Самый одинокий полярный мишка

* * *

Девон Сабо первой зашла в берлогу. Нора лежала там одна в свете красной лампы. Ее мама Аврора ушла из маленького помещения и направилась на другую сторону вольера с берлогой. Смотрители, которые следили за прямым эфиром из трейлера рядом со зданием, понимали, что это последний шанс что-то сделать.

Сабо отошла к дальней стороне помещения с берлогой, держа в руках тарелку корюшки, одного из любимых блюд Авроры. Она взяла рыбу щипцами и позвала медведицу. Она отвлекала Аврору, чтобы та не заметила, как за ней закрылась дверь.

Потом в берлогу зашла куратор Кэрри Пратт. Двигаясь медленно, она тихо закрыла дверь навесным замком. Когда он защелкнулся, остававшаяся связь между Норой и ее мамой оборвалась.

Глава 2

Судьбоносная охота

Почти за двадцать восемь лет до рождения Норы и в 3615 милях к северо-западу Ген Рекс Агнабугок покинул свой дом на краю инупиатской деревни Уэльс, самой западной общины на континенте Северная Америка.

Он собрал только самое необходимое: теплую одежду, винтовку, сигареты, кофе, а также запасы бензина и еду на тот случай, если где-то застрянет. Стояли последние дни марта, но температура все еще была ниже нуля и морской лед все еще сковывал Берингов пролив. Отправившись в путь в одиночку, Агнабугок понимал, что никто другой ему не поможет, если что-то пойдет не так.

Мужчина включил двигатель мотосаней и поехал вдоль воды, мимо остатков традиционных домов, построенных из дерна, и новых конструкций из дерева и стали, мимо высокого креста, торчащего из покрытых снегом дюн и отмечающего место, где были похоронены сотни его предков. Направляясь на северо-восток, Агнабугок вскоре оказался в незатронутой деятельностью человека земле. Справа от него находилась неподвижная замерзшая большая лагуна. Слева посередине пролива расположился остров Крузенштерна, который отмечает международную линию перемены даты и границу между Соединенными Штатами и Россией. День был ясный, и за островами Агнабугок мог увидеть побережье Сибири.

Через три часа охоты Агнабугок остался с пустыми руками. Стереотипные представления о Севере – холодном, пустом и бесплодном – казались правдивыми. Мужчина видел лишь пробежавшую вдалеке лисицу – слишком далекую, чтобы стрелять в нее, и слишком маленькую, чтобы гнаться за ней. А потом еще до одиннадцати утра он нашел такие большие отпечатки, что они могли принадлежать только одному животному. Мясом взрослого полярного медведя можно кормить семью неделями. Агнабугок пошел по следам прочь от побережья по льду Берингова пролива.

Близко к берегу трехфутовые волны льда замерзли во времени – суровое, неподвижное море. На мысе бушевал ветер, поднимая снег и формируя наносы. Мотосани Агнабугока подпрыгивали на льду, и он видел бесконечное пространство моря. Там, где лед стал гладким под действием течения, Агнабугок потерял следы медведя. Он сбавил скорость. Теперь, когда охотник оказался почти в миле от берега, ему нужно было перегруппироваться.

Он был близко к краю так называемого берегового льда, или припая. Его пласты прикрепляются к материку и к изножью ледяного тороса. Течения в проливе, где воды Тихого и Северного Ледовитого океанов смешиваются и бурлят, создали из айсбергов башни высотой в три или четыре этажа, выстроившиеся в линию вдоль побережья. За торосами – разреженный лед и океан. Агнабугок выбрал самый высокий айсберг и забрался на него, чтобы осмотреться. Он вытащил зажигалку и «Мальборо» из кармана рубашки и выпил кофе из термоса, разглядывая ландшафт через бинокль в поисках добычи.

Единственное движение, которое он заметил, – волны в открытых водах и кружащий вокруг снег.

* * *

В начале 1970-х годов все пять стран, являющиеся домом полярным медведям, – США, Канада, Дания (к которой относится Гренландия), Норвегия и Советский Союз – присоединились к Международному союзу охраны природы, чтобы оценить популяцию животных по всему миру. Используя наблюдения жителей Аляски и другие источники, американские ученые заявили, что, по их подсчетам, в мире примерно восемнадцать тысяч белых медведей. Канадские эксперты считали, что их около двадцати тысяч, а по мнению советских исследователей – на северных просторах планеты живет всего пять тысяч медведей.

