Подземная лодка

– Только нам будет уже все равно.

– Давай надеяться на гномов, – сказала Алиса. – Они нас выручат. Нам бы только до лодки добраться.

Было темно и тихо. Алиса пригрелась, прижавшись к Пашке, и задремала.

Проснулась она оттого, что кто-то осторожно дергал ее за рукав.

– Алиса, проснись. Это я, Фуррак, ваш друг.

Алиса сразу пришла в себя – вокруг слышались легкие шаги, шепот, шорохи.

– Я привел других гномов, – сказал Фуррак. – Они принесли инструменты.

Покачивались зеленые фонарики, наполненные светлячками. Черные силуэты множества гномов суетились вокруг.

– Алиса, подними нас к замку, – сказал гном Фуррак. – А то нам трудно туда забраться.

Проснулся Пашка.

– Привет, – сказал он, – спасатели пришли.

– Шшш, – сказал Фуррак, – лемура разбудишь.

– А я такой страшный сон видел, вы не представляете.

– Шшш, – зашипели на него сразу все гномы. – Страшных снов смотреть нельзя, Четырехглазый накажет!

– Ну и запуганные вы!

Алиса подняла на ладонях двух гномов к замку. Один из них светил зеленым фонариком, второй достал инструменты из мешка, что висел через плечо, и начал копаться в замке. Остальные гномы собрались внизу и подняли фонарики, чтобы было больше света.

– Знаешь, Алиса, – сказал Фуррак, – они все пришли, чтобы на вас поглядеть. Мы так давно живем без всякой надежды, а вы – наша надежда. Чем скорее вы приведете помощь, тем скорее мой народ будет свободным. А если вы не приведете помощь, то скоро от нас никого не останется.

– Я обещаю, – сказала Алиса, – что вам недолго придется ждать.

Замок щелкнул.

Алиса открыла замок. От щелчка чуть было не проснулся лемур, что лежал снаружи. Он заворочался во сне, зачмокал тонкими белыми губами. Все замерли.

Но лемур перевернулся на другой бок и тихонько захрапел.

– Вот кто-нибудь услышит, что он храпит, донесет куда надо, и его накажут, – сказал гном.

– Пускай спит, – сказала Алиса. – Пошли?

– Да. Пошли. Только я хотел попросить у вас прощения.

– За что?

– Мы не принесли с собой никакой пищи. И нам, гномам, которые всегда славились гостеприимством, очень стыдно. Но сейчас конец месяца, и мы истратили все талоны, а без талонов нам не дают никакой еды.

– А что вы обычно едите? – спросила Алиса.

– Мы выращиваем съедобный мох и подземный овес, делаем из них муку и жарим пироги. Мы собираем сладкие грибы и делаем из них приправы. Мы выменивали у подземных охотников мясо…

– Прекрати, – зашумели снизу остальные гномы. – Не говори о еде! Мы же все голодные!

– А почему вы теперь не выращиваете и не обмениваете? – спросил Пашка.

– Но ведь нельзя! Все, что собирается, выращивается и делается, нужно сдавать в распределитель Четырехглазого. А он уже выдает всем сколько нужно. Это называется справедливость.

– А почему же мало выдают?

– Потому что надо делать запасы. Надо быть разумным. Должен быть порядок.

– Не говори, как глупый лемур, – послышался снизу голос одного из гномов. – Ты же знаешь, что нашу пищу поедают охранники и тролли. Им теперь не надо заботиться о еде. За то, что они нас охраняют и мучают, им выдается пища, только куда больше, чем остальным.

– Вы пойдете или будете беседовать? – раздался еще один голос. – Скоро свет включат, а вы все разговариваете.

Пашка осторожно открыл решетку, и они пошли по улице между камер, где спали обитатели подземного города, которым нельзя было храпеть и видеть плохие сны.

Впереди бежали три гнома с фонариками и показывали путь. Потом шли Алиса с Пашкой, а остальные гномы замыкали шествие.

Гном Фуррак сидел на плече у Алисы, как матрос на мачте.

Передние гномы повернули направо.

– Не туда, – сказала Алиса. – Нам налево. Я помню, откуда нас привели.

– Мы не можем идти по дороге к шлагбауму, – сказал Фуррак. – Там охрана, которая не спит даже ночью. Придется пойти в обход.

Передний гном покачал фонариком, и вся процессия остановилась.

– Помоги, – сказал Фуррак Пашке.

Тот прошел вперед, нагнулся и поднял крышку люка.

