Пес и его девушка

«Со скрипом», – мог бы сказать Дайсон, но только вздохнул. Заморышем Лэсси отнюдь не была, но Таррино, наверно, считал идеалом красоты дам более солидной комплекции, вот и решил подкормить бедняжку.

– Спасибо, я как раз забыла взять что-нибудь на обед, – лучезарно улыбнулась Лэсси. – Всего доброго!

На улице она заглянула в пакет, посмотрела на Дайсона и строго сказала:

– Тебе не дам. Ты толстый, так док Лабби говорит, а тут…

Он жалобно заскулил: неужели после тех помоев, то есть специального корма, которым его пичкают в питомнике, Лэсси не даст ему даже кусочек сдобы? Крохотный? Малюсенький? Вот такой, с ее ноготок?..

– Не дам, – с трудом повторила она с набитым ртом и выудила из сумки фляжку с холодным чаем, чтобы запить. – И не капай слюнями, Дайсон, фу!

Он выразительно облизнулся, едва не достав языком до бровей: дескать, угости, и перестану.

– Ты способен разжалобить даже каменное сердце, а я добрая, – сказала Лэсси и скормила псу четвертинку булочки. – Только не говори доку Лабби. Впрочем… если мы будем двигаться побыстрее, ты растрясешь лишнее, правильно? Тогда поехали, нам еще нужно поговорить с газетчиком, лавочниками и, если получится, сьером Дани…

До перекрестка было рукой подать, и тут, как обычно в послеполуденное время, почти никого не было. Домохозяйки уже запаслись журналами с новыми рецептами красоты и заморских блюд и устремились по домам – готовить ужин, старики тоже разошлись – кто вздремнуть, кто пропустить по кружечке пива. И ничего, что час еще не поздний – жарко ведь!

Сам газетчик, худой, седой как лунь и загорелый дочерна, сидел на складном стульчике под выцветшим зонтиком и что-то увлеченно читал. Никак не газету, это была довольно толстая книжка, которую он быстро спрятал под ворохом своего товара, едва заметив Лэсси.

– Добрый день, сьер, – сказала она, спешившись и поставив велосипед на подножку. – Меня зовут Лэсси Кор, я из полиции. Разрешите задать вам несколько вопросов?

– Ну наконец-то, – проворчал тот, поднялся во весь рост, чуть не сшибив головой свой зонтик, и протянул девушке руку, широкую и костистую, настоящие грабли. – Дарин Блесс.

– Очень приятно… А что значит – «наконец-то?» – живо поинтересовалась Лэсси, пожав ладонь газетчика.

– То и значит: жду-жду, что меня хоть кто-нибудь о чем-то спросит, а ваших все нет и нет.

– Но всех в округе опрашивали, – нахмурилась девушка. – Соседей и прочих…

– Ну да. Тех, кто мог что-то слышать или видеть. А я ночами не торгую, вот меня и обошли, – проворчал Блесс и подергал себя за длинный крючковатый нос. На нем очень странно смотрелось маленькое пенсне в потертой золоченой оправе – стеклышки были размером с монету, не больше. Откуда он выкопал такую древность? По наследству досталась, что ли?

Дайсон мотнул головой, отгоняя нелепые мысли, будто слепня.

– Присаживайтесь, сье. – Газетчик галантно подвинул Лэсси свой стульчик.

– А вы как же?

– Постою. Целый день сижу, а от этого, говорят, застой крови случается.

– Тогда я тоже постою, а то очень неудобно разговаривать, когда приходится так голову задирать, – решительно сказала Лэсси.

– Только идите уж поближе, под зонтик, а то солнце припекает. А пес ваш пускай под тележку ляжет, в тень – вон как язык вывалил, жарко ему, видать…

Что правда, то правда: погода выдалась на редкость славная, и в другое время Дайсон бы этому порадовался, но не теперь, когда вынужден был щеголять в мохнатой шубе. Хорошо все же быть человеком: расстегнул бы сейчас китель или вовсе снял, ослабил галстук, купил стакан холодного лимонада в ближайшей лавочке… Мечты, мечты!

– Ну, что же вы не спрашиваете? – подбодрил Блесс, когда Лэсси выудила из сумки блокнот и замерла, явно не в силах решить, с чего начать.

– Вы так начали беседу, сьер, что я подумала – это вы хотите что-то рассказать, вот и не желала сбивать вас с толку формальными вопросами, – выкрутилась она, а Дайсон довольно ухмыльнулся и снова шумно задышал открытой пастью. – Но если вам угодно… Не замечали ли вы кого-нибудь подозрительного в этом квартале вскоре после убийства?

– После?.. – заметно опешил газетчик.

– Да, именно.

Блесс подумал и все-таки опустился на свой стульчик. Лэсси прислонилась к тележке.

– Я думал, вы станете спрашивать о тех чужаках, что до того появлялись.

