Чума на ваше поле!

Елена выпила вместе с этим бандитом. Куда денешься? Он – последняя надежда. По крайней мере он может больше, чем муж Николай.

– Вы надеетесь, что я возьму вашего сынка и вытяну за уши? – сказал Аскольд, отпивая джин маленькими глотками – какая гадость!

Елена кивнула: «Надеюсь».

– Если я вытяну его сегодня, то завтра его затянут другие, потому что он сам не хочет завязывать. И не мотайте головой – я с ним разговаривал. Он уже тряпка, он уже кончился. Вам трудно к этому привыкнуть, вам невозможно с этим смириться. – Аскольд говорил правильно, даже книжно, но слишком сухо и казенно. Как очень образованный робот. Хотя Лене не приходилось разговаривать с образованным роботом. – Я теряю на вас время, которое мне никто не возместит, – продолжал Аскольд, не глядя на Лену, словно ее и не было уже, – потому что вы мне нравитесь. Я хотел бы… в общем, хотел бы спать с вами. Да не вскакивайте. Я не сказал ничего оскорбительного. Одинокой женщине должно льстить внимание мужчины.

– Но уж не такого, как вы! – Лена поднялась и пошла прочь. Аскольд не окликнул ее, хотя уже через десять шагов она раскаивалась в своем поступке, но не могла остановиться и вернуться, потому что этим призналась бы в правоте Аскольда и в том, что она в душе панельная девка, поскольку ночами изводится от желания быть с мужчиной, и, вернее всего, с таким, как этот Аскольд.

Теперь не на кого было надеяться.

Но в жизни бывает так: ты стремишься, борешься, добиваешься, а следует выждать. Чаще всего следует выждать, потому что события сами находят свой единственно возможный путь – суетись ты или нет. Мудрецы тем и отличались от обычных людей, что умели терпеть. Терпеть и ждать, когда хочется броситься вприпрыжку.

После неприятного разговора с Аскольдом Елена старалась не выходить вечером на улицу, а с Борисом она стала излишне строга и резка и даже однажды его ударила. Не пощечину отвесила, как делают в драматических кинофильмах, а сильно ткнула кулаком в лицо, расквасила нос, и Борис плакал, потому что был слабее ее и слабее того демона, что сидел внутри него и требовал отравы.

Так прошло три полуголодных, несчастных, безвыходных дня.

А потом пришла телеграмма от Николая. В телеграмме тот коротко написал:

БЛЕСТЯЩИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ. ТРЕПЕЩИТЕ НАРКОБАРОНЫ. ТЕРПИ. НЕМАЛО ВРЕМЕНИ ПРОЙДЕТ ПОКА ПОЛУЧИМ РАЗРЕШЕНИЯ И ТАК ДАЛЕЕ. ПОКА ЗАНАЧКА. ВОСКРЕСЕНЬЕ БУДУ ЖДИ. НИКОЛАЙ. НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ КАРМАНЕ.

Телеграмма была бестолковой, как сам Николай, но Лену она не обрадовала. Чему радоваться? Где-то придумали средство уничтожать маковые посевы. Через пять лет первый самолет поднимется в воздух над опытным хозяйством, а Бори уже не будет. Она знала, что Бори уже не будет.

Конечно, можно утешать себя, что какие-то другие матери будут счастливы. А может, и не останется уже счастливых матерей.

Телеграмму она спрятала от Бори – мало ли кому он ее отдаст за дозу? Лена не представляла себе, как некто злобный сможет использовать слова Николая, но если Аскольд об этом говорил, лучше подстраховаться.

Лена заглянула в Борину комнату. Сын спал. Свернулся калачиком. Спрятался. Даже во сне.

Лена взяла с собой оставшееся от мамы кольцо с аквамарином. Берегла, как семейную реликвию. Положено было передать кольцо по наследству невесте после Бориной свадьбы. Теперь самое время наступило кольцу принести пользу. Лена знала, кому отдаст кольцо – ее бывшая соученица его уже много лет выпрашивала, за любые деньги. А теперь она разбогатела, замужем за хозяином веревкинской бензоколонки.

