Братец Апрель. Недетская зимняя сказка

А у паренька явно глаз наметанный – на ней же, Ольге, песцовый полушубок, да и сапожки недешевы… Надеется срубить капусты, козлик…

– Полтинника на молочишко хватит? – довольно сухо спросила она. Парень на мгновение замялся.

– Это смотря куда ехать…

– Тридцать. До улицы Космонавтов, – отрезала она ледяным тоном, – И еще "спасибо" скажете – на маршрутке доехать дешевле раз в пять! (Действие происходит до 2001 года – примечание автора).

Парень, похоже, немного сник. По крайней мере, ухмылка с физиономии сошла.

– Только ты, красавица, в настоящую Снегурочку превратишься, пока маршрутки своей дождешься… Ну, пятерку хоть накинь!

– Ладно, – вздохнула она, распахивая дверцу и устраиваясь на заднем сиденье, – Пятерку накину…

Парень снова широко улыбнулся и тронул машину с места.

– Значит, до Космонавтов? А дом какой?

– Семнадцатый, – она отвернулась к окну.

– Ясно. Домчу с ветерком! – водила, похоже, заметно оживился.

– А вот с ветерком – это ни к чему, – возразила Ольга, – Мне еще хочется пожить на этом свете…

– Ну, ясно, – ухмыльнулся парень…

и внезапно ее посетило настолько сильное желание выйти из его машины, что она еле удержалась от того, чтобы не распахнуть дверцу прямо на ходу. Не в меру нагловат этот частник, и взгляд его… сальный какой-то. А от запаха табака и дешевого мужского парфюма в салоне его машины даже подташнивало чуть-чуть…

"Хватит, – осадила себя Ольга, – Что за мнительность? Видеть в каждом халтурщике, бомбящем деньгу, маньяка… что за глупость!"

И потом, в ее сумочке находится газовый баллон, и если проворно распахнуть дверцу…

Она не успела закончить свою мысль, как машина остановилась на красный свет, остановилась почему-то очень близко к обочине… после чего дверца, точнее, обе дверцы с обеих сторон от нее и в самом деле очень проворно распахнулись, по обеим сторонам от нее на сиденье плюхнулись двое, в куртках на искусственном меху, из грубой кожи и, похоже, даже одинаковых штанах… один из парней – слева – повернул к ней голову и обнажил в ухмылке неприятные желтые зубы.

– Как, куколка, не помешаем? В тесноте, да не в обиде, да?

– Дайте мне выйти! – голос прозвучал совсем не уверенно. Голос прозвучал по-настоящему испуганно, – Остановите машину!

Водитель не обернулся, лишь прибавил скорость, зато отреагировал желтозубый – ее шеи коснулась ледяная сталь.

– Не дергайся, – в глазах незнакомца мелькнул нехороший, азартный какой-то огонек, – А то попорчу личико твое хорошенькое ненароком… Кому ты с попорченным личиком будешь нужна, а?

Она резко откинула голову назад, схватилась за сумочку, но ручища другого бандита выхватила сумку из ее пальцев так же легко, как выхватывает хулиган-переросток десятку из слабой ручонки первоклассника.

– Спокойно, спокойно, Оля, Оля, Олюшка, – почти пропел парень, отнявший у нее сумку, приблизив свою угреватую физиономию к ее лицу и обдав гниловатым запашком изо-рта, – Не нужно делать лишних телодвижений…

Ее сдавили с обеих сторон, и на какие- то секунды она попросту перестала соображать – уже не от страха. От ужаса.

* * *

5.

Кирилл (начало вечера)

– Ох, как ты у меня возмужал, Кира, – мать уселась напротив него за стол, и Кирилл уловил в ее ярких карих глазах подозрительный блеск, – Как же быстро вы, дети, растете…

– Особенно вширь, – ехидно заметила сестрица, тоже войдя в кухню и стянув из вазочки на столе печенье.

– Цыц, малявка, – Кирилл в два глотка допил свой чай и, поднявшись из-за стола, чмокнул маму в щеку, – Спасибо, ма, все было очень вкусно.

Выйдя в прихожую, приблизился к телефону, начал набирать номер.

– Оле опять своей названиваешь, Ромео? -насмешливо поинтересовалась Ирка. Он попытался отвесить нахалюге подзатыльник, но та вовремя увернулась и, гордо вильнув своей маленькой попкой, удалилась в большую из комнат.

– Слушаю? – услышал Кирилл голос Оксаны, отчего-то показавшийся ему усталым.

– Добрый вечер, Оксана Игоревна, – вежливо поздоровался он, – Это Кирилл. Ольгу можно?

В трубке повисла секундная пауза, а когда Оксана заговорила снова, голос ее звучал уже встревоженно.

– Кирилл? А она разве… не с тобой?

У него противно екнуло сердце.

– Нет… А почему вы считаете, что она должна быть со мной?

– Ольга еще не возвращалась домой, – внезапно он осознал, что голос у Оксаны даже не встревоженный, а по-настоящему испуганный, – Как ушла с утра в университет, так и не возвращалась. И мобильник свой, как назло, оставила дома, на подзарядке… Она не звонила тебе сегодня, Кирилл?

– Нет, я же сказал вам… – он бросил взгляд на часы. Минутная стрелка застыла на отметке XI, а часовая приближалась к восьмерке, – В таком случае, может, она у кого-то из подруг?

– Возможно, – голос Оксаны звучал все более неуверенно, – Только она обычно предупреждает, если задерживается у подруги… Я-то ждала ее еще к обеду…

– Вы не волнуйтесь, Оксана Игоревна, – он, в свою очередь, постарался придать голосу больше уверенности, хотя – что греха таить? – похоже, он сам начал заражаться паникой Оксаны, – Вот что, я подъеду к вам сейчас, и мы с вами вместе обзвоним ее подруг, хорошо? Вы же их знаете?

– Трех по меньшей мере… Но двоим я уже звонила…

– И все равно – не волнуйтесь, – мягко повторил Кирилл, – Я уже еду…

Положив трубку, тут же потянулся к пристроенной на вешалке своей куртке, но в последнюю минуту передумал и снял с вешалки пятнистый солдатский бушлат – синоптики весело пообещали очередное похолодание. Натянул на голову черную вязаную шапку и уже сунул ноги в высокие ботинки со шнуровкой, на толстой подошве, которые обычно носил зимой, когда в прихожей появилась мама.

– Что-то случилось, Кира?

– Надеюсь, что нет, – он заставил себя улыбнуться матери (не хватало только ее нагружать своими проблемами!) и, выйдя за дверь, быстро сбежал по лестничным ступеням.

"Надеюсь, что нет…" Да что это с ним, в самом деле? Мнительный… как баба.

И все же Оксана права – совсем нехарактерно для Ольги пропадать вот так, без предупреждения…

"Ну и что? – снова оборвал он себя, – Может, в библиотеке задержалась. Со своим рыжим шкетом. Или… у него в гостях?" Эта мысль могла бы являться очень неприятной – в другой ситуации, сейчас же даже она являлась утешительной.