Старый год

Врет, вдруг понял Егор. Неизвестно как, но понял наверняка. И про Кюхельбекера врет, и про заговор, и, конечно же, про графа Аракчеева. Зачем только – непонятно.

– Может, вам было бы лучше вернуться? – спросил Егор. – Вернуться домой?

Старик засмеялся, и в смехе было слышно, какой он старый.

– Вряд ли кто-нибудь здесь захочет расстаться с бессмертием.

– С таким вот бессмертием?

Они встали, потому что кто-то сказал еще один тост и надо было подняться, чтобы чокнуться бокалами с водой.

– Я готова убить эту девчонку! – прошипела сидевшая напротив женщина в бархатном платье, которое было ей очень велико, и потому женщина казалась сбежавшей из шкафа вешалкой. Тем более что лицо у нее было размытое, с мелкими чертами, которые невозможно запомнить.

– Потерпи, – ответил граф Аракчеев, – и не надо шуметь. Здесь всюду уши.

– Пища – редкость, – объяснил Кюхельбекер. – Получение пищи – мощный стимул к заговорам. Равенства не бывает, молодой человек. Всегда кто-то пьет воду, а кто-то кушает пачули.

– Что кушает?

– Ты этого не знаешь, в твое время пачули вывелись. А в моей молодости в каждой речке плавали.

Император поднялся и громко сказал старику:

– Вилли, отведешь девчонку в покои номер два. Будешь выводить ее на кормежки и прогулки. Ежедневные проверки, контроль. Затем решу, как поступить.

Император показал толстой лапой на громадные песочные часы, стоявшие на полке над его головой. Раньше их Егор не заметил.

– Слушаюсь, Павел Петрович, – ответил Кюхельбекер, – Моя служба времени не подведет.

– Я тоже с ней пойду, – сказал Егор.

– Нет, – возразил император. – Сначала мы с тобой немного поговорим. Мне нужен свежий ум, мне нужно побеседовать с человеком, который только что прибыл с нашей исторической родины.

Император наклонился – наклоняться ему было трудно – и поцеловал Люську в щеку. Она даже не успела отстраниться, с опозданием отпрыгнула в сторону, опрокинув бокал. Бокал – вдребезги. Раздались аплодисменты.

Женщина с прической, похожей на луковицу, завопила от дальнего конца стола:

– Изменник! Ты же мне клялся!

Прихрамывая, она побежала к императору. В руке у нее не страшно поблескивал столовый ножик.

Император хохотал. Гости за столом тоже смеялись. Никто не старался остановить женщину.

Добежав до императора, она принялась тыкать в него ножом, нож ударялся в бронежилет.

– Щекотно! – хохотал император.

Остальные покатывались от смеха.

Неожиданно женщина повернулась – сколько силы в такой развалине! – и полоснула ножом по Люське. Та взвизгнула от боли. К счастью, Люська была в своем клетчатом пальто – никто не сказал, что перед обедом положено снимать верхнюю одежду.

Но и на пальто сбоку показалась кровь. Велосипедист, стоявший за императором, врезался клином между Павлом и Люськой и, обхватив женщину рукой за горло, рванул ее назад.

Император крикнул:

– Маркизу Люси спасти! Всех перебью, если с ней что-то случится. Ее кровь – драгоценность, я хочу насладиться каждой ее каплей!

Люська стояла, пошатываясь. Она прижимала руку к боку, и меж пальцев текла кровь. Вырвавшись из рук старика Кюхельбекера, который старался его поймать, Егор кинулся к Люське.

– Егорушка, – заплакала Люська, – Егорушка, за что меня?

– Все будет хорошо, Люська, ничего страшного не случилось.

– Я умру, да?

Дантес оказался перед Егором.

– Сюда! – приказал он. – Скорее.

Он шустро побежал по залу. Толпа любопытных раздалась в стороны.

Егор подхватил легкую Люську на руки и побежал следом за Дантесом. Он успел заметить табличку «Медпункт». Дантес толкнул дверь. Они оказались в небольшой комнате, где за занавеской стояла кушетка, покрытая белой простыней, стол с наваленными на нем бумагами, стеклянный шкаф с медицинскими приспособлениями. На полу была разложена детская железная дорога, когда-то такая была и у Егора. Человек в белом халате и белой шапочке с красным крестом стоял на коленях и подталкивал последний вагон поезда. Поезд подъезжал к вокзалу, и человек в халате начал гудеть, чтобы предупредить народ в игрушечном домике, что поезд прибыл по назначению.

Люська тихо плакала.

– Ты что здесь разыгрался, Фрейд! – завопил от двери Дантес. – А ну срочно за дело! Покушение!

– Подождет, – сказал человек в халате, не поднимая головы. – Ничего с ней не случится.

– Идиот! – кричал Дантес. – Она – новая избранница императора.

– Не первая и не последняя. У-у-у-у-у! – загудел снова доктор.

– Доктор, пожалуйста, – взмолился Егор. – Ей же плохо!

Доктор наконец-то поднял голову.

Он был маленький, из мятого лица торчала седая бородка, а над ней блестели голубые глаза.

Дантес в бешенстве ударил ногой по вагончику, тот взлетел и развалился.

– Вот этого я вам никогда не прощу, – сказал доктор, отпрыгнув в сторону, – вы изверг!

Егор положил Люську на кушетку.

– Уберите ее! – Доктор метался между остатками железной дороги и кушеткой. – У меня же простыня чистая. Где я другую найду!

– Я тебе сотню принесу, – сказал Дантес.