– Нам вниз.

Они очутились в таком же коридоре, какой вел из камеры во дворец Четырехглазого.

– Теперь совсем тихо, – прошептал Фуррак на ухо Алисе.

Стены коридора разошлись, исчезли в темноте, и впереди открылся низкий зал, в котором бесконечными рядами тянулись одинаковые каменные столы. Глаза Алисы уже настолько привыкли к темноте, что света зеленых фонариков было достаточно, чтобы понять: на каждом столе лежит лемур. Лемуры лежали одинаково, на спинах, нос-хоботок кверху, руки сложены на мохнатой белой груди, и тонкие вялые пальцы переплетены. Сначала Алисе показалось, что лемуры умерли и их здесь сложили перед похоронами. Но тут же она сообразила – лемуры дышат. Они похрапывают, стонут во сне, морщатся, вздыхают, но никто не поворачивается, не меняет позы.

– Что с ними? – спросила шепотом Алиса.

– Как что? – удивился гном. – Они спят.

– А почему все одинаково? И почему здесь? Ведь неудобно.

– Может, и неудобно, но так надо. Они здесь работают, за этими столами, и спят здесь, чтобы времени не терять. Проснутся – сразу за работу. Видишь, что у них в руках?

Тут Алиса заметила, что в пальцах каждый сжимает маленькую коробочку.

– Там в коробочке их работа. Маленькие камешки и палочки. Много-много камешков и палочек. Они сидят весь день и перекладывают камешки и палочки. Один считает, сколько пайков надо гномам выдать, другой – сколько штрафов наложить, третий – сколько лемуров на какие работы послать. Очень много работы.

– Ты шутишь, Фуррак?

Но гном не шутил, как и все гномы, он был лишен чувства юмора. Он удивился, что Алиса такая непонятливая.

– Каждому лемуру выдают одну коробочку. Если он ее потеряет – значит, останется без работы, а если без работы – значит, без еды, и попадешь в большое колесо. А чем лучше лемур работает, тем больше у него коробочка. Вон, видишь, лежит главный лемур?

Алиса увидела лемура, который держал на животе целый сундук. Правда, и стол у него был вдвое больше, чем у остальных, и под головой была подушечка.

– А что ты про колесо говорил? Это что-то страшное?

– Иногда очень страшное, а иногда просто страшное, – сказал гном. – Но это увидеть надо.

По узкой лестнице они вышли на поверхность. Если можно считать поверхностью пол громадной полости, поросший мхом и лишайниками. Неподалеку журчала речка.

– Вот тут мы встретились, – сказал Фуррак. – Куда теперь?

– Сейчас соображу, – сказал Пашка. – Река была справа. Теперь слева. Нам туда!

Ноги тонули в белом мху, и потому звука шагов не было слышно. Темными котятами впереди бежали гномы, и зеленые фонарики раскачивались на ходу. А вокруг светлячки.

Скоро мы поднимемся наверх, подумала Алиса. И трудно будет поверить, что далеко внизу останется странное и загадочное царство Четырехглазого, где сидит упрямый Гарольд Иванович и не хочет отрываться от подземных букашек. Словно закроешь последнюю страницу интересной и страшной книжки и знаешь, что все это неправда, что так не бывает, хотя минуту назад ты в это верил.

Впереди блеснул борт «Терранавта».

Гномы остановились, испугались.

– Вот и наша лодка! – закричал Пашка. – Ну теперь берегись, Четырехглазый!

Он побежал к лодке и похлопал ее по борту, как боевую лошадь. Какая она твердая, надежная, даже красивая, подумала Алиса.

– До свидания, отважные гномы, – сказала Алиса, опуская на мох Фуррака. – Спасибо вам за помощь.

– Мы ждем, – сказал Фуррак. – Скорее возвращайтесь. Когда Четырехглазый узнает, что вы убежали, он начнет искать, кто вам помог, и, конечно же, догадается, что только гномы могли открыть замок. И он будет нас пытать. Скорее! Привезите много пушек и ружей, привезите острые пики и железные щиты! И ведите нас в бой!

Гном даже приподнялся на цыпочки, чтобы стать выше ростом, и выпятил грудь.

– До встречи, друзья, – сказал Пашка и протянул руку к люку, чтобы открыть его.

– Не спеши, Паша, – раздался тихий голос.

Пашка обернулся. Вспыхнули яркие фонари, которые держали в руках могучие злобные тролли.

Гномы кинулись врассыпную, некоторые старались зарыться в мох.

Алиса зажмурилась.

– Глупые гномы сказали вам, что все спят, когда гасят свет. Но спят не все.

Алиса прищурилась, чтобы рассмотреть, кто это говорит. Она подозревала, что увидит сейчас Гарольда Ивановича, но увидела совсем другого человека.

Перед ними стояла высокая повозка на толстых широких колесах. В повозке сидел человек в черной мантии и широкополой шляпе, с полей которой опускалась книзу сетка, подобно тем, что носят пчеловоды на пасеке.

– Нам надо было узнать, где вы скрываете свой подземный корабль, – сказал человек в шляпе. – Вот мы и подождали, пока вы сами к нему приведете. Теперь для нас не будет преград в подземном мире – мы сможем спускаться и подниматься куда хотим. И власть моя расширится безмерно. А ну-ка, Паша Гераскин, открой мне корабль, я хочу посмотреть на него изнутри.

– Сами открывайте, – сказал Пашка.

– Не люблю непослушных мальчиков, – сказал человек в шляпе. – Я, повелитель подземелий Четырехглазый, приказываю тебе: открой подземный корабль, который теперь принадлежит мне!

– Еще чего не хватало! – грубо ответил Пашка.

– Тролль, научи этого пащенка хорошим манерам, – приказал Четырехглазый.

Алиса не успела ахнуть, как тролль схватил Пашку за шиворот и поднял в воздух. Алиса бросилась Пашке на выручку, но второй тролль громко захохотал и также схватил ее. Земля ушла из-под ног, и Алиса почувствовала, как на ее горле сомкнулись страшные когти тролля.

– И не подумаю! – закричал Пашка.

– Тогда, тролль, милый мой, – спокойно сказал человек в шляпе, – будь любезен, помучай немного Алисочку. Мне ее очень жалко, но я не вижу другого способа образумить глупого Пашу. Пощекочи ее когтями, почеши ее зубами, откуси ее тонкие пальчики, выцарапай ее голубые глазки!

– Нет! – закричал Пашка. – Не смейте! Мучайте меня, но Алису не трогайте!

– Вот на это я и рассчитывал, – сказал человек в черной шляпе. – Вы ведь так просто устроены, благородные мальчики.

– Открою я вам корабль, – сказал Пашка.

– А ты, тролль, не отпускай Алисочку и мучай ее немножко, чтобы Паша торопился.

Алиса не смогла сдержать стона, так больно резали ей шею когти тролля.

Пашка сказал:

– Отпустите меня скорей! Я все покажу.

Пашка отвинтил крышку люка.

Он торопился, чтобы освободить Алису.

– Залезайте, – сказал он.

– А вот это лишнее, – возразил человек в черной шляпе. – Я залезу, а ты меня там запрешь или еще какую-нибудь гадость придумаешь. Нет уж, я вашим кораблем займусь на досуге, без свидетелей. А сейчас нам придется вернуться ко мне во дворец. Идите рядом с моей каретой, только не смейте убегать. Учтите, что тролли бегают очень быстро. Понятно?

Человек в шляпе стегнул повозку бичом – сначала по правым колесам, потом по левым. Из колес донесся писк и стоны.

Тролль опустил Алису на мох.

Повозка двинулась вперед, Алиса и Пашка шли по ее сторонам.

Алиса потерла шею.

– Тебе не больно? – спросил Пашка с другой стороны повозки.

– Нет, все в порядке, – сказала Алиса.

Колеса медленно поворачивались, повозка ехала со скоростью пешехода. Алисе стало интересно, почему из колес доносятся такие странные звуки. Она нагнулась и увидела, что колеса устроены подобно беличьему колесу – внутри по ступенькам бегут гномы, много гномов. Они нажимают на ступеньки внутри колеса, и оно катится вперед.

– Там живые гномы? – удивилась она.

– Там наказанные, непослушные гномы, – ответил Четырехглазый. – Они знают, что только послушание может помочь им искупить свою вину.

– Но это же бесчеловечно!

– Это разумно и способствует дисциплине, – ответил Четырехглазый. – В государстве нельзя без наказаний, а то все распустятся. Все, что я делаю, я делаю для блага моих подданных.

– Алиса, не разговаривай с ним, – сказал Пашка. – Он же изверг! Когда мы вернемся наверх, я всем расскажу, что он здесь творит!

