Предание Темных: Вечность не предел

Милли открывает дверь, пропуская меня внутрь, и забегает следом:

– Ага, плохого, как же! Он же сказал, что тот ударил его глазами! Глазами!

– Может, просто зло посмотрел..

– Ты не считаешь так! – шипит она – я же вижу! Ты сама считаешь иначе, тогда нафига врешь мне? Потому что это как-то связано с тем, что произошло вчера?!

– Давай потом, Милз – останавливаюсь у порога комнаты друга – надо помочь Лео, а все остальное подождет. Отвар остынет. По-моему, это важнее.

Я так ставлю вопрос, что у сестры просто нет шансов как-то на это ответить без оскорбления Лео. Потому она лишь фыркает и демонстративно плюхается на диван нашей комнаты:

– Хорошо, я подожду.

Что ж. Значит, я буду напаивать Лео отваром очень и очень долго.. настолько долго, насколько потребуется, чтобы по выходу не получить дюжину вопросов, от которых уже голова болит и хочется зашить Милли рот ниткой.

Согласна, может на ее месте я бы тоже бесилась. Все что-то знают, но скрывают от тебя..

Впрочем, я и бесилась, оказавшись в такой же ситуации в замке между Владом и Локидом. Но, опираясь на свой опыт, я теперь знаю, что намного лучше пусть беситься от того, что чего-то не знаешь.. чем это что-то узнать.

Облегчения это не приносит.

Так что пусть лучше бесится. Приедем в Америку – она быстро вольется в обычную колею, встретится с друзьями, обо всем этом забудет.

А вот если узнает правду.. забыть уже не получится.

Молча захожу в комнату Лео, плотно прикрыв за собой дверь. Если не прикрою, то Милли непременно будет туда коситься и рано или поздно поймет, что я просто тяну время. Поскольку делаю я это сама, то часть отвара все-таки проливается на старый, затертый ковер. Что ж, неважно. Уверена, на деле его и не должно быть столько много. Думаю, если бы Илинка схватила не чашку, а кастрюлю – то и ее бы в тот момент наполнила до краев.

Рефлекторно потерев носочком по ковру, дабы влага впиталась в него быстрее, не оставляя улик моей неосмотрительности, я подхожу к кровати друга. Однако одного взгляда на нее хватает, чтобы понять, что мой замысел придется отредактировать.

Я полагала, что усажу его, облокотив на подушку, и чуть запрокинув голову, стану понемногу вливать отвар. Поскольку он совершенно не двигался и был словно парализованный (или труп) , это не должно как-то осложнить ситуацию.

Однако, теперь его кровать похожа на кровать беспокойного ребенка.

Очевидно, последние часы, пока готовился отвар, положение дел почему-то резко изменилось. Лео будто бы находился в глубоком тревожном сне – все простыни измяты, подушка упала на пол, точно он дергался, будто в лихорадке. Одеяло скинуты, кудри разметались. Даже матрас немного навис над полом, отчасти уйдя из-под его тела.. это какую джигу-дрыгу надо было оттанцовывать, чтобы такое навести?

Однако сейчас он лежит совершенно спокойно.

Лицо все такое же серо-пепельное. Одна нога свисает с кровати, вторая чуть подогнута. Руки распахнуты в разные стороны, точно он собирается взлететь или принять кого-то в объятия. Он лежит на спине, так что я могу увидеть, что его рот чуть приоткрыт.

Да, сейчас он не мечется.. однако, я вижу, как бешено двигаются глаза под веками. Словно он не спит, а что-то смотрит по ним, как по проектору. Типо виртуальной реальности.

Слышала, такое бывает в динамичных сновидениях глубокой фазы сна. Кстати, в ней же люди и могут дергаться и так далее.

Подхожу и осторожно ставлю чашечку на тумбу подальше. Чтобы если он вдруг дернулся, то не сбил ее. После чего подхожу и поднимаю одеяло, пытаюсь немного подправить матрас..

БАМ!

Левая рука Лео дергается и со всей силы ударяется о прикроватную тумбу, но он будто бы этого не замечает. Его брови морщатся, не открывая глаз, и он цедит:

– Нет! Не тронь ее!

Рука вновь начинает метаться и я отскакиваю, боясь получить по голове в этой его агонии. Ноги остаются в покое – и даже вторая рука лишь немного дергается.. А первая то и дело нарезает вертикальные линии, словно бы.. он что-то рубит или держит невидимый меч, атакуя кого-то. Может, ему снятся события минувшей ночи? Как раз и меч, и атака нечисти?

Его рука вновь бьет по тумбе – только теперь уже немного выше. Потому сметает какую-то мелочевку, там наставленную. Это вызывает знатный грохот и я кричу раньше, чем сестра успеет заглянуть:

– Все нормально, Милз! Я просто уронила!

Что именно уронила – времени придумывать нет. Главное, чтобы сестра сейчас не пришла помогать. А то ее потом не выпроводишь и значит не растянешь время. Уж лучше самой управиться с Лео – чем слушать настырные вопросы Милли до самого сна.

Чтобы грохот не повторялся, мне приходится все-таки подойти к другу с другой стороной. Я принимаюсь трясти его за плечо, пытаясь пробудить:

–Лео! Лео, проснись!

Если он видит сны и может так метаться – значит, наверное, может тогда и проснуться? Так и с отваром тогда проще бы было..

Но он не просыпается.

Лишь рука замирает, после чего он щерится еще сильнее:

– Не могу! Я должен уберечь ее! Родина? Она

(..я вижу аслана – почему-то в военных доспехах, его лицо свирепо перекошено, глядя на кого-то в сторону:

– родина? – он переводит взгляд на меня – она моя родина!..)

моя Родина!

Я так и замираю, словно оцепенев. А Лео начинает с новой силой метаться по кровати и махать рукой, только каким-то чудом не задевая вещей около себя. А может и не чудом – вероятнее всего это оттого, что он просто уже смахнул все, что мог, в первый раз.

Я ошарашенно гляжу на него.

Так ли он видит бой с нечистью?

Он точь в точь повторил слова, которые я слышала от Аслана.. обращенные к Лале. Перед тем, как очнуться в лапах «Влада». И он тоже тогда стоял в военной амуниции с мечом в руках. Его лицо было так же перекошено свирепой яростью, как лицо Лео в тот момент, когда он это говорил.

Будто бы два брата-близнеца.

ВЖИХ!

Лео так резко поднимается на кровати, точно какая-та кукла. И что самое жуткое – он так же резко распахивает глаза. Только они не смотрят ни на меня, ни куда-то еще – это остекленевший взгляд, находящийся где-то далеко отсюда и видящий что-то совершенно другое.

Брови друга вскакивают в каком-то судорожно-печальном выражении, широко раскрытые глаза наполнены болью, и он восклицает непривычно высоким, едва ли не срывающимся, голосом:

– Пожалуйста.. ласточка! Не надо!

И тут, словно в каком-то фильме ужасов, не поворачивая головы – он скашивает глаза на меня. Но видит будто бы совсем не меня.. может, Лале?

Но вот Лео хватает мою руку, так же смотря на меня, но при этом на кого-то другого, и молебно кричит: