Горький шоколад

«Ладно, унывать не будем, – подбодрила про себя Ева. – Придумаем что-нибудь другое».

– Ева? Ты что так рано? – услышала она голос матери, который доносился из комнаты. – Еще и двенадцати нет. Неужели Алан тебя выгнал?

Ева вздохнула. У нее с матерью сложились дружеские отношения, и потому та была в курсе многих событий, которые происходили в жизни дочери. Мать прекрасно знала о том, где она работает, и хоть не одобряла этого до конца, а все равно мирилась. Она считала, что лучше быть для дочери другом и знать все от нее самой, заранее имея возможность где-то подсказать, чем потом расхлебывать беды. Также мать мирилась и с ее страстью к мотоциклам, как и со многим другим, признавая, что в юности была такой же взбалмошной и неугомонной девчонкой. А вот отец как раз наоборот – был не в курсе многого из жизни дочери, и Ева с матерью когда-то дружно пришли к выводу, что так оно и лучше, тем более что он с ними уже давно не жил. Родители Евы развелись шесть лет назад, но до сих пор продолжали поддерживать хорошие отношения.

– Да, мам, этот засранец меня выгнал, – произнесла она, заходя в комнату.

Мама лежала на диване перед телевизором и «щелкала» семечки. В ее волосах были закручены синие бигуди, а в ногах грелась персидская кошка, которую звали Персифона или просто Перси.

Потрепав сонную Перси по голове, Ева присела рядом с матерью, которая притянула ее к себе и поцеловала в щеку.

– Ну, ничего, моя хорошая, на расстраивайся, может оно и к лучшему. Ты сказала Алану, что знаешь о свадьбе?

– Сказала.

– И что он?

– А что он? Ничего.

– Ох, Ева, послушай свою маму – оставь ты его в покое. Тебе же проще было, когда ты это сделала пару лет назад, так?

– Да, было, – ответила Ева, начиная расстраиваться еще сильнее, чем до этого. – Мам, ну не могу я, понимаешь? У меня, можно сказать, последний шанс. Мне станет проще, если буду знать, что я его не волную как женщина, но не так, что он отказывается меня воспринимать всерьез вообще.

– Девочка моя, ну он же скоро женится. Его уже никто не должен волновать, кроме своей будущей жены.

– Мам, а ты знаешь, как он на меня сегодня смотрел? Раньше такого не было, и это уже большой прогресс.

– Вот ведь вертихвостка. Ты скажи мне лучше, что с работой будешь делать?

Ева махнула рукой:

– Это не проблема, у меня на примете есть несколько вариантов, только сейчас я все-таки хотела бы поработать в «Марсе».

– А другую работу попробовать не хочешь? Давай я поговорю с Аланом, пусть возьмет тебя официанткой.

– Мам! Ты шутишь? Я не для того вкладывала столько сил и трудов в свои танцы и акробатические этюды, чтобы работать официанткой.

– Да, нам, как его… этот ваш…

– Пилон, – напомнила Ева.

– Точно, нам пилон подавай. Боже, кого я вырастила… – вздохнула мать.

И тут Еве пришла в голову хорошая мысль. Она широко улыбнулась и посмотрела на мать.

– Ну, говори, что на уме? – спросила та, зная наизусть каждый жест и мимику дочери.

– Может, и правда, поговоришь с Аланом, а? Тебя-то он точно послушает.

– Татьяна мне этого не простит, – напомнила она про мать Алана.

– Уверена, теть Таня для своей любимой соседки и родного сына не пожалеет.

– Ну ладно, зануда, уговорила. Я попробую, только если ты пообещаешь мне оставить его в покое после того, как он женится, договорились? Женатых мужиков окручивать – это последнее дело. И вообще перестань по нему так убиваться, сколько ж можно то уже?

– Хорошо, я попробую.

