Безумно богатая китайская девушка

– Миссис Бао, я звонил в Лондон как раз перед посадкой. Состояние вашего сына стабильное. Операция по восстановлению пробитой селезенки прошла успешно, и теперь им занимается целая команда ортопедов.

– О, слава богам! – Бао Шаоянь вздохнула, впервые расслабившись, с тех пор как села в это кресло.

– Мы пригласили лучшего специалиста по реконструктивной пластической хирургии в Лондоне – доктора Питера Эшли, – и он будет работать в операционной вместе с ортопедами.

– Мой бедный мальчик! – выдохнула Бао Шаоянь, и глаза ее увлажнились.

– Вашему сыну очень повезло!

– А девушка? Англичанка.

– Девушка все еще находится в операционной. Но я уверен, она выкарабкается, – сказал Эдди, улыбнувшись своей самой очаровательной улыбкой.

Каких-то тридцать минут назад Эдди сидел в другом самолете, припаркованном в частном ангаре в международном аэропорту Пекина, и выслушивал мрачные подробности случившегося. Ситуация сложилась кризисная, поэтому была спешно организована встреча с господином Тином, седовласым начальником службы безопасности семейства Бао, и Найджелом Томлинсоном, главой азиатского отделения банка, в котором работал Эдисон. Двое мужчин поднялись на борт «лирджета» сразу после его приземления и вместе с Эдди сгрудились перед ноутбуком Найджела, в то время как его коллега из Лондона делился последними новостями по видеосвязи, используя защищенный канал передачи данных.

– Карлтона только что привезли из операционной. Его потрепало, но на самом деле он пострадал меньше прочих благодаря тому, что сидел в водительском кресле… Подушка безопасности сработала и так далее. Состояние англичанки критическое, она все еще в коме, врачи уменьшили отек мозга, но пока больше ничего сделать не могут…

– А вторая девушка? – спросил мистер Тин и, сощурившись, всмотрелся в маленькое всплывающее окошко.

– Нам сказали, что она погибла в аварии.

Найджел вздохнул:

– Она китаянка?

– Похоже на то, сэр.

– Черт, дело-то фиговое! – покачал головой Эдди. – Нужно срочно отыскать ее ближайших родственников, прежде чем они свяжутся с властями.

– Как вообще можно впихнуться втроем в «феррари»? – спросил Найджел.

Мистер Тин нервно вертел телефон на лакированной консоли из орехового дерева.

– Отец Карлтона Бао находится с государственным визитом в Канаде вместе с премьер-министром Китая, и эту поездку нельзя прервать, – сказал он. – Миссис Бао велела оберегать мужа, чтобы до него не долетели даже обрывки разговоров. Никаких намеков на скандал! Господин Бао вообще не должен узнать о погибшей девушке. Вы понимаете? На карту поставлено слишком многое, учитывая его политическую позицию. Тем более сейчас щекотливый момент: происходит масштабное изменение в руководстве партии, что случается раз в десять лет.

– Конечно, конечно, – заверил его Найджел. – Скажем, что англичанка была его подружкой. А отец пусть считает, что в машине была только одна девушка.

– Зачем мистеру Бао вообще знать о белой девушке? Не волнуйтесь, мистер Тин. Мне приходилось разруливать истории и похуже с богатенькими детишками шейхов, – похвастался Эдди.

Найджел бросил на него предупреждающий взгляд. Банк гордился своей предельной конфиденциальностью, а его коллега распустил язык. Ни слова о других клиентах!

– В Лондоне у нас есть группа тактического реагирования, которой я лично руковожу, и, заверяю вас, мы сделаем все, чтобы замять скандал, – произнес Найджел и обратился к Эдди: – Как вы думаете, сколько потребуется, чтобы угомонить газетчиков на Флит-стрит?

Эдди глубоко вдохнул, пытаясь быстренько прикинуть сумму:

– Замолчать придется не только прессе. Есть еще полицейские, водители «скорой помощи», персонал больницы, родственники… Надо будет заткнуть рот целой куче народу. Думаю, для начала десять миллионов долларов.

