Несносный тип. Книга третья

Доподлинно никому не известно, что именно творится в доме ат-Мансипаха, но в Квартале Живых Хайкорта почти всегда проживает от трех до пяти молодых чистокровных гоблинш, живущих свободной жизнью и ухаживающих за своими младшими, которые ходят в школу. Затем, по прошествии времени, бывшие школьницы занимают дома своих старших товарок, а те отправляются в основное поместье. Кто отец и муж этому бесконечному конвейеру мелких веселых девиц, понятно и ежу, но как там всё происходит – тайна, покрытая мраком. Разумеется, постоянно находятся любопытствующие, пытающиеся выяснить или угадать, как от одного отца может быть столько непохожих друг на друга дочерей, но все они терпят крах. Чаще всего – задолго до того, как вызовут гнев мага.

Дантон Фаулт мне понравился. Широкоплечий громила спокойно изрекал вещи, обыденные для каждого жителя квартала, но не более. Он меланхолично кивнул, правильно поняв назначение купюры в десять донов, наполнил мою кружку снова, а затем замолчал. Профессионал, что и говорить. Жаль только, что большинство вопросов, волнующих меня здесь и сейчас, явно будут ему неприятны.

Следующая купюра поехала по стойке к гному-гиганту. На этот раз она лежала не на дереве, а на одной из пробных напечатанных листовок с физиономией Суматохи на нем. Фаулт вчитался в листовку, потом подняв глаза на меня. На его лице читалось легкое, но всё-таки удивление.

– Она здесь, шериф? В Хайкорте? – получив два коротких утвердительных кивка, громила замялся на краткое мгновение, но потом всё же спросил, – Почему вы её не пристрелили?

Аврора Аддамс. Суматоха. Когда я её встретил в первый раз, она болталась в трех метрах над землей, зацепившись юбкой за ветви. В лесу. Туда она попала, выпрыгивая из подбитого аэроплана, чьи обломки валялись неподалеку. Тогда я принял её за эксцентричную, двинутую, но категорически безобидную молодую аристократку, оторванную от мира едва ли не на максимум. Потом, буквально через несколько дней, эта характеристика дополнилась эпитетами «наркоманка» и «бандитка». Она попыталась меня ограбить, чело… гнома, дважды спасшего ей жизнь. Чуть позже, я из газет, слухов и историй узнал о том, кто она есть на самом деле. Диверсантка, шпионка, убийца… Из самого недавнего? Массовая убийца.

Даже в таком городе как Незервилль, где законы и правила насаждаются советом Основателей, Аврора Аддамс – цель номер один для любого, у кого есть грамм совести и пистолет.

– Я пытался…, – горькая усмешка вылезла на лицо сама собой, – А теперь, как видите, мастер Фаулт, раздаю листовки.

– Мэр?

– Мэр.

– Это увидят, шериф Криггс, – толстый палец внушительно стукнул по бумаге с худой и безумной физиономией, – Увидят все.

Вот и хорошо. Совсем недавно я стоял перед тем самым Советом Основателей, что заправляет всем в Хайкорте. Стоял и слушал, как они… пытаются переложить вину за недавние события на кого-угодно кроме себя. Все собравшиеся тогда в комнате люди, нелюди, мутанты, боги и киды понимали, что Доннорифт и Баунд сотоварищи устроили весь хаос только из-за того, что расслабившееся за годы «начальство» города просто всё проворонило. Самонадеянность личного могущества, забывшего, что свою материальную базу нужно периодически шерстить.

И что изменилось? Они, эти Основатели, несомненно, под очень весомым гнетом обстоятельств, но сразу после серьезного кризиса… приглашают в гости известного чуть ли не во всем мире диверсанта в гости. Ладно, пригласили. Хозяин барин. А подчищать кто будет? Кид, которому Ахиол всеми своими силами пытался намекнуть взяться за дело?

Нет уж. Проблемы Основателей шерифа не… волнуют. Из двух зол Магнус Криггс выберет то, где в конце он и его девчонки будут живы. Остальные пусть крутятся как хотят.

– Неужели это новый шериф?!

Пьяный, громкий, вызывающий голос распорол мирный бубнёж «Апатии» как проголодавшийся бедняк вспарывает консервным ножом банку тушёнки – криво и рвано. Обернувшись, я с некоторым удивлением посмотрел на стоящего покачивающегося человека, в котором, судя по широким плечам и тяжелой нижней челюсти, был половник орочьей крови. Слегка осоловелые глаза смотрели на меня с явно различимым вызовом, логическую подоплёку к которому поленились или не захотели подвести.

– К-какая честь! – неумело попробовал сфиглярствовать завсегдатай, – А-а… скажите, шериф! Правда, что нужно убить предыдущего, чтобы стать… шерифом?! А-аткроете секрет, к-как у вас это… получилось?! А то… я тоже хочу!

