Бессмертный дневник

– Хорошо, Марк, – я кивнула.

– Тогда до завтра и спокойной ночи, Кэтрин.

– Спокойной ночи, Марк. – Я села в машину и повернула ключ в замке зажигания.

* * *

Ночью я спала крепко – сказалась бессонная ночь накануне. В аэропорт все прибыли без опозданий, практически одновременно. Сам перелёт прошёл без приключений, я в основном читала о ДНК – продолжала впитывать как можно больше информации.

Прибыв в Апингтон, мы наняли несколько машин. Справа от меня сидел Генри Миллер, тот самый генетик. Мне было интересно продолжить вчерашний разговор, но я не хотела начинать его первой. Слева сидел другой генетик – молодой и непоседливый Оливер Крафт. Он успел рассказать, что ему 26 лет, он обожает генетику и древние народы.

– Кэтрин, вы знаете, что любовь к брюссельской капусте и даже выбор друзей объясняется работой генов? Как и предрасположенность к болезням? – За время полёта мы все перешли на имена, но юный Оливер продолжал называть меня на «вы», хотя я была старше его всего на 9 лет.

– Я что-то читала в этом роде, – неопределённо ответила я, чем ещё больше подогрела интерес юноши рассказывать дальше.

Но внезапно мы остановились. Было уже поздно, до национального парка Кгалагади, где мы возьмём проводника, решили продолжить путь утром. Мужчины быстро собрали довольно комфортабельные палатки и разожгли костёр. Мы достали взятые с собой пакетированные продукты.

Мы сидели у костра, дрова умиротворяюще потрескивали, вокруг было тихо. Искры кружили в воздухе в чарующем танце. Мне вспомнились строки из одной книги, я читала её когда-то давно: «Происходящее вокруг сводит с ума, пульсирует в висках, разрывает изнутри, сжимает дыхание… Но стоит расправить крылья и взлететь… Теперь я знаю, что шепчет дождь, я слышу шелест ветра. За моей спиной расправились два огненно-красных крыла… И я летела… А, может, танец под дождём, под лунным светом вместе с ветром… А, может, раствориться в тишине под гром, под отблеск молний…»

Оливер Крафт первый нарушил молчание:

– Вы знаете, что у бушменов много интересных обрядов и традиций? Например, их женщины садятся на муравейник. Бесплодные женщины садятся на муравейник, чтобы попросить бога Амму даровать им детей.

Они живут, как жили их отдалённые предки – охотятся с помощью лука и отравленных стрел, добывают мёд диких пчёл, землю не обрабатывают и постоянно передвигаются с места на место в поисках пищи: кореньев, ящериц, змей, гусениц, ягод, насекомых. Бушмены едят всё, что не содержит яда, всё мало-мальски питательное. Они верят в духов, которые лечат болезни.

– А сколько в среднем живут бушмены? – спросила Линда Мартин.

– Около 30 лет, – ответила лингвист Альма Стоун – блондинка, лет 45. – Учёные оценили, что средняя продолжительность жизни примерно 30 лет (так мало из-за огромной детской смертности) и прирост населения совсем ничтожный, – никто ничего не говорил, и она продолжила: – Бушмены говорят на койсанских языках, на которых также говорят готтентоты. Эти языки отличаются от всех остальных языков мира тем, что в них широко распространены щёлкающие согласные. Письменности до прихода европейцев не существовало. Устно из поколения в поколение передают сказки, легенды и песни.

Мы говорим о племени бушменов, проживающих на юге Африки. Это собирательное название, применяемое к нескольким коренным южноафриканским народам.

С английского «бушмен» означает «человек степи» (Bush – кустарник, местность, поросшая кустарником) и иногда считается оскорбительным (название им дали ещё до англичан колонисты из Голландии, от нидерландского bosjesman буквально – лесной человек); однако сами бушмены не имеют общего для всех племён самоназвания. Основные племена – сан, са, сонква, масарва, басарва, куа, кой. Бушмены относятся к отдельной, так называемой, расе. Они темнокожие, живут в Африке, но в отличие от негроидов имеют более светлый оттенок кожи, их губы тоньше. Лицо имеет монголоидные черты. Однако наиболее удивительными являются их гены.