Несмотря на неуверенность в том, чьи подсчеты правильные (если таковые вообще были), арктические страны пришли к соглашению, что этих животных убивают в слишком большом количестве и необходимо принять меры по их сохранению. В 1973 году они заключили Договор о спасении полярных медведей, который жестко ограничил право на убийство этих животных и запретил коммерческую продажу их кожи, костей и черепов. Все стороны, подписавшие договор, обещали выделить ресурсы на изучение полярных медведей. Посреди «холодной войны» этот договор было одним из немногих вопросов, по которому Советский Союз и Америка пришли к соглашению. Канада установила систему квот и признала незаконной охоту с кораблей и воздушных судов. Норвегия запретила отстрел на пять лет. Соединенные Штаты полностью запретили охоту на полярных медведей, сделав исключение только для местного населения, выживание которого напрямую зависит от охоты на медведей, – таких людей, как Агнабугок.

Примерно в то время, когда были приняты эти защитные меры, Ян Стирлинг, который вскоре станет культовой фигурой среди ученых в этой области, начал изучение полярных медведей. Он вырос в маленьком шахтерском городке в горах Западной Канады и получил степень магистра по зоологии Университета Британской Колумбии. Стирлинг всегда любил путешествовать, но одно из первых исследований Севера он провел в конце 1960-х годов, когда писал докторскую работу о популяционной динамике антарктических тюленей Уэдделла. В начале семидесятых Стирлинг направился на Север и оказался на западном побережье Гудзонова залива, в Черчилле, Манитоба. Многое из того, что мы знаем о белых медведях, было описано в том далеком месте Северной Канады. Гудзонов залив является домом для одной из самых южных популяций медведей, и исследователи воспользовались относительной доступностью наблюдения за ними. Черчилл служил Стирлингу базой для арктических исследований большую часть последующих пятидесяти лет.

Изучение полярных медведей редко является легким или комфортным занятием. Прежде всего, их сложно отыскать. Они одиночки, которые ходят на далекие расстояния и меняют маршруты. Большая часть их жизни проходит на морском льду, а некоторые льдины плавают в океане, отделившись от земли, и их исследователи обычно изучают с вертолетов. И даже тогда нелегко заметить белое животное на белом фоне.

Первые исследования полярных медведей были направлены в первую очередь на то, чтобы точно подсчитать количество животных и определить, увеличивается, уменьшается или остается стабильной данная группа медведей – девятнадцать различных субпопуляций, проживающих в Арктике. Делалось это с помощью простейших методов маркировки, проводимой на протяжении множества лет.

В первый год исследований, включающих отлов и маркировку, ученые отправлялись на поиски животных на вертолете с ружьями, полными дротиков-транквилизаторов. Отыскав медведя, они стреляли в него и смотрели, как он засыпает. Воздушное судно опускалось на лед, и они измеряли длину и объем животного. Ученые могли установить весы на мобильном триподе и взвесить медведя, собрать материал для биопсии или образцы меха и фекалий.

На медведя, чаще всего на каждое ухо, цеплялась небольшая пластиковая бирка, чуть больше ногтя большого пальца человека, на которой стоит уникальный идентификационный номер. Сегодня ушные значки могут содержать GPS-маячки и другие продвинутые технологии отслеживания, но, когда Стирлинг только начинал работать, у ученых были только номера. Они также использовали специальный инструмент, чтобы вытатуировать уникальный идентификационный номер на внутренней стороне губы медведя на тот случай, если маячок-бирка отпадет. Потом исследователи садились в вертолет и отправлялись на поиски следующего медведя. Этот процесс повторялся со всеми медведями, которых они смогли найти во время сезона маркировки в первый год.

Второй год отлова и маркировки очень похож на предыдущий. Исследователи летают над той же территорией, усыпляют и помечают всех найденных медведей и записывают, сколько из них были помечены бирками на ушах в прошлом году. Потом они подсчитывают соотношение между помеченными и непомеченными медведями, чтобы оценить размер популяции в этом месте. Если вы поймаете и пометите сотню медведей за первый год, а потом поймаете столько же на второй год и десять процентов из них будут иметь помеченные ушки, вы сможете предположить, что за первый год было помечено примерно десять процентов общей популяции. Если сто медведей – десять процентов популяции, то популяция составляет одну тысячу медведей.