– Вот почему вы и не вернетесь наверх, – сказал Четырехглазый. – Я, к сожалению, не могу этого допустить. Я столько труда положил в создание образцового счастливого государства, что любое вмешательство со стороны для меня невыносимо.

– Ничего себе справедливое! – возмутился Пашка. – Спросите у гномов, которые заперты в этом колесе, справедливое ли оно?

– Конечно, справедливое. Если бы гномы вели себя достойно, они бы гуляли сейчас на свободе. Ничего не бывает без причины. И каждый мой подданный знает: ведешь себя хорошо – живешь хорошо. Нашкодил – будешь наказан. Это и есть справедливость. Не замыслил бы ты, Пашка, предать меня, убежать отсюда и донести на меня злым людям, что обитают на поверхности Земли, ты бы тоже остался жив и, может, занял бы высокое положение в моем обществе.

– Не нужно мне высокое положение!

– Вот именно поэтому ты и умрешь.

– Если вы нас убьете, – сказала Алиса, – то за нами тут же пошлют экспедицию и все ваши тайны будут раскрыты.

– Не знаю, не знаю. Пока что эта лодка существует в единственном экземпляре… Впрочем, я обязательно что-нибудь придумаю. Вот соберем сейчас высший совет моего королевства, посоветуемся и найдем способ, чтобы и вас убить, и тайну сохранить.

Четырехглазый обернулся к одному из троллей и приказал:

– Включай свет! Начинается трудовой день.

Тролль поднял трубу, висевшую у него через плечо, и громко затрубил.

И тут же впереди, где лежал подземный город, начали вспыхивать огни, загорелись они и под потолком пещеры, и вдоль улиц города, так похожих на коридоры в тюрьме.

– Хватит спать! – зарычал тролль так громко, что голос его, усиленный эхом, разнесся на километры. – Начинается новый счастливый день! Вставайте, лежебоки! Вставайте, преступники, вставайте, виноватые! Все, кто видел дурные сны или храпел, должны немедленно доложить об этом начальнику квартала для получения наказания! С добрым трудовым утром, граждане справедливого королевства!

Тролль снова протрубил.

Огоньки загорелись ярче. Алиса представила себе, как где-то в глубине пленные охотники и наказанные лемуры крутят громадные колеса, дающие свет этому городу.

– А теперь ты, – обернулся Четырехглазый ко второму троллю. – Объяви общее собрание.

– Уважаемые свободные граждане! – закричал второй тролль. – Ваш уважаемый и любимый повелитель просит и умоляет вас, если вам не трудно, собраться на площади перед дворцом для того, чтобы присутствовать при поучительном и незабываемом зрелище.

– Будем судить этих пришельцев, – подсказал Четырехглазый троллю.

– Справедливый и великодушный повелитель будет советоваться с народом, каким образом казнить двух негодных пришельцев, которые мутили народ и подрывали законную власть. Теперь они осознали свою вину и умоляют наказать их так, чтобы никому неповадно было нарушать порядок в нашем счастливом государстве. Спешите участвовать!

– Молодец, – похвалил тролля Четырехглазый. – Теперь предупреди как положено.

Тролль снова протрубил сигнал и крикнул:

– Напоминаю! Все, кто не поспешит сейчас, немедленно, быстро, радостно, на собрание, будут сурово наказаны как враги свободы. Только попробуйте не прийти, мерзавцы!

– Ну, последнее – лишнее, – сказал Четырехглазый.

– С ними иначе нельзя, – прорычал тролль. – Совсем распустились.

– Вот именно поэтому я хочу, чтобы суд над этими хитрецами был страшным, ужасным! Чтобы он стал уроком для всех!

Они въехали на главную улицу города. Видно было, как лемуры палками и пинками выгоняют из камер своих бедных родичей, как небольшой тролль, видно, троллиный детеныш, гонит перед собой толпу перепуганных гномов, как целая толпа вооруженных лемуров подгоняет связанных цепью неандертальцев.

При виде повозки Четырехглазого лемуры отгоняли народ к стенам и заставляли падать на колени.

– Зачем же так? – не выдержала Алиса. – Вы же производите впечатление интеллигентного человека.

Ее волновал вопрос: человек в черной шляпе и Гарольд Иванович – одно лицо или нет? Голос вроде похож, но и не похож…

– Они иного, к сожалению, не понимают, – ответил Четырехглазый. – Их приходится приучать к демократии палкой. Что ж, мое общество вынуждено пройти через этот реконструктивный период. Пускай для постороннего зрителя он может показаться недостаточно эстетичным, но иначе наступит анархия и вернется та дикость, из которой я год за годом вытаскиваю этих несчастных…

– А зачем? – спросил Пашка. – Зачем вытаскивать?

