Проект «Когда не было гаджетов». Книга 1. Из вагантов

Как бы то ни было, сдав первую сессию, мы получили право называть себя настоящими студентами. Сбросив груз ответственности и заработав возможность дальнейшего получения стипендии на следующее полугодие, мы с головой окунулись в новогодние каникулы.

Наша боевая четверка и банда друзей из общаги объединились в дружном порыве провести время в зимних забавах на турбазе за городом. Наверное, все согласятся со мной, что в детстве и юности погода всегда была хорошая!

Для студентов, сдавших экзамены, одержимость и бесстрашие на слаломной трассе могут сравниться лишь с первым прыжком парашютиста, а спуски на санях, забеги и танцы на коньках – это отдельный вид спортивного искусства! Заполучив дозу адреналина, поломав пару лыж, вечер мы провели в гостинице, сражаясь в шашки и играя в карточного «козла». Да, интеллектуальный уровень забав может и страдал, за то, сколько веселых моментов приносили нам такие развлечения!

В город возвращались уставшие, но счастливые и перед тем, как разлететься всем по домам, было принято решение провести операцию «хрусталь». Соньку и Альку назначили «звездочетами», так как они не проживали в общежитии и не имели запасов стеклотары. Остальные участники операции начали заполнять здоровенные, как баржи, сумки скопившимися за семестр пивными бутылками. Когда комнаты наши и не только наши были освобождены от несметных запасов, Соня доложила собранную сумму, Алька объявила, что этого хватит на посещение общественной бани с пивной дегустацией после парилки. Главная забота в операции хрусталь – это доставить сумки в целости и сохранности в пункт приема, иначе … Кто-то в баню не идет!

Студенческая жизнь мне нравилась! Жить самостоятельно в общаге было круто! Иметь множество друзей и приятелей – здорово! Мне было хорошо и уютно в студенческом муравейнике. Свои и чужие проблемы решались на военном совете, радости и печали делились в кругу друзей и соседей!

* * *

На вкус слово «каникулы» такое же, как и слово «свобода». Десять дней праздничного безделья в окружении любимых блюд и непрочитанных книг. Мы с Жекой мчались в родной город, бросив вещи в сумки, захватив свои зачетки и всю дорогу раскрашивали счастье незамысловатыми мечтами. Расставаясь, Жека взяла с меня обещание – выспаться и наесться про запас.

Обещания! Не люблю обещать! Всегда думаю, обещать легко, а выполнять непросто. Переступив порог родного дома, я почувствовала себя преступником, который не сможет выполнить данный им обет. Счастье мое скуксилось и оделось в серое.

– А вот и наша студентка! – мама раскрасневшаяся, в нарядном платье, потащила меня в гостиную, не дав снять обувь.

– Полина! Как успехи? – отец гордо восседал в центре застолья.

– Знакомься! Это родные Романа! Приехали из Новороссийска свататься к нашей Танюше! А мы подумаем отдавать ли свет очей наших, – отец под хмельком становился безудержным балагуром и задавакой.

В зале полно незнакомого народа, за столом плечо к плечу сидели моя сестричка Таня и ее жених Роман в окружении возбужденных родственников. Я улыбнулась во все тридцать два, а точнее в двадцать восемь зубов и поняла, что больше всего мне рада мама. На кухне полно немытой посуды, пышущий жаром пирог в духовом шкафу, а на столе красуется разлитое варенье.

Было радостно за сестричку, позднее расспрошу о ее будущих родственниках. Ближе к ночи навалилась усталость. Моя спальня уже была захвачена свадебными оккупантами.

– Мама, я пойду к Жеке, переночую у нее, а то тут и без меня развернуться негде? – я смотрела на мамино лицо, на ее катившиеся слезы и надеялась, что это слезы счастья, но в то же время понимала, что если покатятся мои слезы, то больше всего они будут похожи на слезы обиженного ребенка.

Клавдия Георгиевна и Клавдий Николаевич – матушка и батюшка Жеки всегда были мне рады, как родной.

– Лина, Женя, мойте руки! Пироги стынут! – Клавдий и Клавдия позвали нас на кухню пить чай из самовара. Горка из пирожков с вишней воцарилась в центре круглого стола, обещая незабываемое пиршество.

– Линка, может у меня перекантуешься неделю и вместе поедем на учебу, знаешь ведь, что родители только рады будут! – уже засыпая, Жека пыталась выступить гарантом моего каникулярного досуга.

– Спи! Я не хочу никого напрягать, да и сама напрягаться не желаю. Завтра уеду в общежитие, а ты тут отдохни и матушку с батюшкой порадуй!

* * *

Январское утро звенело и искрилось трескучим морозом. Я забралась в междугородний автобус и забилась на самое теплое место, опасаясь громко заскулить от боли, так сильно замерзли руки и ноги пока ждала автобус. Вспоминая шебутное утро, мамину суету вокруг меня и прощание с новоявленной родней, я постепенно согрелась. Солнце поднялось над верхушками мелькавших за окном деревьев, залив горизонт багрянцем. Всегда любила дорогу. В дороге обдумывались различные вопросы и находились непростые решения. Настроение становилось философским, мысли выстраивались в очередь, слова складывались в рифмы и нередко рождались стихи…

В общежитии было непривычно пусто и тихо. Безобидная вахтерша – тетя Мотя добросовестно дремала в кресле и была рада переброситься со мной словечком. От нее я узнала, что Элен Рубинштерн сейчас живет в общежитии. Закинув сумку в свою комнату, я понеслась на второй этаж, постучав в двери с номером 21, вломилась, не дожидаясь приглашения. За столом сидел военный с лейтенантскими звездочками на погонах. Увидев мою изумленную физиономию, поприветствовал меня первым.

