж, Владимир Харконнен не раз приглашал их в свое Убежище или на гладиаторские представления рабов, вывезенных с Гьеди Первой. Он был опасным человеком, этот барон, и слишком много мнил о себе. Сейчас барон опирался на золоченую трость, набалдашник которой был выполнен в виде пасти гигантского песчаного червя Арракиса.

Марго видела, что здоровье Владимира Харконнена сильно ухудшилось за прошедшие десять лет; барон страдал таинственным нервно-мышечным заболеванием, которое к тому же вызывало сильную прибавку в весе. От Сестер Бене Гессерит она знала, отчего возник этот физический недуг и каким образом он был причинен барону после того, как он изнасиловал Преподобную Мать Гайус Элен Мохиам. Сам барон, впрочем, даже не догадывался о происхождении своей болезни.

Но вот в поле зрения Марго попала и эта дорогая гостья – сама Мохиам. Седовласая Преподобная Мать была одета в черную абу с украшенным бриллиантами воротом. Увидев Марго, она улыбнулась в знак приветствия, не разжимая плотно сжатых тонких губ. Едва заметными движениями пальцев она передала Марго сообщение и задала вопрос: «Какие новости для Верховной Матери Харишки? Сообщи подробности. Мне надо отправить ей доклад».