– Как только приземлитесь в Лондоне, везите миссис Бао прямо в офис. Нам нужно, чтобы она подписала документы на снятие средств, прежде чем отвезти ее в больницу к сыну. Интересно, что мы скажем, если мистер Бао поинтересуется, зачем нам такая куча бабла? – размышлял вслух Найджел.

– Просто скажите, что девушке потребовалась пересадка органов, – предложил господин Тин.

– А еще можем сказать, что нужно возместить убытки бутика, – добавил Эдди. – «Джимми Чу» – чертовски дорогая марка, как вы знаете.

Гайд-парк, 2

Лондон, 10 сентября 2012 года

Элинор Янг потягивала утренний чай, продумывая свою маленькую невинную ложь. Она отдыхала в Лондоне с тремя ближайшими подругами – с Лореной Лим, Надин Шоу и Дейзи Фу. После двух дней пребывания с дамами нон-стоп ей отчаянно требовалось провести несколько часов в одиночестве. Поездка должна была отвлечь всех четверых. Лорена приходила в себя после аллергии на ботокс, Дейзи в очередной раз поцапалась с невесткой из-за выбора детского сада для своих внуков, сама Элинор переживала, что ее сын Ники не разговаривает с ней более двух лет. А Надин? Ну, Надин была потрясена новой квартирой дочери.

– Аламак![4 - Аламак – одно из самых популярных восклицаний в Сингапуре, заимствованное из малайского языка, выражает разочарование.] Пятьдесят миллионов долларов, а я даже в туалете не могу за собой смыть?! – взвизгнула Надин, входя в утреннюю столовую.

– Чего ты хочешь, когда кругом сплошной хай-тек? – хихикнула Лорена. – Этот хитрый унитаз хотя бы помог тебе зад подмыть? – Последние слова она произнесла на южноминьском диалекте.

– Нет, лах![5 - Лах – произносится как нечто среднее между «ла» и «лах», усиливает высказывание сродни частице «же».] Я махала перед всеми этими глупыми сенсорами – и ничего не произошло! – Расстроенная Надин плюхнулась в ультрасовременное кресло, которое напоминало груду красных бархатных веревок.

– Не хочу критиковать, но мне кажется, квартира твоей дочки не просто суперсовременная, но и излишне дорогая, – прокомментировала Дейзи, жуя тост с абоном[6 - Абон – блюдо индонезийской кухни; мелкие кусочки говядины, курятины, рыбы или морепродуктов, обжаренные в кокосовом молоке или соевом соусе со специями.].

– Ай-я, она же платит за имя и за место, а не за что-то еще, – фыркнула Элинор. – Лично я выбрала бы квартиру с приятным видом на Гайд-парк, а не на «Харви Николс».

– Вы же знаете мою Франческу, лах! Ей плевать на парк! Она хочет засыпать, глядя на витрину любимого магазина. Слава богу, моя дочь наконец-то вышла замуж за того, кто может покрывать задолженность по кредитке, – вздохнула Надин.

Дамы притихли. У Надин дела шли со скрипом, с тех пор как ее свекор, сэр Рональд Шоу, очнулся от шестилетней комы и перекрыл денежный кран на свободные расходы своей семьи. Ее расточительная дочь Франческа (однажды попавшая в список «Пятидесяти самых изысканно одетых женщин» от «Сингапур татл») не слишком обрадовалась тому, что ей урезали бюджет на наряды, и решила, что лучшее решение – закрутить дерзкий роман с Родериком Ляном (да-да, «Финансовая группа Лян»), не так давно женившимся на Лорен Ли. Общественность Сингапура была взбудоражена, а бабушка Лорен, грозная миссис Ли Юнчэн, нанесла ответный удар и убедила всех представителей старой гвардии в Юго-Восточной Азии закрыть свои двери для Шоу и Лянов. В конце концов жестоко наказанный Родерик предпочел приползти на коленях к жене, а не бежать с Франческой.