Но метод отлова и маркировки далек от совершенства. Согласно ему каждое животное на изучаемой территории имеет равный шанс быть пойманным в любой период исследования, и животные не разбредаются и не покидают эту территорию. Белые медведи разных возрастов и полов могут жить на разных участках ареала обитания. Самцы могут предпочесть открытый лед, а самки с детьми собираются в местах, где больше укрытий, поэтому, вероятно, самцов белых медведей в популяции насчитывается больше.

Учитывая все эти трудности, неудивительно, что все еще существуют разногласия насчет статуса субпопуляции полярного медведя. Но мы точно знаем, что, хотя отдельные субпопуляции считаются стабильными, лишь немногие из них увеличиваются. По крайней мере, среди трех из них в последние годы наблюдается снижение численности. В южной части моря Бофорта, вдоль северного побережья Аляски и Канады, исследователи наблюдали сокращение численности популяции белых медведей на сорок процентов менее чем за десять лет. В западной части канадского Гудзонова залива, где находилась база Стирлинга, в конце 1980-х годов популяция уменьшилась по крайней мере на тридцать два процента, прежде чем стабилизировалась. А в южной части Гудзонова залива ситуация в разы хуже – медведи худые по сравнению с особями, проживающими в иных частях залива, в связи с чем они чаще умирают молодыми и зачастую не оставляют потомства. Между тем общее количество белых медведей, бродящих по Арктике, остается загадкой. Скорее всего, их численность составляет примерно двадцать шесть тысяч особей.

* * *

Задолго до того как Агнабугок забрался на вершину айсберга в 1988 году, его инупиатские предки и другие представители коренного населения охотились на крайнем Севере. В Сибири были обнаружены окаменелости шерстистого мамонта, на которых видны раны, которые могли быть получены только от человеческого оружия, возможно созданного первыми обитателями Арктики. Считается, что народ дорсет поселился на территории современной канадской Арктики в 500 году до н. э. Они охотились практически только на морском льду, используя треугольные лезвия из камня, поджидая, когда тюлени появятся из продушин, и охотясь с гарпунами на моржей и китов. Они делали лампы из талькового сланца и заправляли их тюленьим жиром. У них были острые инструменты с резцами, называемые буринами, которые, скорее всего, использовались для вырезания рисунков и сложных узоров на масках. До сих пор не ясно, что произошло с культурой дорсет, названной в честь мыса, где впервые были обнаружены их останки, но их исчезновение между 1000 и 1500 годами совпало с изменением климата. Антропологи предполагают, что, скорее всего, переменились пути миграции животных, и структура морского льда, на который полагался народ дорсет, также претерпела существенные изменения.

Исчезновение дорсет проложило дорогу народу туле, который, по имеющимся данным, впервые поселился на Аляске еще в I веке нашей эры и потом распространился на восток. Некоторые дошли до самого Гудзонова залива. Эксперты считают, что туле использовали каяки из тюленьей кожи, чтобы охотиться в открытом море с помощью гарпунов и ножей из полированного сланца, а не из острого камня. Туле были предками канадских инуитов и инупиатов Аляски.

Первые предки-инупиаты Гена Агнабугока населяли, как считается, север Аляски, а также западные побережья уже в 1000 году. Это была культура сотрудничества и дележа, торговли между деревнями. Родной город Агнабугока, который европейцы позже переименовали в Уэльс, был первоначально назван Кингигин (Kingigin) в честь горы, поднимающейся за ним. Жители деревни (в лучшем случае шестьсот-семьсот человек) называли себя кингикмиутами, «народом кингигин». Как и предшественники, они охотились на тюленей, моржей, гренландских китов и полярных медведей. Старейшины деревень, таких как Уэльс, знали все течения, которые уносили айсберги прочь от припая, расположенного у берега. Они знали миграционные пути животных, что позволяло им находить наиболее благоприятные места для охоты. Знали, как получать необходимое от суровых моря и земли. Каждое поколение совершенствовало эти знания на протяжении тысячи лет и передавало их потомкам. Так Агнабугок научился охотиться. Вот что привело его на вершину айсберга, где он безрезультатно искал добычу, с которой сможет вернуться домой.