– Весь квартал в один голос твердит, что никого особенно странного не замечали, – лихо соврала Лэсси, хотя материалы дела если и видела, то мельком. – Вдобавок сье Дани убили ночью, а ночами, насколько я понимаю, здесь все будто вымирает. И вы не торгуете. Правда, если убийца шатался поблизости и выискивал подходящую подворотню, тогда дело другое. Но будто его с первого взгляда отличишь от случайного прохожего? Он же не бегает средь бела дня в окровавленной одежде и с топором в руках!

– Ха! Если б я увидел такого типа, то решил бы, что это у Пэтси опять свинья из-под ножа удрала! – захохотал Блесс, хлопая себя по коленям. – Был такой случай, до сих пор ему забыть не могут – всю улицу переполошил…

– Что за случай?

– Пэтси – лавочник, – пояснил газетчик. – Вон, видите зеленую крышу? Торгует всякой всячиной, бакалеей по большей части. И вот однажды он то ли вычитал где-то, то ли надоумил кто, что на заднем дворе можно завести пару свинок. Места хватает, насчет корма можно с соседями договориться, объедков достаточно. Он и купил поросеночка. Гордился, расхаживал важный такой: дескать, к зимнему празднику будет и ветчина, и сосиски, и сало…

Он тихо хихикнул и продолжил:

– Откормил этого поросеночка Пэтси на славу. Вырос вот такущий!

Блесс развел длинные руки в стороны.

– Ну и вот, пришла пора забить его на мясо. Неделю Пэтси плакал и просил кого-нибудь помочь, но… После того как его кабанище снес соседям забор и перерыл весь огород у нашего аптекаря – а он там лечебные травки растит, – никто не взялся. Сидели смотрели, что дальше будет.

«Наверно, еще и ставки делали», – подумал Дайсон, потому что сам именно так и поступил бы. Когда еще увидишь такую забаву?

– Делать нечего, Пэтси принял на грудь для храбрости пару кружек, одолжил у мясника топор и пошел к своему Пятачку. Три раза возвращался, чтобы, значит, еще храбрости добавить, а то, говорил, не может с собой совладать – слезы наворачиваются, рука на топорище разжимается. Но все же ударил… – Блесс довольно прищурился, и седые усы встопорщились. – Визгу было… Не знаю, кто громче визжал – кабан или Пэтси. Выходной был, все на улицу высыпали, и этакая, знаете ли, картина: по улице мчится кабан, весь в кровище, а следом бежит Пэтси с топором наперевес, тоже в крови по уши… Поэтому и говорю: я б такому зрелищу не удивился.

– А что с кабаном-то стало? – не выдержала Лэсси.

– Удрал. Пропал, как не бывало. В газетах ничего не писали, только Пэтси объявления давал, мол, сбежал питомец… Наверно, ушел на волю… хотя как бы он из города выбрался? Скорее, бродячие псы сожрали.

«Я бы с таким зверем не связался, – подумал Дайсон. – Но стая… Стая могла, да. Особенно если кабан ослаб от потери крови и свалился в какую-нибудь канаву. Хотя там его и люди могли найти, разделали и сделали вид, будто ничего не видели».

– А самое смешное, – добавил вдруг Блесс, – что ветчину эту только с голодухи бы кто-то есть стал.

– Почему?

– Так Пэтси ж не знал разницы между хряком и боровом. Потому у него кабанчик таким бодрым и остался, хоть и весил побольше хозяина раза этак в два, если не больше.

– Точно, Кирц же говорил, что это влияет на рабочие качества, – пробормотала Лэсси, и Дайсон уронил голову на лапы. – Весело тут живется, сьер Блесс! Только мы что-то увлеклись и отвлеклись. Я спрашивала о…

– Помню, помню, сье, – перебил тот. – Ну… насчет подозрительности не знаю, но незнакомую особу я видел. Вчера вечером, аккурат после того, как оцепление сняли. То есть тут весь день много любопытных толклось, сами знаете – слетаются на место убийства, как мухи на… гхм… варенье. Но они быстро разошлись – на что там смотреть? Близко никого не пускали, сье Дани увезли в закрытом фургоне, вот и все. Так что люди поболтали да и разошлись. Журналисты были еще, точно: их я издалека отличаю – взгляд острый, так и шныряет, в руках непременно или фотоаппарат, или записная книжка.

Лэсси покосилась на собственный блокнот, в котором пока не прибавилось ни единой строчки.

– Но эти тоже быстро умчались, – со вкусом продолжал Блесс. Да уж, поговорить он явно любил! – Ясное дело, надо донести жареные факты до редакции, покуда не остыли… Конкурентов опередить, опять же. Срочно в номер, экстренный выпуск!..

– Вы с таким знанием дела говорите, сьер! – не удержалась Лэсси.