Свадьба или скандал?

– Простите, что прерываю вас. Вы желаете что-нибудь, мистер Харпер?

– Стакан воды, пожалуй. Спасибо.

– Стакан воды? Ты не закажешь себе виски или стейк? – Подцепив вилкой спагетти, она направила ее себе в рот. Вдруг лицо ее исказилось. Лоб хотел наморщиться, но не смог. – Соус ужасный.

– Не может быть. Наш шеф-повар – самый лучший повар на побережье.

Клэр осторожно лизнула соус.

– Он испорчен! – воскликнула она, вытирая салфеткой рот.

Удовлетворенная улыбка появилась на губах Харпера, потому что он знал, что сделала Мишель. Боже, как он любил свою невестку!

– Я не буду это есть. – Женщина отодвинула тарелку.

Взяв бокал с вином, она сделала глоток – и обнаружила какую-то ниточку на дне. На лице ее отразился такой ужас, что Досточтимый, откинув голову, рассмеялся.

Возмутившись, Клэр встала.

– Это не смешно. Ты разве не видишь, что в моем бокале? Санитарная инспекция должна закрыть ресторан Джеффа. Я хочу поговорить с шеф-поваром.

– Сядь! – приказал Харпер, вытирая глаза, на которых от смеха выступили слезы. – Шеф-повар – жена Джеффа.

Клэр медленно опустилась на стул.

– Моя невестка? Почему?

Досточтимый пожал плечами:

– Она узнала историю о том, как ты заперла Джеффа в чулане, и решила тебя наказать.

– Она хотела меня отравить? Это была не моя вина. Из чулана его должны были выпустить слуги.

– Чепуха. Это была твоя вина и моя. Я был так погружен в свой маленький ад, что не видел, что творится в твоем. Наши дети заслуживали лучших родителей, Клэр. А я был недостоин тебя. Мне очень жаль.

Она откинула голову.

– Никогда не слышала, чтобы ты извинялся. Или смеялся так, как сейчас. Ты изменился.

– Я работал над этим.

– Вижу. – Ее взгляд скользнул по его загорелым мускулистым рукам. – Ты хорошо выглядишь. Сильный, богатый, сексуальный.

– Ты больше не знаешь меня.

– Что ты имеешь в виду? Я вышла за тебя замуж и родила тебе троих детей. Я тебя знаю.

– Я не тот человек, за которого ты вышла замуж. Ты обрекла его на смерть десять лет назад. И уже не тот озлобленный и жалкий болван. Я… очнулся.

– Очнулся? Что ты имеешь в виду?

Как он мог ей это объяснить? Он страдал от депрессии почти всю свою жизнь. Глубоко в душе он чувствовал, что нуждается в помощи, но родители сказали ему, что у Харперов не должно быть таких проблем. Клэр, возможно, знала о его болезни, но притворно считала, что отчаяние, овладевавшее им, – иногда такое невыносимое, что он надолго запирался в темной комнате, – это его нормальное поведение.

Она смирилась с тем, как он общался с людьми. Он был ослом – и не потому, что хотел им быть, а потому, что не знал, как разговаривать и взаимодействовать, когда он так страдал. Черт возьми, ведь управлять многомиллиардной компанией было гораздо легче, чем общаться на глубоком уровне с людьми, которых он любил.

Он подавил в себе все свои чувства, чтобы выжить. Наружу вырывался только гнев. Мэтт был единственным, кто мог противостоять ему, защищая других членов семьи от взрывов ярости Досточтимого. Сын его не должен был так жить. И другие тоже.

Через некоторое время Досточтимый достиг критической точки. Зачем ему дальше жить, если он никому не нужен? Дети ненавидели его. Клэр мечтала о его смерти, поэтому не раз кричала на него. Десять лет назад он отправил от себя своих детей, чтобы больше не терзать их, и решил покончить с жизнью.

По крайней мере, попытаться.

Но случилось чудо, о котором он даже и не мечтал. Прекрасная женщина спасла его. Она сказала, что у него душевная болезнь. Если бы у него болела нога, разве он не попытался бы вылечить ее? Так почему же он стыдится лечить свою душевную боль?

Чуткая, нежная и добрая, Анджела стала его терапевтом, когда он вступил на трудный путь исцеления своей души. Небывалые чувства, подобные переливчатым краскам заката и легкости морского ветерка, наполнили его сознание. Он хотел выжить. Более того – он хотел быть счастливым.

Анджела сказала ему, что можно достичь счастья, если следовать трем правилам: искупать свою вину, исправлять свои ошибки, прощать самого себя. Первые два правила он мог исполнять всю жизнь, потому что обидел очень много людей. Но самого себя он не мог простить.

И хотя он не заслуживал прощения, все равно хотел искупить свои грехи.

И он влюбился в Анджелу. Впервые в жизни у него появилась цель.

Он очнулся.

Клэр никогда этого не поймет. Взглянув на него своими карими глазами, она накрутила на палец светлую прядь волос.

– У нас с тобой не всегда было плохо.

– Но и не было хорошо. Теперь я знаю разницу. И я не собираюсь с тобой снова сходиться. Как ты поживаешь? Хочешь ли ты быть счастливой? Радоваться жизни? Любить?

Теперь настала ее очередь рассмеяться, но в этом смехе было больше злобы, чем веселья.

– Что с тобой случилось? Ты разговариваешь так, словно влюбился в кого-то. Когда это ты успел?

Он помрачнел.

– Зачем ты приехала сюда?

– Я приехала получить свое. – Она перегнулась через стол, ее лицо напряглось. – Дети вернулись домой, и ты стал лучше. «Разбойничья бухта» – это то, что принадлежит нашей семье. И мне в том числе.

Он тоже перегнулся через стол.

– Нет. Уезжай отсюда, Клэр. Я нашел другую женщину и хочу жениться на ней.

Харпер не сказал ей, что понятия не имеет, где сейчас находится Анджела.

– Многоженство – это преступление, милый, – с кривой улыбкой промолвила Клэр. – Разве ты забыл? Я не давала согласия на развод.

– Черт возьми, Клэр! Достаточно. Подписывай документы о разводе, забирай свои деньги, садись на свою метлу и улетай обратно в Санта-Монику.