Выкурив сигарету, он выкинул окурок в снег, а потом стал спускаться по склону, выбрав маршрут, отличный от того, по которому он забирался навверх. На полпути вниз с кружкой в руках мужчина услышал, как лед трескается. На долю секунды он завис в воздухе, а потом упал. Агнабугок по талию погрузился в одну из множества пустот под поверхностью. Пытаясь на что-то встать, он понял, что земля под ним двигается.

Он провалился через крышу берлоги и встал на белого медведя.

Глава 3

Первое кормление

Прия Баподра уставилась на термометр и на кричащего белого медвежонка.

Цифровой экран просто сообщал: «низкая».

Этого ветеринар и боялась. Нора, которая провела без маминого тепла более четырех часов, так замерзла, что температуру ее тела нельзя было измерить. Малышка извивалась, и дергалась, и кричала из-за дискомфорта, странных запахов и незнакомого ощущения человеческих рук. За несколько мгновений до этого Баподра зашла в берлогу и уложила Нору в теплые одеяла, которыми был застелен пластиковый контейнер, а потом поспешила в медицинский центр, где малыша сразу отправили в отдел интенсивной терапии. Нора была такой маленькой, что помещалась на ладони. Она не понимала, что происходит, и злилась. Баподра знала, что если не сможет согреть и стабилизировать состояние Норы, то потеряет ее.

Баподра выбрала иглу размером 22, вторую по величине, и поискала на ноге Норы бедренную вену, чтобы взять кровь. Она была точно уверена, что сможет попасть с первого раза, даже работая с таким маленьким и извивающимся существом.

– Держись, девочка, – сказала Баподра, когда игла проколола кожу малыша.

Ветеринар всегда разговаривала с животными, но в этот раз пыталась приободрить себя. Из семидесяти белых медведей, живших в аккредитованных зоопарках и заповедниках Северной Америки в 2015 году, только четверых людям удалось успешно вырастить.

Женщины, которые стали после известны как мамы Норы, составили план на двадцать три страницы с пошаговыми инструкциями под названием «Забираем малыша». Они использовали руководство «Ручное вскармливание диких и домашних млекопитающих». Также у них был инкубатор размером с два холодильника. Баподра установила секцию для маленьких животных на 31 °C и застелила чистыми детскими простынками.

Женщины были подготовлены настолько, насколько это было возможно, и, одновременно с этим, совсем не готовы.

* * *

В нескольких зданиях от них, в помещении центра питания зоопарка, низком бежевом строении, где небольшая команда работала над тем, чтобы прокормить семь тысяч животных, зазвонил телефон. Дана Хэтчер, управляющая центром, взяла трубку и услышала вроде как простую просьбу:

– Сможешь прийти в ветеринарную клинику, чтобы мы обсудили питание белого медведя?

Она направилась в большой конференц-зал и присоединилась к мамам Норы, кураторам и администраторам и начала рассказывать о рецепте, который был у нее заранее подготовлен.

– Так что, если заберете малыша…

Кто-то прервал ее:

– Дана, мы уже забрали малыша.

Формула смеси нужна была им через час.

Дома Хэтчер готовила как ученый, используя таблицы Excel и метрическую систему мер весов. Она готовила для лемуров, фламинго и собственного семилетнего ребенка. Но еще никогда для полярного медвежонка. Хэтчер казалось, что она участвует в каком-то кулинарном шоу на канале Food Network и времени мало, но ставки были намного выше.

Хэтчер знала, что белые медведи относятся к животным, которых труднее всего кормить. В дикой природе они питаются мясом тюленей, чей жир делает молоко матери более насыщенным. В зоопарке не было ничего, что могло бы имитировать тюлений жир, и Хэтчер знала, что прошлые попытки улучшить формулу смеси для белых медвежат густыми сливками оказались безуспешными. Большинство малышей отказались от нее, а даже те, кто приняли ее, нуждались в медицинской помощи из-за проблем с питанием. К счастью для Хэтчер, один ветеринар из зоопарка в Сан-Франциско всего несколько лет назад изучил молоко дикого полярного медведя. Чтобы получить его, ученым пришлось с вертолета усыпить самок полярных медведиц, недавно родивших малышей, проживающих на замерзших фьордах архипелага Шпицберген, к северу от Норвегии, а потом подоить их на льду. Зная химический состав молока, Хэтчер получала преимущество. Она знала, какие питательные вещества нужны Норе.