Космический десант (сборник)

Сама остановка была такая же – бетонная площадка, на ней столб с номером и расписанием. Только столб покосился, а расписание было настолько избито дождями и ветрами, что не разберешь, когда ждать автобуса.

Время шло, автобус не появлялся. Мимо проехало несколько машин, но ни одна не остановилась, чтобы подобрать Удалова.

Тогда Удалов пошел пешком. До города шесть километров, но километра через два будут Выселки, а оттуда ходит «двадцатка» до самой Пушкинской.

Шагая, Удалов внимательно осматривался, отыскивая различия.

Различий было немного. Например, шоссе. В нашем мире его еще прошлой весной привели в порядок. Здесь, видно, недосуг это сделать. Встречались выбоины, ямы, кое-где большие трещины. Как специалист, Удалов понимал, что, если не заняться шоссе в ближайшее время, придется вкладывать в ремонт большие деньги. Надо будет сказать… А кому сказать? «Скажу Удалову», – решил Удалов.

Наконец впереди показались крыши Выселков. Удалов вышел на единственную улицу поселка. У магазина на завалинке сидели два грустных местных жителя. Дверь в магазин была раскрыта. На автобусной остановке ни души.

Удалов подошел к магазину и спросил у местного жителя:

– Автобус давно был?

– Автобус? – человек поглядел на Удалова как на психа. – Какой тебе автобус?

– До центра, – сказал Удалов.

– Ему нужен автобус до центра, – сообщил человек своему напарнику.

– Бывает, – ответил тот.

Из дверей вышел еще один человек, постарше. Он нес в руке темную бутыль.

– Есть политура, – сказал он и быстро пошел прочь. Собеседники Удалова помчались вслед за обладателем бутылки.

Удалов закричал:

– Автобус когда будет?

Мужчины не ответили, но старушка, что вышла из магазина вслед за человеком с бутылью, сказала:

– Не будет автобуса, милок. Отменили.

– Как отменили? Надолго?

– В виде исключения по просьбе трудящихся.

– А когда он придет?

– Никогда он не придет, – объяснила старушка. – Зачем ему приходить, если у нас есть такая просьба, чтобы он не приходил.

– Но до города четыре версты пехом!

– А ты не спеши, воздухом дыши. Потому автобус и отменили, чтобы люди больше воздухом дышали. Для здоровья.

– Ты, бабушка, не шутишь?

– Не дай бог! Васька Иванов пошутил. Где он теперь? Молчишь? То-то.

Удалов не знал ни Васьки, ни его местопребывания. Но спрашивать не стал. Пошел дальше.

Четыре километра не такое большое расстояние. Тем более когда дождя нет, ветер не дует, погода прохладная.

Вскоре Удалов догнал молодую женщину с рюкзаком и чемоданом.

Женщина была одета в ватник и лыжные штаны. На ногах мужские башмаки, голова закутана серым платком.

– Помочь? – предложил Удалов, поравнявшись.

– Не надо, – ответила женщина, отворачиваясь. Чем-то ее лицо Удалову было знакомо. Он пошел рядом, стараясь вспомнить.

– Чего смотрите? – спросила женщина, не глядя в его сторону. – Не признаете, что ли?

– Знакомое лицо, – сказал он. – Недавно видел… Вы простите, конечно, но одежда совсем у вас непривычная.

– Ну Удалов! – рассмеялась тут женщина. – Ну вы осторожный!

И по тому, как женщина произнесла слова, и как улыбнулась, и как блеснула стальная коронка в правом углу рта, Удалов признал Зиночку Сочкину – хохотушку, резвушку, директоршу музыкальной школы и активную общественницу. Еще вчера они бежали рядом в утреннем забеге и она требовала открыть класс арф. Но перемена, произошедшая с этой милой интеллигентной женщиной, была столь разительна, что ее не сразу узнал бы собственный отец. Лицо ее осунулось, обгорело под солнцем, покрылось сеточкой ранних морщин. Курчавые волосы были скрыты под платком, ресницы не накрашены, губы обкусаны. Да и взгляд пустой, без смелости и озорства.

– Нет, – сказал Удалов, – я честно не узнал, Зиночка. Я же тебя совсем другой знаю. Что с тобой произошло?

И тут же Удалов спохватился: «Ты не дома, Корнелий, ты в параллельном мире! И изменение в Зиночке – еще одно отличие мира тутошнего от нашего».

– Шутите? – спросила Зина, спрятав улыбку. – Вам легко шутить.

И так горько сказала, что Удалов понял – допустил нетактичность.

Но сейчас ему было не до дипломатии. «Считай, что повезло, встретил знакомую, которая тебя узнала. Надо осторожно вытащить из нее информацию, так, чтобы не поставить под удар собственного двойника, который и не подозревает, что ты разгуливаешь по его Великому Гусляру».

– Откуда возвращаешься? – спросил Удалов. При этом он сделал еще одну попытку отобрать у молодой женщины чемодан. Видно, от неожиданности она чемодан отпустила, но тут же спохватилась и стала тащить на себя. Чемодан был тяжелый, Удалов сопротивлялся и повторял: – Я же только помочь хочу, понимаешь?

Но женщина упрямо продолжала тянуть чемодан, и тот не выдержал такой борьбы, раскрылся, и из него покатилась по асфальту картошка – мокрая, грязная…

Женщина в ужасе отпрянула, закрыла глаза руками и зарыдала.

– Ты прости, я не знал, – сказал Удалов. – Я не хотел.

Он поставил открытый чемодан на дорогу и, нагнувшись, стал собирать в него картошку.

Раздался скрип тормозов.

– Ты чего здесь расселся, мать твою так-перетак!

Удалов поднял голову.

Над ним стоял мотоцикл. В седле, упершись одной ногой в асфальт, сидел старый знакомый – сержант Пилипенко. Только он был при усах и в капитанских погонах.