Пожав плечами, я вернулся к пиву. Во-первых, оно было интереснее. Во-вторых, мне нужна была кружка.

– Шерииииф! – раздалось мне в спину приближающееся, – Нехорошо отворачиваться от…

БУМ.

Кружки в «Апатии» были хоть стеклянные, но тяжелые, основательные, с толстыми стенками. Та, что держал я в руках, весила, наверное, грамм семьсот. Разлетелась она, соприкоснувшись с лицом фигляра, хорошо и красиво – на мелкие осколки. Тот где стоял, там и упал, на манер подрубленного дуба… если бы, конечно, у дерева присутствовала разбитая в кровь и посеченная осколками рожа, хватающая воздух ртом, в котором отсутствовала большая часть передних зубов.

Пришлось вставать и идти пинком переворачивать провокатора, чтобы он не захлебнулся своей же кровью. Между делом, я себя похвалил – очень удачно попал. Ударь толстое дно кружки в лоб… последствия могли быть куда серьезнее. Проверив, что придурок жив, я оглядел полностью затихший зал. А затем заговорил, сделав голос чуть громче:

– Господа, позвольте представиться. Меня зовут Магнус Криггс, я новый шериф этого города. Как можно заметить, я еще имею честь являться кидом или, как нас иногда называют, Должником. Моей первоочередной задачей является сохранение порядка и соблюдение закона на территории Хайкорта. Если вы ощутите, что ваши права, жизнь или благосостояние находятся в опасности, свободно обращайтесь ко мне. Полицейский участок работает круглосуточно.

– Позвольте! – тут же раздался раздраженный и слегка испуганный крик. Выходящий из кухни заведения мужчина с закатанными по локоть рукавами быстрыми торопливыми движениями вытирал руки полотенцем. Отбросив последнее на стойку, он указал пальцем на лежащего мужика с разбитой мордой, – Это, по вашему, закон, шериф Криггс? Меня зовут Освальд Штернгст, и как хозяин «Апатии», я подобного поведения здесь не допускаю!

– Отпустите заклинание, мастер Штернгст, – сухо отреагировал я. Обычный, даже очень зоркий человек не разобрал бы еле-еле заметные вспышки напряженной маны, окутавшие левую руку этого немолодого разумного с яростно сверкающими глазами, но моё зрение их различало более чем хорошо. Постояв и поглядев в тишине на хозяина, вздохнул, объясняя, – Вы, наверное, меня плохо расслышали с кухни. Первым я указал «порядок», вторым – «закон». Две сотни желтоглазых были казнены не потому, что нарушили закон, он несовершенен. Они покушались на порядок.

Хороший мужик. Так замаскировать полотенцем сплетающиеся пальцы можно только обладая опытом множества тренировок. А зачем мирному хозяину мирной популярной забегаловки такой опыт? Интересно. А уж так изобразить праведный гнев за несправедливо обиженного клиента…

Вопросы, вопросики.

– В этом городе ничего не меняется в лучшую сторону! – с досадой бросает хозяин, ретируясь на кухню.

Жертва собственной провокации стонет, не зная, за какую часть головы ей удобнее держаться, а я отхожу в сторону, чтобы не смущать раненого. Он должен понять, что может беспрепятственно встать и уйти в лечебницу… или как минимум попросить кого-либо знаками ему помочь. Меня же… интересует другое.

Другой.

Прошествовав к столику, за которым раньше сидело трое, я сел напротив существа, похожего на человека с сочно-фиолетовой кожей без волосков и пигментных пятен. Забавные глаза – ни зрачки, ни радужки, ни сосудов. Просто белесая пелена, равномерная и чуть светящаяся. Достав очередную сигарету из пачки, я прикурил, а затем приятно улыбнулся будущему собеседнику.

– Здравствуйте. Пока не знаю, как вас зовут, но думаю, что это поправимо. За ваш стол меня привело одно дело, которое мы сможем разрешить к общему удовлетворению. Итак, я собираюсь рассказать вам всё, что вы должны обо мне знать, а вы… ответите мне той же любезностью. Как вам идея?

Закон, порядок, религия, даже культура – есть множество инструментов, помогающих держать стадо разумных в узде. Без нее, без четко очерченных границ, превосходящих собой волю отдельного индивидуума, мы поубиваем друг друга. Не потому, что кровожадные и смертоубийственные особи, отнюдь! А просто руководствуясь правилами, диктуемыми нам природой. А она, эта безжалостная и неумолимая сука, железобетонно уверена, что нас, разумных, слишком много. Правда, с другой стороны, там, где есть правила, всегда будут исключения из них. Их, чаще всего, зовут преступниками, но на самом деле, эта фракция нашей цивилизации является своеобразным узким носиком, через который выходит лишний пар.