Четырехглазый полоснул бичом по одному колесу, затем по другому, гномы внутри заныли, заплакали, колеса стали вращаться скорее.

– Для их блага, – сказал Четырехглазый. – Вы просто не представляете, в каком я застал их состоянии. Никакого порядка! Гномы копают драгоценные камни, но не знают им цены и отдают за бесценок грязным, отвратительным неандертальцам. Неандертальцы охотятся за кем хотят! Лемуры жрут мох и вообще ничего не делают. Тролли охотятся на гномов и лемуров, и никакого порядка!

– А как же они вас стали слушаться? – спросила Алиса.

– Цивилизованный человек всегда найдет способ, как управиться с дикарями, – ответил Четырехглазый. – Они не знали, что такое справедливая власть, и потому не знали, что надо сопротивляться… А когда сообразили, было поздно. Вот только до неандертальцев я никак не доберусь! Отбиваются! Безобразие какое-то! Я у них пленных беру, набеги совершаю, стараюсь перевоспитать их трудом – помирают, но не перевоспитываются. Но с помощью вашей лодки я смогу их обуздать.

Как раз в этот момент повозка обогнала еще одну партию неандертальцев. Они были скованы цепями, со всех сторон шли лемуры, уткнув им в спины электрические палки. Один из неандертальцев понял, видно, что речь о нем, поднял голову и оскалился. Глаза его горели ненавистью.

– Бей его! – крикнул Четырехглазый троллю. – Бей его!

Тролль ударил наотмашь когтистой ручищей по лицу неандертальца. По распоротой щеке потекла кровь.

– Вот так! Так будет с каждым, кто не хочет понять высшей справедливости!

– Вы мне противны, Четырехглазый, – сказал Пашка.

– А мне не нужно тебе нравиться, мальчишка! Через несколько часов тебя не будет на свете. Уж я позабочусь, чтобы всенародный суд с тобой расправился пожестче.

Улица кончилась, и они оказались на площади перед дворцом. На этот раз они подошли к нему со стороны главного входа.

Дворец оказался большим зданием из полированного мрамора с зелеными нефритовыми колоннами. Колонны были украшены пышными капителями, которые представляли собой пауков, плетущих паутину. В стеклянные глаза пауков были замурованы зеленые светлячки, они бились внутри, старались вылететь наружу, и от этого казалось, что пауки вертят глазами. На отполированных стенах дворца были выложены алмазами слова:

«ТРУД – ПОРЯДОК – СПРАВЕДЛИВОСТЬ – ЭТО И ЕСТЬ СЧАСТЬЕ»

Площадь перед дворцом была заполнена жителями подземного города. Свободное пространство перед широкими ступенями, ведущими к дворцу, было оцеплено рядами лемуров-охранников с электропалками на изготовку. За их спинами покорной молчаливой толпой стояли обыкновенные лемуры. Канцеляристы держали в лапках заветные коробочки с камешками и палочками. Другие лемуры также прижимали к груди инструменты своего труда: один лопату, второй лом, третий метлу, четвертый грабли, пятый весы. Гномы толпились в первом ряду, а неандертальцы стояли закованные в цепи – видно, их здесь боялись.

Два тролля вытащили из дверей дворца трон, что стоял раньше в зале. И замерли по сторонам его, глядя перед собой зверским взглядом. Вслед за троном из тех же дверей вышли знатные лица государства. По крайней мере так решила Алиса, глядя, как важно они выступают и как толкаются, чтобы занять место поближе к трону.

Там были лемуры, но не простые лемуры, а толстые, лоснящиеся, там была старая троллиха в шапке из лемурьих шкур, там были две амебы. Алиса не знала, как их еще назвать – белые студенистые туши, с черненькими глазками по сторонам узкого рта, там был горбатый карлик на костылях из самородного золота и ящерица, которая шагала на задних лапах, упираясь хвостом в пол. Там были две огромные белые летучие мыши, которые семенили, сложив крылья, как плащи, а за ними вышло привидение – ходячий голубой скелет со светящимися зубами. И все эти знатные лица королевства были так густо увешаны драгоценностями, браслетами, ожерельями, диадемами, кольцами, серьгами, что живого места не оставалось. Толпа на площади подалась назад, зашелестел испуганный шепот.