– Если что-то срочное, то Лена на кухне, – сказал парень, улыбнувшись в усы.

Я промычала что-то благодарственное в ответ и направилась на кухню.

Элен, как обычно, сама невозмутимость, поприветствовала меня, переворачивая лопаткой картошку на сковороде.

– У тебя гости? – спросила я, протягивая горящую спичку, давая прикурить Элен.

– А-а, вы незнакомы! Это Сергей – мой муж, – ответила Элен, лукаво щуря свои каре-зеленые глаза.

– Предупреждать надо, я чуть сигарету не проглотила, – закашлявшись, утерла набежавшие слезы, – замуж вчера вышла?

Элен, рассмеявшись, поведала мне историю их семьи.

Сергей Рубин тоже был студентом нашего института и жил в этом общежитии, он старше Элен на три года, в прошлом году закончил ВУЗ и был направлен на службу в ряды советской армии. Елена Штерн – девчонка из крымского села, поступила в институт и поселившись в общежитии, встретила Сергея.

– Мы влюбились с первого взгляда и у меня никогда не возникали сомнения, что я могла встречаться с кем-то другим, – взгляд таинственных глаз теплел и плавился, когда Элен говорила о муже.

– Я была уверена, что твоя фамилия – Рубинштерн, а звать тебя Леной у меня язык не поворачивается – я озадаченно смотрела на подругу. – Имя Элен – это, явно, твоё.

Элен улыбнулась. – Да, я и сама уже привыкла! Если зовут меня: «Елена Михайловна!», – то мало кто понимает вокруг к кому это обращаются. – Нас всегда считали парой, а мальчишки и фамилии наши скрестили, чтобы ни у кого не было сомнений, что я девушка Рубина. – Мы расписались на 23 февраля в прошлом году, так что у нас скоро годовщина свадьбы, – Элен прикрыла сковороду крышкой. – Пойдем! Перекусим за компанию, а потом мне Сережу провожать, – грусть в голосе Элен царапнула по душе, словно наждачка по беззащитной коже.

* * *

Каникулы пролетели, пронеслись и превратились в воспоминания. Жека – красавица, нарисовалась на пороге комнаты, не сотрешь. В новой дубленке и шапочке, прямо вылитая девочка-снегурочка, однако ухмылочка и радостно сверкающий взгляд наводили на сравнение с маленькой разбойницей из сказки Андерсена.

Начало семестра – пора расслабления! Долги по учебе обнулились, а новые еще предстоит накопить. Начало семестра – это как разминка перед прыжком в воду с высоты! Всю траекторию полета прокручиваешь в голове, зная, что тело натренировано четко ответить на старте, но в какой-то момент рождается соблазн испытать что-то новое?

Так и у меня, каждый семестр начинается с тщетных надежд на примерное посещение лекций, своевременную подготовку курсовых, сдачу коллоквиумов и контрольных работ. В какой момент эти намерения перестают быть приоритетными, навсегда останется для меня тайной.

Жека мужественно вырубила немилосердно голосивший будильник. Я, выглянув из-под одеяла, оценила разыгравшуюся за окном февральскую метель.

– Жека! Сегодня – пятница, у нас только лекции! Я остаюсь дома! – причин покидать теплую берлогу не было.

– Кто бы сомневался! – Жека мутузила свою пышную подушку, укладываясь для дальнейшего просмотра сериала киностудии Морфей.

Как волшебно нежиться в тепле и уюте под завывания ветра. Даже «кошки» безответственного отношения к учебе не смели скрести мою душу в такую непогоду. Веки смежились …

Когда я вновь открыла глаза, откинув угол одеяла, в лицо пролился поток искрящегося солнечного света. За окном воцарилась застывшая прелесть зимнего дня. Деревья забинтовались в жемчуга, ветер удалился вовсе, а соседние здания напялили чудовищного фасона снежные шапки.

– Вау! Жека, смотри! Мы в царстве снежной королевы! – связанное в узел полотенце полетело на соседнюю койку.

– Угу! А должны быть в царстве высшей математики! – Жека всегда сокрушалась о пропущенных учебных часах.

– Ты тщетно пытаешься призвать мою совесть к ответу! Она уже утопилась в сугробе! – я забрала свой полотенечный снаряд, зубную щетку и ринулась в умывальник.

Позже, налюбовавшись скорым завершением морозной сказки, выпив чая, мы с Жекой радостно встретили доблестных учениц. Алька и Соня поделились записями пропущенных нами лекций.

– У математички что, ларингит? – Жека перелистывала две исписанные страницы Алькиной тетради. – Что-то скупенько!

Лицо Соньки осветилось загадочной улыбкой, – Девчонки, мы же вам не рассказали, что сидели на лекции рядом с Шустовым, – Сонька мечтательно закатила глаза. – Он книгу принес «Поющие в терновнике», рассказывал нам о сюжете, в общем, из-за этих австралийских страстей никто лекции и не писал!

– Очкастая грымза захотела незаконно завладеть фолиантом! – Алька с довольным видом присоединилась к повествованию, – но Шустов моментально среагировал и убрал книгу в сумку! – Ох, как грымза ярилась!

Алькина улыбка не сходила с лица, видно было, что «сникерс» всей истории еще не распечатан, – математичка кричала, что вызовет отца Шустова в деканат, а Шустов стоял – несгибаемый и молчал! И вот очкастая грымза задает смертельный для дедукции вопрос: «Шустов, как фамилия вашего отца?» От дружного взрыва смеха дрогнули стекла в рамах.

Близился вечер. Алька и Сонька разбежались по домам. В моей душе бушевали нерастраченная энергия и беспощадное любопытство, посеянное рассказом о героях романа Колина Маккалоу «Поющие в терновнике».