Фиолетовокожий, пыхнувший чистым раздражением человека, которому придётся платить врачам за попорченную физиономию подчиненного, был именно тем, кто мне нужен. Боссом чрезвычайно маленького, очень тихого и скромного, но всё-таки преступного мира Хайкорта. А еще он был тем, кто отправил сидевших с ним эльфиек за провокатором с инструкциями.

Спустя полтора часа я, довольный и повеселевший, покинул «Апатию». Знакомство, начавшееся слегка напряженно, прошло плодотворно, в атмосфере полного взаимопонимания. На прощание я даже подарил своему собеседнику один листочек.

Что же, день прошёл удачно. Можно сегодня домой пораньше.

– Шериф Криггс! – пронзительный и насмешливый голосок, раздавшийся от двери «Апатии», почти вызвал улыбку, а вот продолжение её прогнало, – Мессир ат-Мансипах настаивает на срочной встрече, шериф!

Глава 3 Кража века

Я обожаю гоблинш. Причины подобного пристрастия берут корни не только из лагеря подготовки кидов, носившего название «Крозендрейк», но и из моего опыта первой жизни. Когда как-то вечером я страдал самоанализом за рюмкой бренди, то вывел для себя несколько жизнеутверждающих пунктов, обуславливающих столь странное пристрастие к чрезвычайно компактным, зеленокожим и, чего уж там греха таить, зубастым гуманоидам.

Первое – это физиология. Я, при всех своих многочисленных и развивающихся достоинствах, гном. А еще мужчина, что тоже немаловажно. Мне нравится, когда партнерша меньше меня. Про анатомию тоже сказать стоит пару слов – гоблинши… плотные, физически развитые, выносливые и темпераментные существа. Тоже самое касается и меня. Быть одного размера с партнершей или быть большее нее – просто удобно.

Второй аспект – психология. Гоблины женского пола существа живые, непосредственные, смешливые. Они склонны к простым решениям, но вовсе не потому, что глупы, а потому что бремя сложных лежит на чужих плечах. Чистокровные зеленокожие не бывают одинокими, вот такая вот социально-биологическая аксиома. Связываясь с мелкой грудастой язвой, ты всегда знаешь, что ваши отношения носят лишь временный характер, но зато отношение к этим сношениям у обоих сплошь позитивное.

Проще говоря, что я, что зеленокожие – особи легкого поведения, которые не ищут прочных уз и не ищут поддержки. Мы согласны на праздник.

Разумеется, нормальные и ответственные разумные подобного сторонятся. Знать, что твой будущий потомок от гоблинши вырастет в племени, а затем будет отправлен в какой-либо человеческий или гномий город зарабатывать на жизнь физическим или незаконным трудом… тяжко. Но я – кид, у нас не бывает детей, пока мы не выплатим Долг. А потом… а потом за любого моего ребенка, даже насквозь зеленого и ушастого, будут драться государства.

С Таскримой по дороге в особняк мага ат-Мансипаха мы не переспали только по одной причине – колдун, имеющий какой-то свой вид связи с зелеными подопечными, бы обиделся на столь прозаичную задержку. Но зато славно провели время, планируя это самое во внезапно ставшим светлым будущем!

Третье по счету жилище Основателя, посещенное мной на территории Незервилля, также было выполнено в весьма оригинальном стиле. Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах жил в башне, высотой приблизительно с полсотни метров. Правда, в отличие от классических башен волшебников, о которых я запоем читал в детстве своей первой жизни, это был титанический толстый «палец» с площадью первого этажа под две сотни квадратных метров. Верхотура, украшенная кокетливыми зубчиками, наверное, могла похвастаться лишь сотней.

– Не сюда, красавчик, – дёрнула меня за рукав Таскрима, указывая в сторону, – Вон туда идём. Переговорный павильон.

– Много чести? – ехидно спросил я, направляясь к небольшому полусферическому строению.

– Что? Нет! – замахала зелеными ручками гоблинша, – Просто защита башни настроена на Лейлуша и на нас! Никто другой в неё не войдет!

«Лейлуш». Показатель. Очень молодая гоблинша, едва ли не подросток, хоть и с сиськами, называет архимага всея планеты по имени.

В «переговорной» оказалось очень даже уютно… если бы не аж пять гоблинш всех возрастов, пожирающих меня глазами. Учитывая, что вокруг каменного круга в центре комнаты были расположены широкие удобные диваны, столики и кресла, места для совершения массового разврата над работниками полиции было в избытке. Впрочем, обошлось. У меня спросили «чай, кофе, потанцуем», поморщили зелеными носами в ответ на просьбу принести пепельницу, спросили у Таскримы, развела ли она товарища шерифа на потрахушки, а затем, получив радостный утвердительный ответ, удалились, опасно сверкая очами. Лишь бы не за подкреплением.

Хотя… сколько их тут? Десяток? Полтора?