Четырехглазый, увидев этих чудовищ, подумал вслух:

– За верность этих ублюдков мне приходится дорого платить.

– А вы не платите, – сказал Пашка.

– Пускай радуются, – сказал Четырехглазый. – Если кто из них начинает заноситься, я обвиняю его в измене, отдаю на растерзание подземному дракону, а богатства возвращаю в казну. Так что считайте – все ценности у них на временном хранении.

И Четырехглазый засмеялся. Смех его глухо долетал сквозь сетку.

– Эй, стоять! – приказал он гномам в колесах. Повозка замерла. Четырехглазый ступил на площадь, все склонились в поклонах.

– Пашка! – ахнула Алиса. – Это не он!

– Да, – сказал Пашка не менее удивленно. – Я был убежден, что Четырехглазый и есть Гарольд Иванович. Все сходилось. Но этот…

– Он по крайней мере на голову выше Гарольда Ивановича!

– Значит, зря мы его подозревали.

Глава 10

Суд и приговор

Странной походкой, будто у него ноги не гнулись, Четырехглазый поднялся по ступенькам. Обернулся, глядя на толпу, но сетки, скрывавшей лицо, не откинул.

Он уселся на трон, поднял руку.

Тролль с трубой вышел вперед и прогудел в трубу.

Второй тролль встал рядом.

– Начинаем показательный суд! Никто не уйдет от справедливой руки закона. Ура!

– Урра! – завопили значительные лица.

– Ура, – потянули отдельные голоса в толпе.

– Не слышу радости! – рассердился тролль.

– Урра! – уже громче крикнула толпа.

– Преступники, подойдите сюда! – приказал Четырехглазый.

В пещере была такая удивительная акустика, что каждое его слово доносилось до последнего человека в толпе.

– Пошли, что ли? – спросил Пашка. Он храбрился, но на самом деле ему было страшно. Алисе тоже. Этот сумасшедший диктатор может действительно казнить их. А желающих исполнить его приказание здесь больше чем достаточно!

– Преступление их ужасно! – сказал Четырехглазый.

– Смерть! – закричали значительные лица. Ящерица попыталась укусить Пашку, летучие мыши расправили крылья и принялись хлопать ими, тролли скалились…

– Есть мнение – смерть, – сказал Четырехглазый. – Есть другие мнения?

– Нет! – закричали приближенные. Толпа молчала.

– Есть другое мнение, – сказал Пашка. – Во-первых, я не знаю, в чем нас обвиняют.

– Позор! – закричали значительные лица. – Он издевается над нашим судом! Он ставит под сомнение слова повелителя.

– А вы скажите, скажите! – не сдавался Пашка.

– А почему бы и не сказать? – перекрыл общий шум голос Четырехглазого. – Я скажу. У нас все открыто, демократично. Вы прибыли сюда без приглашения, по сговору с нашими злейшими соседями, презренными неандертальцами, для того, чтобы свергнуть законную власть, вы вели агитацию против моей персоны, вы склонили к предательству ничтожных гномов, вы, наконец, намерены открыть тайну нашего великого государства чудовищам, что живут наверху. А как все знают, наверху нет разумных людей. Там нет порядка, нет счастья. Вы – лазутчики, которые хотят отнять у нас наши славные чертоги! Которые хотят съесть все наши продукты и отобрать драгоценности!

Какой шум подняли тут значительные лица, трудно вообразить! Больше всего испугала их опасность расстаться с драгоценностями. Троллям пришлось защищать пленников от их гнева.

Кое-как угомонив приближенных, Четырехглазый произнес:

– Судить этих негодяев будет народ. Как у нас принято. Я не буду вмешиваться в голос народа. Вот ты!

Палец Четырехглазого уперся в лемура, который стоял в одном из первых рядов, прижимая к груди маленькую коробочку.

Его сразу же вытолкали из толпы, и, перепуганный, ничего не соображающий, он оказался на пустом пространстве.

На площади наступила гробовая тишина.

– Как зовут тебя, глас народа? – спросил Четырехглазый.

– Забыл, – прошептал лемур.

Значительные лица покатились от хохота. Одна из летучих мышей даже взмыла над площадью, но Четырехглазый погрозил ей пальцем, и мышь ринулась обратно так быстро, что сшибла с ног троллиху, что, конечно, только прибавило веселья.

– Замечательно, – сказал Четырехглазый. – Ты существо без имени, и имя тебе народ. Требуешь ли ты от имени народа, чтобы мы казнили этих мерзавцев?