Гений из Гусляра (сборник)

Удалов же пробился к Минцу, который как раз кончил снимать свой фильм. Он засунул камеру в сумку, что висела на плече, и пошел к президенту, который тоже закончил съемки и отступал, пробиваясь сквозь толпу, к выходу. Путь ему прокладывали могучие десантники с носилками-ваннами, в которых было на удивление мало жидкости – лишь пустые оболочки молодоженов.

А когда все они вышли на улицу, то Удалов увидел, что и оболочки людей исчезли, словно испарились. И хоть президент и приказал взять на анализ одежду погибших, ясно было, что он не надеется научно поживиться.

– Пленку отдашь? – спросил президент, когда они уже стояли вне толпы под августовским нежгучим солнцем.

– Сам просмотрю сначала, – сказал Минц.

– Только копий не снимать, – велел президент.

– Ты думаешь, что все забудут?

– Завтра забудут.

– А предметы?

Президент поднял бровь.

Минц смущенно улыбнулся.

– Извини, старческий маразм, – сказал он.

– Но проверить не мешает. Я сейчас пошлю людей по всем адресам. Всех, кто побывал в будущем, мы зафиксировали, ввели в компьютер, теперь они и шагу не сделают… Впрочем, я не сомневаюсь, что предметов и покупок из будущего уже нет, не существует, они растворились в воздухе.

– И ты не боишься, что в нас вживили жучки, что нас отравили вирусом шпионажа?.. – спросил Минц.

– Не нужны ваши души и головы, никому вы не нужны, паршивые гуслярцы! – закричал тут президент, как человек, глубоко разочарованный в собеседнике, а может быть – в деле, которому посвятил слишком много сил.

Прокричав последнюю фразу, президент полез в джип «Чероки» и сел рядом с шофером.

– Погоди! – позвал его Минц. – Ты же собирался довезти нас до дома. А я тебя чаем напою.

Президент перегнулся назад и открыл дверцу.

– Чаи я с тобой распивать не намерен, – сказал он, – а до дома довезу.

Джип рванул с места.

– Толя, – сказал Минц. – Когда тебя будут допрашивать на Совете безопасности, когда тебя возьмет за жабры военно-промышленный комплекс за то, что ты упустил такой рынок сбыта гранатометов, скажи им, что мы для них померли! Понимаешь, сто лет как померли вместе с нашими гранатометами!

– Что ты понимаешь! – в сердцах ответил президент.

И в это мгновение джип замер у дома № 16.

Минц отдал президенту камеру и кассету.

– Не буду я смотреть, – сказал он. – Потому что знаю, что это все пропаганда. Агитация и пропаганда!

Минц захохотал.

Джип уже помчался дальше, к столице, к большим делам. За ним, показавшись на мгновение из тучи пыли, вылетел танк сопровождения и скрылся из глаз.

– С наукой покончено, – сказал Минц. – Осталась лишь человеческая трагедия. Скоро домой вернется мать Гаврилова…

– Какая ужасная смерть! – сказал Удалов.

Он последовал за Минцем к нему. Не хотелось идти домой и отвечать на вопросы Ксении. Все равно хорошим все это уже не кончится.

– Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, – сказал Минц, словно подслушав мысли Удалова.

– Нельзя быть таким жестоким, – упрекнул друга Удалов. – Дети погибли, молодые мужчины… на пороге семейного счастья.

– Да? – Минц поставил на плиту чайник. – Мне Толя чудесный жасминовый чай из Москвы привез. Наконец-то побалуемся.

– Я к тебе зашел не чай пить…

– А объяснение получить? Как доктор Ватсон от Шерлока Холмса?

– Толстоват ты для Шерлока Холмса, – упрекнул Минца Удалов.

– И лысоват, и староват. Но свое дело еще знаю. И отправлялся в будущее со своей теорией, которая там получила замечательное подтверждение. Конечно, печальное, конечно, пессимистическое – но разве история не пессимистична, разве она нас не учит тому, что люди ничему не учатся?

– С какой еще теорией?

– Что требуется путешественнику во времени? Если он едет из прошлого в будущее – достижения человеческого ума, вещи, предметы, радости жизни, которые в конце концов обернутся не радостями, а испытаниями, если залезут в жалкую цивилизацию, подобную нашей. А если он отправился из будущего в прошлое?

– Я знаю, – сказал Удалов, – я думал. Им нужны естественные предметы, шелк и хлопок, янтарь и огурцы, мед и кедровые орешки – они истратили все, что есть на Земле, и теперь тоскуют.

– А тебе не кажется, что это наша вина? Что это мы истратили то, что есть на Земле, а внукам оставили только озоновые дыры и необходимость всюду ходить в широких шляпах и плащах, чтобы меньше подвергаться действию космических лучей?

Удалов отставил чашку с кофе.

– Ты хочешь сказать, – испугался он, – что они нам так мстили за погубленные леса и нивы, отравленные реки и испоганенный воздух?

– Корнелий, не говори красиво, – отмахнулся Минц. – Какого черта внуки будут мстить дедушкам? Истреблять их?

– Вот именно! Они нас начали истреблять.

– Не мели чепухи. Еще на кладбище я задумался, а как же наши мальчики женятся на ихних красотках? Ведь им суждено было жениться на наших современницах?

– А я не догадался!

– Потому что так и не ответил на вопрос: что нужно человеку будущего от своего дедушки? Чего он не имеет?

– Не знаю, не знаю, не знаю!

– Им нужны были молодые силы. Понимаешь, им нужны были здоровые отцы для своих детей.

– Какие еще отцы?