Каамос Каарины

Он ничего не сказал ни про разбитую щеку, ни про волосы и куртку, ни про кочергу, ни про овощи. Каша оказалась вкусной, а вдвойне – от того, что напросившихся жильцов ждали домой. Для Тали под столом даже была приготовлена щербатая железная миска, с тем же ужином, что и для его хозяйки. Щенок оценил пищу по достоинству, шумно чавкая.

– Спасибо вам большое! – сердце Кайи наполнилось благодарностью за молчаливую заботу. – Очень вкусно!

– Карманные деньги все с собой не носи, – вместо ответа сказал цыган, откладывая нож и свою работу. – Часть советую оставить в сундуке.

– Откуда вы узнали?! – поразилась Кайя, схватившись за карман.

Ром пожал плечами.

– Погаси фонарь, – он накрылся плащом, явно не желая объясняться.

Кайя в темноте добралась до своего места и с восторгом заметила, что ее лежбище пополнилось сухой ароматной травой.

– Трава! Какая прелесть! Спасибо, херра Ром!

– Укко принес, – буркнул Ром. – Доброй ночи.

«Как будто он боится, что я подумаю, что он добрый», – весело подумала Каарина. – «Так прямо и скажу».

– Можете делать вид, что вы ни при чем, но я все равно думаю, что вы добрый, – не удержалась она.

Ром издал в ответ непонятное хмыканье. Тали засопел под курткой Кайи. Забота. Семья. Нура… Одинокая слеза соленой струйкой сползла в уголок рта.

– Херра Ром, – спросила Кайя темноту. – А насколько важна человеку семья?

– Семья – это самое важное, что есть у человека, после Бога, – быстро ответил Ром. – Почему ты спрашиваешь?

– Просто… а вот кто больше семья – родственники, которым ты не нужен, или те, кому ты нужен, а они не родственники?

– Странный вопрос. Надо бороться за тех, с кем ты связан. Не важно, какими узами. Ведь ты связана, по своей воле или нет. Что там у тебя с семьей не так?

– Это я просто думаю, – пошла Кайя на попятный. – У меня сейчас вы семья, херра Ром.

– Давай спи, – ответил голос после паузы. – Вредно слишком много думать на ночь, – но, кажется, цыгану было приятно почувствовать себя семьей найденыша.

* * *

Глава 22. Магнитная буря

* * *

Треск дров в камине – единственном источнике света. Так чудесно коротать вечер в единственной комнатке уютной тупы. Нура заваривает травяной чай, и вмиг аромат чабреца и мха наполняет бревенчатые стены. Тут же Олав Виртанен и Лаарсены, откуда ни возьмись. Они смеются и распивают чай с пипарками, которые всегда приносит Отто. Нура в своем праздничном платье так весела и сидит рядом на медвежьей шкуре, и нежно перебирает косу Кайи, искрящуюся бликами от камина…

Каарина пошевелилась и видение пропало. Она резко села на подстилке из соломы, недоуменно оглядываясь по сторонам и кутаясь в плащ Рома. Талисман сонно засучил по полу лапами и привалился ближе к ее боку. За занавешенным тряпкой окошком серело предрассветное небо. Все сон. А Нура и деревня Инари, и все, что было… не повторится никогда! Она не принадлежит им. Также как и Гельсингфорсу. Каарина… Леннокс. Кайя поднесла руку к горлу. В нем клокотало сдерживаемое рыдание. Ленноксам она тоже чужая! Она тихо поднялась, чтоб не разбудить Рома и поглядела в его угол украдкой. Пусто. Куда делся хозяин?..

– Подвинься, Тали, – легонько ткнула она ногой белый комок и выглянула в окно.

Над засветлевшей под светлеющим небом рекой Вантаа на мостках сидел Ром. Засучив штаны по колено, он опустил свои ноги в воду и сидел, глядя в небо. В утренней тишине осторожно начала заливаться птичка. На смуглом лице цыгана отразилось удовольствие. Он прикрыл глаза и слушал недолго, затем тряхнул курчавой темной головой, стащил через голову просторную рубаху, зачерпнул руками светлой воды и с наслаждением начал умываться. Каарина смущенно поспешила убраться обратно в комнату.

– Подглядывать нехорошо, да, Тали? – шмыгнула она носом, вспоминая свою печаль. – Но посмотри на Рома. Что случилось с его ногами? Я не знаю, – она села на сене, подтянув к подбородку колени и задумчиво натянула на них плащ. – Но как это ни ужасно, он не потерял вкуса жизни. И мужества. Как? Как это ему удалось, что ты думаешь?

Талисман зевнул и потянулся: похоже, его это тема мало занимала.