Дракон в крапинку

– Да, с этим озером шутки плохи, – серьезно сказал он. – Там, говорю же, ледяные ключи со дна бьют, если не знать, где именно, выйдет, как у тебя сегодня. