Моя чужая жизнь

– Даже не успели реанимацию провести. Вот только прошептала тебе что-то и отключилась. Будто свою жизнь тебе передала.

– А что с ней было?

– Тяжелая болезнь сердца. Я даже не знаю толком, что за болячка. Так ее жалко, до слез. А муж, говорят, как убивался! Ужас.

– Давно это было?

– Неделю назад. Ты тогда впервые пальцем шевельнула. Думали, судороги, но твой отец настоял на проверке. Знаешь, какие лица у врачей были, когда они сказали, что твой мозг жив! Они сами не понимали, что произошло.

Лика уже не слушала слова тети Марины. Она думала о женщине, которая передала ей свою жизнь, и о ее несчастном муже, вынужденном заботиться о последствиях аварии.

«Я его найду, – твердо решила она. – Как встану на ноги, так обязательно найду».

Глава 8

Еще три месяца Лика находилась в клинике.

Процесс реабилитации шел хорошо, но врачи советовали отцу не торопиться, тем более, что пребывание девушки в больнице полностью оплачивал водитель, сбивший ее на дороге. Кто этот человек, Лика так и не узнала. Не потому, что от нее что-то скрывали, а потому, что отец и сам не догадывался, кто это. Он видел его только один раз, когда случился скандал в холле больницы, но не запомнил, так как был зол на врачей и обстоятельства, отбиравшие у него дочь.

Каждый день был заполнен различными процедурами. Лика училась заново говорить, ходить, есть, выполнять мелкую работу руками. Оказалось это невероятно трудно. Нужно было заново научиться застегивать пуговицы, завязывать шнурки и даже писать. Ручка просто вываливалась из ее пальцев, не желая слушаться. Лика чувствовала себя ребенком, с которым носятся и которого опекают без меры.

Повязку сняли, и в зеркало на нее смотрел худенький мальчишка с огромными глазами, которые казались бездонными из-за провалившихся щек. Обритая голова начала покрываться легким светлым пушком. Тетя Марина, видя, что Лика, глядя на себя в зеркало, едва сдерживает слезы, принесла ей несколько ярких косыночек и научила завязывать.

Непослушные пальцы с трудом делали узел, но Лика никого не просила о помощи: она мечтала скорее встать на ноги и найти таинственного спонсора.

Один день был похож на другой. Занятия с логопедом, психологом, неврологом, физиотерапевтом и трудотерапевтом, ставящим различные задачи по улучшению моторики, вскоре стали приносить ощутимые результаты. Каждый день ее навещал отец. Он помогал ей сесть в кресло и вывозил на прогулку в зимний сад, так как на улице уже стояла середина осени, и каждый день шли затяжные дожди. Постепенно Лика и сама начала передвигаться. К моменту выписки она чувствовала себя уже очень хорошо и с волнением ждала тот день, когда поедет домой.

Плохо восстанавливалась только память. Лика помнила, что произошло с ней до аварии, но само столкновение начисто вылетело из памяти.

Каждую ночь она видела сны. Сначала ей казалось, что они разные, но постепенно она вдруг поняла, что видит фрагменты одного и того же сна. Каждый раз она просыпалась с криком и в холодном поту.

Вот она смотрит на красивую спину мужчины. Он поворачивается, а вместо лица у него белое пятно. На следующую ночь она играет с детьми на широкой кровати. Она знает, что это девочка и мальчик, но вспомнить, как они выглядят, не может. Иногда ветер раскачивал шторы, и открывалось большое, в пол, окно в сад. Она слышала звонкий смех, и кого-то зовут Фрекен Бок. А иногда она ощущала аромат Hugo boss и потом целый день принюхивалась к врачам и посетителям, надеясь понять, кто заходил к ней в палату.

Однажды ночью Лика проснулась и не поняла, что ее разбудило. Вот уже месяц она жила в отдельной палате. В комнате было тихо. Не доносилось ни звука и из коридора. Лика посмотрела на часы: три тридцать – время, когда даже самые стойкие оловянные солдатики утомляются и спят.

Вдруг ей показалось, что у окна кто-то стоит. Сердце бешено заколотилось. Страх комком собрался в горле. Лика протянула руку, чтобы включить свет, но так и замерла в изумлении. Она увидела потрясающе красивую женщину. Ветер закручивал легкую белую ткань ее платья, когда незнакомка шла к Ликиной кровати. Девушка от ужаса вжалась в подушку. Она хотела закричать, но голос ей не повиновался. Бежать? Но слабые ноги в лучшем случае помогли бы ей добраться до двери.