После такого разговора с мамой, настроение Евы немного улучшилось. Все-таки, появился еще один шанс остаться в «Марсе», нужно было только дождаться завтрашнего дня. Пожелав матери спокойной ночи и прихватив с собой кошку, Ева ушла в свою комнату. Уже привыкнув к ночной жизни, она даже не надеялась уснуть так рано, а потому взяла ноутбук, теплый плед и устроилась с Перси на балконе. Включив негромкую любимую музыку в ноуте, она достала с подоконника пачку сигарет и закурила, наслаждаясь запахом табака и вишни, который всегда у нее ассоциировался с любимым человеком. Алан курил точно такие же, да и Ева начала эту вредную привычку из-за того, что ей стало не хватать этого запаха, после того, как она перестала общаться с самим Аланом. Порой ей так недоставало этого парня, что она не знала, куда себя деть.

Так сложилось, что ее мать и мать Алана, живя по соседству, стали близкими подругами. Тетя Таня часто приглядывала за Евой в отсутствие матери, потому и Алан стал относиться к ней, как к сестренке. Он всегда защищал ее от мальчишек во дворе, часто баловал сладостями и даже какое-то время водил в школу. В те времена Ева и сама смотрела на него как на брата, пока не начала ощущать ревность, когда ее Алан предпочитал уделять время не ей, а каким-то малознакомым девчонкам. В двенадцать лет Ева стала замечать за собой, что начинает чувствовать к нему нечто новое. Алану тогда уже было двадцать два, и он активно встречался со сверстницами из своего института.

В пятнадцать у них случился первый кризис в отношениях, когда в переходном возрасте ей все казалось катастрофически невыносимым. Тогда весь мир был против нее, и она, как многие подростки в таком возрасте, бросалась из крайности в крайность: красила волосы во все цвета радуги, общалась с первыми хулиганами своей школы и слушала такие группы, как «Сектор газа», «Король и шут» и «Кино». А еще именно в этот период Алан начал учить ее водить мотоцикл. Это были самые волнительные моменты, когда Алан сажал ее на свой проржавевший «ИЖ», садился позади нее и учил рулить. Ева даже сейчас помнила, как разрывалось сердце от восторга – и оттого, что Алан рядом с ней, и оттого, что у нее даже получалось управлять его мотоциклом. И такие катания по дорогам происходили так часто, как часто она на него обижалась за внимание к другим девчонкам, иногда даже открыто психуя и показывая свой характер.

В семнадцать лет Ева, наконец, призналась Алану в своих чувствах, чем его совершенно не удивила, потому что, по его словам, он и без этого уже все давно понял. Это был уже второй кризис, когда она не знала, что же лучше – думать, будто он ничего не знает, и страдать втихаря, или осознавать, что он теперь все знает, но не отвечает взаимностью. Она долго переживала этот период и долго свыкалась с новыми мыслями. И совсем непросто оказалось наладить между ними хоть какие-то дружеские отношения, потому что Алан чувствовал себя виноватым, а она только молча смотрела ему в глаза преданным и таким же виноватым взглядом.

В конце концов, Ева многое пережила и переборола с возрастом. Она взрослела и менялась, как и менялось ее понимание во многих вещах. В восемнадцать лет первое, что она для себя решила – что она не собирается лишать себя возможности быть рядом с любимым человеком, даже если он не любит ее. И второе – она выросла и похорошела достаточно, чтобы иметь теперь возможность за него побороться, а делать это намного проще, когда находишься рядом с ним, для чего у нее были все возможности. На тот момент Ева действительно стала для него не только сестрой, но и подругой, научившись терпеть других женщин в его жизни. А так как у Алана уже был клуб, который ему презентовал дядя, то и женщин стало чуть больше, да и они были уже несколько другими – более красивыми, доступными и раскованными, что заставляло Еву тянуться до их уровня. Так в ее головке родился новый план по привлечению к себе Алана, и в девятнадцать лет Ева начала посещать уроки стриптиза, совмещая их с учебой в институте на скучном экономическом факультете и прочими интересами своей жизни. И два года назад она приготовила Алану сюрприз в виде откровенного и зажигательного танца, как раз к его дню рождения. Но этот сюрприз потерпел полное фиаско, после которого у них случился очередной кризис, и впервые на долгое время они перестали общаться вовсе.

Тогда Ева решила, что с нее хватит, и она начинает новую жизнь – уже без Алана. Она увлеклась искусством стриптиза, акробатикой на пилоне, а также и другими парнями. Но вот на днях круг замкнулся, вернув ее на шаг назад, потому что стоило Еве узнать о женитьбе Алана, как это сразу ей напомнило о том, чего и кого она хочет на самом деле.

Тем не менее, Еве вспоминались не только тяжелые моменты. Было и много хорошего. Были не только слезы, но и смех, и долгие откровенные разговоры по вечерам, и совместные посиделки в кафе, и всякая помощь друг другу, если у кого-то случалась какая-то неприятность. Правда, если Ева чаще могла помочь только морально, то Алан порой действительно выпутывал ее из серьезных передряг. И сколько бы долго они не общались, и как бы ни натянуты были их отношения, а все равно между ними чувствовалась некая близость, которая приобретается только с годами, и возникает между людьми, которые друг для друга действительно что-то значат.

Новый день Евы начался с привычного посещения спорткомплекса. Чтобы уверенно держаться на пилоне и выделывать любимые трюки, требовалась немалая физическая подготовка. Поэтому она каждый день делала упражнения на растяжку и дыхание, четыре раза в неделю занималась силовыми нагрузками и по возможности примерно столько же плавала в бассейне. Так как в детстве мать водила ее на танцы и спортивную гимнастику, Еве сейчас было значительно легче. После таких спортивных занятий она обычно приезжала в свою студию танца на пилоне, с которой когда-то начинала, а теперь уже просто тренировалась в ней, отрабатывая элементы. Здесь до сих пор преподавал любимый мастер по имени Инесса, которой все так же нравилось иногда «гонять» Еву на пилоне до тех пор, пока какой-нибудь элемент не будет выглядеть идеально. А это значило ровно и плавно, элегантно, красиво и сексуально, и с такой улыбкой на лице, чтобы все верили – ты прилагаешь минимум усилий и получаешь от этого огромное удовольствие. А не так, что кряхтишь, как бабка на проселках, с трудом переворачивая бренную тушку, и только в конце элемента выдавая нечто подобное на ликующее па, да и то, только потому, что ты все еще не рухнула с пилона.

Но помощь Инессы сейчас для Евы была как раз кстати, потому что она собиралась участвовать на чемпионате «Мiss Pole Dance Moscow», и это были ее первые соревнования. Поэтому сейчас она старалась на тренировках выкладываться достаточно, но так, чтобы еще оставались силы отработать ночь в клубе.

В этот день, после всех занятий и тренировок, Ева решила встретиться с Кирой. Молодая и счастливая мама обычно гуляла по вечерам на улице вместе со своей двухмесячной дочкой, как раз когда спадала жара, так что Ева без труда нашла их недалеко от дома. Кира так обрадовалась подруге, что едва не задушила, стиснув в крепких объятьях.

– Ух, как на тебя беременность повлияла, – сказала ей Ева. – Мы виделись неделю назад.

– Правда? Ну, мне простительно, у меня сейчас день за три.

Аккуратно заглянув в коляску, Ева посмотрела на девочку, которую родители назвали Ксюшей. Укутанная и в летнем чепчике, она спала, недовольно ворочаясь во сне.

– Слушай, дорогая, а ты уверена, что это твой ребенок? – спросила она подругу. – А то уж очень она на Макса похожа, причем с такого сильного бодуна. Гляди, даже ногой дрыгает. А это она, наверное, ищет подножку от мотоцикла.

– Ева! – одернула ее та, не сумев сдержать улыбки. – Не говори глупости, у нее мой нос и глаза, а возможно, еще и характер.

– Тогда ладно, тебе виднее. А где, кстати, молодой папаша?

– Ты не поверишь – он дома, и он готовит ужин.

– Да ладно?

– Угу, он вчера провинился, теперь отрабатывает.

– Ух ты. Хотя, правильно, пусть работает. Как у вас вообще дела?

На лице подруги появилась счастливая улыбка, и таким же счастьем светились ее глаза. Но сказала она так: