Старый год

И тут Егору стало совсем плохо.

Когда он пришел в себя, лодка уже отплыла далеко. К Егору подошел велосипедист – оказывается, они уже отнесли Пыркина в бытовку. Велосипедист смотрел на лодку.

– Мы до них доберемся, – сказал он. – Ну зачем было женщину убивать? Что им от этого за выгода?

– Они у нее золото отнимали, – сказал Егор. – У нее много золота было.

– А ты подумай, парень, кому здесь золото нужно? Хочешь, я пойду с тобой в ювелирный магазин, там наберешь себе драгоценностей, как египетский фараон.

– А зачем же они ее убили?

– Они хотели вас с девчонкой захватить, – сказал велосипедист. – Им вы нужны. Не получилось – озлобились.

Велосипедист снял темные очки, вздохнул, лицо у него оказалось пожилым, морщинистым, белым от здешнего климата. Он был похож на человека, который приходит домой, снимает пиджак и тесные ботинки. И становится добрым.

– Зачем мы им?

«Странно, – успел подумать Егор, пока ждал ответа велосипедиста. – Я страдал, переживал оттого, что никому не нужен».

– Тебе разве не сказали?

– Сказали, но я хочу поскорее отсюда уйти, а для этого надо понять, как тут все устроено.

– Боюсь, что и тысячи лет тебе не хватит. У нас тут рассказывают истории про людей, которые старались уйти. Все плохо кончали. Так что постарайся найти себе место потеплее, отдыхай, не спеши.

– И оставайся мальчиком? – спросил Егор.

– А чем плохо?

– Взрослый мальчик, пожилой мальчик, старенький мальчик.

– Это незаметно, – вздохнул велосипедист. – Как там, дома, – времени нету, а оно летит как оглашенное.

Велосипедист улыбнулся.

– А потом уже не захочешь ничего. Я тебе честно говорю, все здесь эту стадию проходят. Сначала суетятся – я убегу, я уйду, вы меня не задержите. А кто тебя задерживает? Ну нету дырки обратно.

– Вы это точно знаете? – спросил Егор.

– Если не считать сказок и легенд, – сказал велосипедист. – Но когда людям нечего делать, они начинают придумывать сказки.

– Я хочу услышать сказки.

– А ты у нас упрямый!

– Я уйду.

– Такие плохо кончают.

– А почему голову отрезают? – спросил Егор.

– Мы здесь живучие, убить человека трудно. Ты же видел, как Пыркин ожил. Наверное, это следствие того, что времени здесь нет и внутри метаболизм понижается. Ты меня понимаешь?

– Понимаю. Вы имеете в виду обмен веществ?

– Приблизительно. Я раньше доктором был. Можешь себе представить?

– Поэтому вы голову у самоубийцы отрезали?

– Это был не я. Это другой. Но такой порядок.

– Какой порядок?

– В каждом обществе есть порядок. Если человек покончил с собой, пути обратно нет. Мы не хотим здесь плодить психов.

– А почему отрезали голову Марфуте?

– Потому что они бандиты. Не добрались до вас с девчонкой, вот и вымещали зло на тетке. Нет, они скучают. Со скуки и хулиганят. Ничего, скоро мы экспедицию организуем, карательную.

Они пошли наверх, к бытовке.

В бытовке Пыркин лежал на старом диване, он был потный и тяжело дышал. Возле него сидела Люська.

– Мне велели, – сказала она, – лекарство ему давать. Знаешь, у них здесь удивительные лекарства. Надо будет с собой домой взять.

– Их лекарство у нас может не подействовать. Наверняка не подействует. Мы с тобой пока еще верхние, – возразил Егор.

– Верхние?

– Я условно говорю – кровь у нас горячая. А они все стали рыбами.

Люська посмотрела на Егора, чуть сощурившись. Она размышляла. Потом сказала:

– Рыбы бывают очень быстрые и опасные. Акулы.

– Но они другие!

– Когда ты отсюда бежать будешь, меня не забудь взять, – попросила Люська. – Я тебе верная буду.

– Я еще не знаю, как это сделать!

– Узнаешь, ты умный.

За тонкой стенкой снаружи гремел незнакомый авторитетный голос:

– Обоих, и немедленно!

– Но вы же видите, что я один остаюсь. И у меня раненый на руках. Завтра же нас нелюди съедят или бандиты расстреляют.