Женщина наклонилась, и Лика близко увидела ее горящие голубым огнем глаза.

– Позаботься о моих любимых, – услышала она слабый, похожий на шелест листьев голос.

Лика выгнулась на кровати, хватая ртом воздух, и, зажмурившись, тоненько закричала.

– Что случилось? Тебе плохо? – в палату вбежала медсестра и включила свет.

– Там… Там… – шептала Лика, не раскрывая глаз и показывая рукой в пространство, – там…

– Лика, – медсестра потрясла ее за плечо, – в палате никого нет. Тебе сон приснился.

Лика осмелилась посмотреть. Действительно, пусто. Окно закрыто, жалюзи тоже. Видимо, ей показалось. Но картинка была настолько реальной, что она до утра не могла заснуть. Просто лежала с включенным светом и думала, что случилось с ее памятью и восприятием мира.

Осень пролетела незаметно, и наконец Лику выписали. Отец торжественно вывел ее из палаты в коридор, где столпился весь медицинский персонал, кто был на работе. Увидев девушку, уверенно стоявшую на своих ногах, люди захлопали. Лике и самой было непривычно без больничной пижамы. Любимые джинсы, которые принес отец, провисали на ножках-карандашиках. Свитер казался с чужого плеча, куртка болталась.

– Ничего, доченька, не переживай, – успокаивал девушку отец. – Было бы здоровье, а мясо нарастим. Откормим.

– Я же не свинка, – сквозь слезы улыбалась Лика.

– Ты моя самая любимая розовая хрюшка, – отшучивался отец.

Лика тепло попрощалась со всеми медиками, так трепетно относившимися к ней и ее папке. Когда пришла очередь пожать руку доктору, занимавшемуся ее лечением, она не сдержалась и крепко его обняла.

– Спасибо вам! Спасибо большое. Я никогда не забуду вашу заботу, – бормотала она. – Я обязательно приду к вам в гости.

– О, нет! Не надо. Держись подальше от больниц, даже лучших. Тебе небо подарило чудо, значит, ты здесь еще кому-то нужна. Никогда об этом не забывай.

– Пожалуйста, скажите мне, кто оплачивал мое лечение. Я хочу поблагодарить этого человека, – Лика посмотрела умоляющими глазами на доктора.

– Он просил тебе не говорить. Доброе дело не требует благодарностей. Оно или делается или нет. Удачи тебе, Анжелика, в жизни. И помни, ты получила второй шанс. Потрать его с пользой.

Лика взяла под руку отца, и они медленно пошли к лифту. Уже в кабине она еще раз оглянулась, помахала рукой сотрудникам, а когда двери закрылись, заплакала.

– Ну, чего ты плачешь, глупышка, – прижал ее к себе отец и поцеловал в стриженую макушку, спрятанную под белой шапочкой. – Все хорошо. Знаешь, как мы сейчас заживем с тобой! Тебя дома ждет сюрприз.

– Правда? – Лика вытерла глаза и улыбнулась. – А какой?

– Ну, что это за сюрприз, если я тебе заранее расскажу.

– Так нечестно!

Двери лифта открылись, и они вышли в холл.

– О, боже! Какая красота! Я даже не предполагала, что лежала в такой роскошной больнице, – воскликнула Лика. – Папочка, знаешь, чего я сейчас больше всего хочу?

– Ну?

– Кофе. Ты чувствуешь, какой аромат? Пойдем вон в то кафе, посидим немножко.

– Лика, мне эта клиника осточертела. Я каждый день сюда, как челнок, мотался. Даже на работу устроился рядом, чтобы ближе к тебе быть.

– Папочка! Сегодня наш праздник. Пойдем, – Лика потянула отца, и тот неохотно, но уступил дочери.

Они сели за столик так, чтобы видеть одновременно и улицу за окном, и людей в холле. Отец принес Лике латте, а себе эспрессо и тарелочку с пирожными.

– Гулять, так гулять, – засмеялась Лика и сунула в рот восхитительно-жирный эклер. – М-м-м, папка, я на седьмом небе от счастья! Ты правда на работу устроился? По специальности?

– Нет, доченька. Пока просто охранником. Сама знаешь, не так-то просто работу найти. А теперь придется уходить.

– Почему?