Вид на битву с высоты

Я его сразу узнал. И стало не так обидно, что меня помяли и покалечили. Мне не понадобится помощь Аркадия, я сам познакомлюсь с нужным человеком.

Опираясь рукой о забор, я пошел к большой бочке с водой, что стояла у заднего входа в кафе. Неверными руками стал плескать себе на лицо холодную дождевую стоялую воду. На виске кожа была сорвана и сочилась кровь. На виске не страшно, а вот глаз будет резко выделяться на черном фоне – тут мне заехали удачно.

Охладив физиономию, я поплелся в кафе – мне не хотелось, чтобы обо мне забыли.

Александра сидела на табуретке у плиты. Она прижимала мокрый платок к щеке.

– Привет, – сказала она. – Еще живой?

– Немного живой, – сказал я. И обернулся к Порейке, который вынул расческу и стал укладывать длинные редкие черные волосы поперек ранней лысины.

Смотрел он как-то сквозь меня.

– Спасибо, – сказал я. – Вы, коллега, подоспели вовремя.

– Я не к тебе подоспел, – сообщил Порейко.

Он был среднего роста, но фигура его была устроена неудачно: она была узкой в плечах и расширялась к земле, словно он был облачен в юбку восемнадцатого века. Женственность не уменьшалась от камуфляжа, который на нем выглядел вовсе не воинственно.

– Ты скажи ему спасибо, – произнесла Александра и скривилась от боли – говорить ей было трудно, и в прекрасных глазах английской кинозвезды стояла глубокая влага. – Ведь этот Кирилл совсем с ума сошел. Полез ко мне приставать прямо в кафе.

Александра чуть лукавила, но я понял, что ей хочется представить виноватым во всем Кирилла и о нашем сомнительном со стороны знакомстве она рассказывать Порейке не будет.

– А Гарик, то есть Георгий, его хотел остановить. Правда, Гоша?

Гошей оказался бармен. Он с готовностью подтвердил слова Александры.

– А почему Гарик? – спросил Порейко. – Это что за фамильярности?

На вид ему было лет под сорок, лицо было бледным, нездоровым, изгрызенным ямами от юношеских фурункулов.

– А Гарик – Аркаши Полухина двоюродный брат. Он здесь уже был, лет десять назад.

– Двадцать, – поправил я Александру. Мы с ней как будто разыгрывали спектакль.

– Ясно. – Порейко принял объяснение, посмотрел на Александру и спросил: – Может, до поликлиники дойдешь?

– Еще чего не хватало! – ответила Александра. – У меня здесь пластырь есть.

Она выдвинула ящик хозяйственного стола и достала пластырь – на щеке была основательная ссадина.

– Сходите в поликлинику, – сказал я, – а то инфекция может попасть. Раздует еще.

– Джо, – приказал Порейко, – отведешь Александру в поликлинику к дежурной сестре.

– Знаю, – сказал Джо.

Из-под фуражки у него торчал чуб странного, почти оранжевого цвета, как будто надевался вместе с фуражкой, как на детском карнавале. Черная повязка и черная шевелюра над ушами подчеркивали опереточность этого типа.

– Пошли, – приказал Джо. И спросил у Порейки: – Может, пистолет дашь?

– Я всю обойму расстрелял, – признался Порейко. – Если что – зови ребят. Но я думаю, они не посмеют. Нет, не посмеют. Мы тогда их взорвем к чертовой бабушке.

Когда Александра в сопровождении Одноглазого Джо покинула кафе, Порейко сказал Гоше:

– Быстро накрой нам – бутылец, бутербродов с рыбкой и мое любимое.

Его любимое оказалось крабовыми палочками. У каждого свои склонности.

Порейко разлил по рюмкам из мгновенно появившейся перед нами бутылки.

– С приездом, – сказал он.

Глаза у него были светло-карие, почти зеленые, кошачьи, злые.

– Спасибо, – сказал я. – Со знакомством.

Он внимательно смотрел, как я пью. Я пил не спеша, без жадности.

Порейко удовлетворенно кивнул и залпом кинул в рот содержимое своей рюмки.

– И чем же ты им не понравился? – спросил Порейко.

– Могу предположить, – ответил я. – Один из них по имени Кирилл увидел, как я разговариваю с Александрой, и решил меня наказать.

– А как же ты разговаривал?

– Обыкновенно. Мне интересно было на Александру поглядеть. Она красивая.

– А ты, парень, наглец!

– Посмотреть никому не запретишь.

Порейко достал гребешок и снова принялся раскладывать черные волосы поперек лысины. Видно, это было его любимым занятием.

– И что же ты сказал Кирюше? – спросил Порейко.

– Я его не трогал. Не лез. Но не люблю, когда руки распускают.

– А Александра сказала тебе, что у него черный пояс по карате? – спросил Порейко.

– Она ничего сказать не успела. Я его раньше выкинул.

– Не похоже.

– Спросите у бармена.

– Спрошу. И у Александры спрошу.