Измена. Ты нам не нужен

– Успокойся! – умоляю. – Пожалуйста! Ты поранился.

Но слова на разъяренного гиганта солидно подшофе не действуют. Он, как бык, отключив мозги, несется на меня, не разбирая дороги. Я замираю: «Все, конец! Этому дерьмовому договорному браку конец, да и моей никчемной жизни тоже конец».

Звонок в дверь церковным колоколом гремит по пентхаусу.

– Что у вас происходит? – кричит кто-то. – Я вызвал полицию.

– Кирилл, Лиля, откройте! Немедленно!

С облегчением слышу голос Руслана, брата мужа, и всхлипываю:

– Спаси меня!

– От него нагуляла, значит, дрянь! – рычит муж.

– Нет же! Нет! – ужас охватывает холодом все тело. Сейчас ярость мужа перекинется на ни в чем не повинного Руслана. – У тебя кровь! Нужна скорая, – плачу уже навзрыд и ползу по стене к выходу. – Кирилл, успокойся!

И тут он выпрямляется и выдыхает:

– Убирайся! Чтобы ноги твоей не было в моем доме, тварь!

– Сейчас?

Растерянно смотрю на окно, где завывает осенний ветер.

– Ты не поняла? – муж подается ко мне, я шмыгаю за поваленное кресло. – В-о-о-о-н!

Он сопровождает крик пальцем, указывающим на дверь. Я больше не жду: срываю с вешалки куртку и в одних тапочках на босу ногу вылетаю на лестничную клетку. Сосед и Руслан отодвигают меня и вваливаются в квартиру.

Щелчок замка, и я остаюсь одна…

Без денег, без документов, без вещей…

Зато с ножницами в руках.

* * *

Лиля пулей вылетает из квартиры.

Я дергаюсь за ней, но на пороге показывается братец и сосед. Они перекрывают дорогу, не дают догнать подлую бабу.

В груди бушует такая ярость, что сам боюсь, ненароком двину фальшивой жене по сопатке и прибью, как муху. Пожалел эту стерву, денег дал, в дом пустил, а она…

«Гадина! Какая гадина!» – свербит в голове беспрестанно.

Руслан расставил руки, не пропускает. Наклоняю гудящую башку и иду на таран: перепрыгиваю через лежащий стул, но цепляюсь носком за спинку и с грохотом валюсь на пол прямо на что-то твердое и круглое.

– Твою ж мать! – зверею от боли, которая насквозь прошибает тело и мозги.

Прикладываюсь спиной так сильно, что на миг отключается сознание.

– Кир, ты как? – бросается ко мне брат. На его лице написано беспокойство, что еще больше бесит меня.

На заднем плане до кучи мелькает Михаил Андреевич, противный дядька, которому всегда есть дело до всех.

– Уйди! – цежу сквозь зубы, судорожно хватая ртом воздух. – Скройся!

Пытаюсь сесть, но боль еще сильнее скручивает тело.

– Успокойся! Давай руку, – Руслан протягивает пятерню. – Вот так, потихоньку, садись.

Бросаю на него быстрый взгляд и вдруг вижу в карих глазах смешинку.

– Издеваешься? Ты еще и издеваешься?

Бешенство вспенивает адреналин в крови, боль исчезает. Вскакиваю на ноги и выбрасываю кулак. Мечусь в челюсть, но Руслан уворачивается, гибкий, сукин сын! Мы принимаем бойцовские стойки и начинаем кружиться по комнате. Драка вот-вот вспыхнет, как факел.

А с нами кружится робот-пылесос, который невесть как выкатился с базы и мешается, сволота, под ногами.

Выброшу к хренам собачьим!

Но сначала разберусь с предателями в своем доме.

– Кир, остынь! – уговаривает Русич. – Ты сейчас на Кинг-Конга похож. Скажи, чего озверел вдруг, жену напугал?

– Это ты моей Лильке живот надул? – скриплю зубами.

– Что? – в его глазах мелькает растерянность. – Совсем кукухой поехал?

– За кукуху ответишь!

Делаю новый выпад, спотыкаюсь о пылесос и подпрыгиваю. Брат отскакивает, но натыкается на кресло, теряет равновесие, хватается за тюль. И тут я достаю его хуком справа. Русич складывается пополам, я торжествующе трясу кулаком.

– Кирилл, что ты творишь? – носится рядом с воплями сосед. – Я буду жаловаться в домовой комитет.

– Свали, брехло, в сортир! – рявкаю на него, не отводя взгляда от братца.

Сосед мигом исчезает из поля зрения. Трусливая тля! Мне надо выпустить пар, иначе сгорю изнутри от бешенства и злости. Ненавижу бабье племя! Ненавижу! Все одинаковые. Прикидываются ласковыми кошечками, а сами…

Но моя-то какова! Стерва!

Тихая, почти незаметная мышка. Скромница, мать ети с вечно красным от смущения лицом. Завтраки, обеды, ужины, пенная ванна и теплая кровать. И в постели податливая, как глина, лепи все, что хочешь.

Усыпила бдительность, гадина! Чуть не растворился в видимости благополучия, идиот!

Руслан трясет головой, приложил я его знатно, но встает, смешинки в глазах уже нет, там просыпается злость.

– Может, поговорим? – предлагает он.