Оказавшись в опале, Франческа удрала в Англию и быстро поправила свое положение, выскочив замуж за «иранского еврея с состоянием в полмиллиарда долларов» (по данным Кассандры Шан, она же Радио Азия Один). После переезда в дом номер два, Гайд-парк, – непристойно дорогой кондоминиум, построенный при поддержке семьи правителя Катара, – Франческа наконец-то снова начала общаться с матерью. Естественно, это дало дамам повод проведать молодоженов, хотя, конечно, подруги просто хотели поглазеть на широко разрекламированную квартиру и, что еще важнее, пожить в Лондоне на дармовщинку[7 - Женщины круга Элинор скорее предпочтут разбить лагерь и ночевать по шесть человек в комнате или спать на полу в квартире малознакомого человека, чем тратить деньги на отели. Они же, глазом не моргнув, охотно выложат 90 000 долларов за жемчужную побрякушку во время отпуска. – Примеч. автора.].

Пока они обсуждали дневную программу покупок, Элинор начала плести свою маленькую спасительную ложь:

– Я не могу пойти на шопинг этим утром. Встречаюсь с этими ску-у-у-чнющими Шанами. Мне нужно хотя бы один раз увидеться с ними, пока я здесь, иначе они оскорбятся до глубины души.

– Не надо было говорить им, что приедешь, – упрекнула Дейзи.

– Аламак, ты знаешь, что Кассандра Шан узнает рано или поздно! Такое чувство, что у нее встроен какой-то особый радар. Если до нее докатится новость, что я побывала в Англии и не отдала дань уважения ее родителям, то пересудам не будет конца и края. Что поделаешь? Это проклятие – быть замужем за одним из Янгов, – посетовала Элинор, делая вид, что горюет над своей судьбой.

В действительности, несмотря на то что она была замужем за Филипом Янгом более трех десятилетий, его двоюродная родня – царственные Шаны, как их все называли, – никогда не оказывала ей особых почестей. Если бы Филип притащился с ней, их бы наверняка пригласили в роскошное поместье Шанов в Суррее или, по крайней мере, на ужин в городе, но всякий раз, когда Элинор приезжала в Англию одна, Шаны отмалчивались.

Что и говорить, Элинор давно уже не пыталась вписаться в снобистский, замкнутый клан мужа. Зато придуманная ею хитрость могла потушить любопытство подруг, любивших совать нос не в свое дело. Если бы она заикнулась о встрече с кем-то другим, дамы наверняка набились бы в компанию, однако простое упоминание Шанов их отпугнет и они не станут задавать слишком много вопросов.

Итак, ее подружки решили провести утро, пробуя бесплатные деликатесы для гурманов в знаменитых кулинарных залах универмага «Харродс». Ну а Элинор, облачившись в сдержанный, но шикарный брючный костюм цвета кэмел от швейцарского модного дома «Акрис», спортивное зеленое пальто «Макс Мара» и нацепив на нос ставшие ее визитной карточкой солнцезащитные очки от «Катлер энд Гросс»[8 - Элинор, которая обычно не носила дорогой дизайнерской одежды и хвасталась, что она «начала испытывать усталость от нашумевших брендов еще в семидесятых», приберегла несколько вещей для особых случаев, таких как сегодня. – Примеч. автора.], вышла из шикарного здания на Найтсбридж и прошла два квартала на восток к отелю «Беркли». Там ее ждал серебристый «Ягуар XJL», припаркованный перед рядом идеально подстриженных кустов. Элинор мучил параноидальный страх, ей казалось, что подружки следят за ней, и она быстро огляделась, прежде чем нырнуть в седан и умчаться прочь.

На Коннот-стрит в Мэйфере Элинор остановилась перед шикарным рядом таунхаусов. Не было даже намека на то, что скрывается за красно-белыми кирпичными георгианскими фасадами и глянцевыми черными дверями. Она нажала кнопку домофона, и чей-то голос почти сразу отозвался:

– Что вам угодно?

– Я Элинор Янг, мне назначена встреча на десять утра, – произнесла Элинор с преувеличенным британским акцентом.

Не успела она договорить, как несколько защелок клацнули и чудовищно толстый мужчина открыл дверь. На нем был костюм в тонкую полоску. Элинор вошла в светлую строгую прихожую, где привлекательная молодая женщина сидела за кобальтово-синим столиком от «Мезон Жансен». Она мило улыбнулась и сказала:

– Доброе утро, миссис Янг. Придется немножко подождать. Вас вызовут.