Она прошла всего сто метров, как увидела почтальоншу Александру Ивановну. Александра Ивановна была глупой женщиной без возраста, которая страшно гордилась тем, что исполняет важную работу. Наверное, она единственная во всем городке гордилась своей работой.

– Елена, стой! – сказала она с самоуверенностью идиотки. – Тебя сегодня посланиями завалили. Я прочла, удивилась. Тебя окружают эти самые, правильно?

– Правильно, – тихо ответила Елена.

– Наркобароны! – вспомнила Александра Ивановна.

По другой стороне шел директор школы – ну зачем ему ходить по улицам в такое время?

– А ты не беги, не беги, – сказала почтальонша. – Продолжение следует. Распишись-подвинься.

Елена расписалась в растрепанной книжке. Директор, кивая, отправился дальше. Конечно, он все знает про Борю, наверное, в городе уже все знают.

Почтальонша стояла рядом и ждала, когда Елена прочтет телеграмму, но Елена медлила.

– Ты читай, читай, – сказала почтальонша. – Я все равно уже прочла. И на почте, сама понимаешь, тоже люди. Все читали.

– «Приезжай немедленно, – прочла вслух Елена. – Случилась беда. Тамара».

– Ну вот, видишь, – сказала Александра Ивановна. – Что значит связываться с ними.

– С кем?

– Откуда телеграмма? Из того же отделения, что и первая, – мне Алла сказала, она все сечет.

– А кто такая Тамара? – спросила Елена.

– Ну вот, и не знает, – сказала почтальонша. – Полюбовница наша.

– Наша?

– Николая твоего, значит, наша, – сказала Александра Ивановна и быстро пошла прочь, словно заглянула в глаза Елене и испугалась.

А Елена поняла: Тамара – это не любовница, а жена Колиного коллеги, к которому он уехал работать. Они когда-то встречались, даже ходили вместе в поход на байдарках. Тамара…

Лена быстро пошла дальше. Надо вести себя так, чтобы никто не подумал. Хотя все подумают. Все.

К счастью, Клава была дома, лелеяла свои ногти. Смотрела в них, как в зеркало, хотя с ее данными – что смотри, что нет, лучше не станет. Но чем-то она пленяла крепких глупых мужиков. Клава открыла дверь, не выпуская из руки пилки, и сразу поспешила обратно в гостиную, густо уставленную полированными предметами. Она не предложила Лене сесть, а сказала:

– Показывай кольцо.

– А ты как догадалась? – спросила Лена.

– Еще бы не догадаться. Без крайней нужды разве бы ты опустилась до моего ничтожества?

– Зачем ты так?..

– Плох Борис? Знаю, что плох. Все знают, только ты зря от близких людей скрываешь. Тебе за излишнюю гордость, Ленка, наказание от бога.

– Клава…

– Я теперь стала крайне религиозна. В этом есть душевное спасение. Я всегда за моего молюсь – он на разборке, а я молюсь. Помогает. Хочешь, за твоего помолюсь?

– Спасибо. – Было неловко отказаться.

– Показывай кольцо. То же самое?

– У меня другого и не было.

– Знаешь, Ленка, времена изменились, как сама жизнь. Вот когда мы с тобой девчонками были, это кольцо для меня было мечтой, я думала – надену и стану такая красивая, что все отпадут. А теперь мой Гоша может из Парижа выписать, от Кардена, и будет дешевле, чем в нашем Замухранске.

– Ну тогда покупай в Париже.

– Вот вся ты! Только бы нагадить в душу.

Клава взяла кольцо и пошла в другую комнату. Она изменилась за какие-то несколько месяцев – исчезли все кости и углы, помоечная кошка, черная, кареглазая, дикая, зубастая, округлилась и уже не помоечная, а домашняя, научилась мурлыкать.