Русское зарубежье. 2023

По окончанию моей фразы небольшой подносик выпал из рук милой официантки, она с каким-то недоверчивым изумлением уставилась на меня, пока не нашла в себе силы промолвить:

– Нет, зовут меня простым украинским именем – Орыся.

Когда она узнала, что мы с женой проживаем в Израиле, и приехали туда с западноукраинского города Львова, то весело прощебетала:

– Вы, наверное, знаете, что во львовской области есть город Трускавец, в котором я родилась. Землякам – мороженое за счёт заведения.

Когда на прощание я, уже на украинском языке, пожелав Орысе удачи, сказал:

– Если уж так получилось, что вы оказались на благодатной итальянской земле, сделайте всё возможное, чтобы остаться здесь, – меня поразило, что она, не без грусти в голосе, проговорила:

– Я бы очень хотела жить в этой приветливой и красивой стране, но я должна быть среди своего народа, где я являюсь, как минимум, предствительницей четвёртого поколения.

Итоги первого дня пребывания в Абано Терме хотелось бы завершить, почерпнутыми из паутин Интернета, сведениями о количестве русскоязычных жителей в различных странах. Например, в США проживают более трёх миллионов, что составляет примерно 1% населения страны. В Израиле – русскоязычных граждан более 20% (два миллиона человек). В Германии около 10% населения составляет русская диаспора. При всём этом, мне казалось, что в Италии чуть ли не каждый второй говорит на русском языке. На поверку выявилось, что их оказалось всего 38 448 человек, что составляет всего 0,73% от общей численности населения.

Однако, когда на второй день пребывания в Италии мы окунулись в роскошные термальные бассейны, составляющие основную часть спа-терапии отеля, то и там во многих местах звучала русская речь. Только она исходила уже от гостей, большая часть которых не в первый раз прибывала в эту гостиницу. Их можно было условно разделить на три русскоязычные группы: первая осуществила многочасовой перелёт с американского континента (США, Канада), вторая, транзитом через Турцию, прилетела из России и, наконец, третья представляла собой жителей Святой Земли (Израиль).

Но обо всём по порядку. Вначале мы услышали, как одна импозантная дама говорит другой, яркой внешности которой позавидовали бы комедийные актрисы Голливуда (привожу фразу дословно):

– Ты знаешь, Соня, нашим Америкам далеко до Италии. Ты не представляешь, какая здесь обувь. Я уже приобрела три пары босоножек. Думаю это ещё не предел моих возможностей.

Та миссис, которая меньше походила на голливудскую звезду, вторила ей:

– А ты, Ася, не обратила внимания на прелестные сумочки. Я тоже купила три штуки.

Когда моя жена присоединилась к беседе заокеанских русских дам, выяснилось, что и Соня, и Ася проживают в нью-йоркском районе Бруклин и что учились они в одном классе в, не совсем стольном, граде с звучным именем Черновицы. А ещё обнаружилось, что подруги посвящают шопингу намного больше времени, чем термальному лечению. Зато их мужья, Илья и Миша, в полной мере использовали санаторный релакс: один из них попал в аварию, получив перелом позвоночника, а другой, был после операции на суставы. Вечером в гостиничном баре, после бокала добротного итальянского вина, я узнал, что Илья работает инженером в метрополитене Нью-Йорка, а Миша – начальником цеха на одном из заводов Нью-Джерси. Ася окончила музыкальное училище ещё в Черновцах и давала частные уроки американским тинэйджерам. А Соня училась на факультете русской филологии в старейшем университете города Львова и, кто бы поверил, преподавала русский язык в одном из колледжей Нью Йорка. Тем самым они вносили свою лепту в успешную реализацию «американской мечты», записанной почти три века назад в Декларации Независимости.

После второго бокала вина, Ася и Миша рассказали мне, не очень—то и жизнерадостную, историю о своём сорокалетнем сыне. Когда они из, ещё советской тогда, Украины эмигрировали в Нью-Йорк, кто-то из старожилов посоветовал им не отдавать, маленького сына в городскую бруклинскую школу, мотивировав это, царившими там беспорядками, хулиганством и другими неурядицами. Вот и получилось, что он попал в религиозное еврейское учебное заведение, в котором, взамен бестолковщины и бедлама, преобладавшим в лицее бедного района Бруклина, получил благопристойное ортодоксальное образование. Понятно, что там дети не только учились воспринимать мир глазами и умом их учителей-раввинов, а и усердно молились: при этом их ограничивали в свободе передвижения и воспитывали так, чтобы они всегда находились внутри общины. Затем, как и большинство выпускников, уже подросшее чадо поступило в йешиву (так принято называть еврейский «вуз»). Там он изучал Талмуд, Тору, учился толкованию священных иудейских текстов. Таким образом, юноша стал хасидом, сторонником религиозного ортодоксального течения в иудаизме. Его обучили, что единственным способом сохранить веру во Всевышнего является изоляция от внешнего мира; убедили, что иудеи должны объединить весь мир и построить в нём божье царство.

После женитьбы на ортодоксальной еврейке у сына Аси и Миши, практически один за одним, как это принято у хасидов, родились трое детей. Через некоторое время новая семья переехала из Бруклина в Иерусалим. Чуть позже сын украинских эмигрантов развёлся с женой, что в хасидских семьях считалось, из ряда вон выходящим, событием и происходило крайне редко. В итоге, когда светские Ася и Миша прилетают к сыну в Израиль, то попадают в странную, непривычную им, обстановку ортодоксального иудаизма. К тому же, они напрочь лишены возможности общаться с родными внуками, которые, не зная ни русского, ни английского, разговаривают только на иврите и на идиш, языках, неведомых их бабушке и дедушке.

Что же касается Сони, произошло не столько русское, сколько американское чудо. Если она с большим трудом нашла работу по специальности в родных Черновцах, то практически сразу получила места преподавателя русского языка в нью-йоркском колледже. Кто же мог подумать, что ещё в 1961 году в США включили язык Льва Толстого в школьную программу и в факультатив высших учебных заведений, в которых чуть позже были созданы кафедры русского языка. Сегодня набор студентов на них растёт с каждым годом. Часть из них изучают язык Пушкина и Чехова с целью познания прекрасной русской литературы или чтобы в дальнейшем налаживать коммерческие связи с Россией, а другие, вполне возможно, чтобы получше узнать потенциального врага. Как бы то ни было, но многие политики полагают, что в текущей момент некоторая опасность для популярности русского языка исходит от его собственных носителей. Но в любом случае, Соня оказалась в Америке дееспособной, благодаря тому, что «великий могучий» был не только её родным языком, а и важным компонентом профессии, которой она обучалась в СССР.

Ещё одно «бассейновое» знакомство с русскоязычными постояльцами отеля также состоялось в фарватере термальных вод отеля. На этот раз это была «бальзаковская», неопределённого возраста, напоминающая «бизнесвумен», дама. При знакомстве с ней выяснилось, что Клара, и на самом деле, была предпринимательницей. Так сложилось, что её, уроженку провинциального Бобруйска, первокурсницу стоматологического факультета Витебского медицинского института, сионистски настроенные родители вывезли в Израиль. Детской мечте присоединиться к «людям в белых халатах» не суждено было сбыться. Но ей предназначено было воплотиться в жизнь в несколько опосредственной форме. Молодая двадцатилетняя девушка, ещё не выучив иврит, сумела найти среди врачей -репатриантов из бывшего СССР таких дантистов, от зубов которых в то время отскакивал только русский язык. Она отобрала, на её взгляд, самых достойных (11 докторов) и открыла свою клинику, владелицей которой являлась девять лет. Кларе пришлось закрыть свой бизнес по весьма веской причине: в здание амбулатории попала палестинская ракета. Возможно, потому, что Израиль находится ближе к Всевышнему, чем другие страны, взрыв произошёл ночью, когда в клинике никого не было, кроме, погибшей тогда, любимицы всех врачей, овчарки Бэлла. Часто продолжающиеся ракетные атаки террористов надоумили Клару покинуть, горячо любимый, Израиль. Третьим её домом, после белорусского Бобруйска и израильского Ашкелона, стал известный канадский город Торонто. Не прошло и полугода после переезда, как Клара открыла в нём небольшое кафе. Наблюдательная девушка обратила внимание, что канадцы больше любят наслаждаться капучино или эспрессо не у себя дома, а вблизи него. Оказалось, что возле здания, где она обрела жильё, в радиусе полкилометра не было ни одного кофейного заведения. Уже через несколько месяцев, открытое Кларой кафе, стало приносить доход. Особой популярностью у канадцев пользовались белорусские беляши и нежные пирожные, изготовленный по рецептам её бабушки Ривки. Так сложилось, что через год после открытия кафе туда зашёл представительный мужчина, который слово «кофе» произносил не с окончанием на звук «и», как принято у носителей английского языка, а на «е». Это выдавало в нём знатока русского языка, который также оказался выходцем из Белоруссии, только не из Бобруйска, а из Барановичей. Этот факт позволил найти Феликсу (так звали незнакомца) и Кларе не только общие корни в родстве, а и выстроить новое коммерческое направление. Им оказалось, ни больше, ни меньше, алмазно-бриллиантовое производство, в котором процветал бизнес нового знакомого: он же являлся владельцем акций одной из компаний в ЮАР. Феликс объяснил Кларе, что алмазоносное производство делится на три основные стадии: добыча, обработка и изготовление ювелирных украшений, а также сбыт и розничная торговля. Последним, учуяв в ней коммерческую жилу, Феликс и предложил заняться Кларе, представив под её начало один из ювелирных магазинов Торонто. Уже через полтора года бывшей жительницей Бобруйска в крупнейшем городе Канады была организована сеть магазинов по продаже алмазных изделий. Никому из многочисленных покупателей и в голову не приходило, что хозяйка этого сетевого алмазного сбыта говорит на русском языке.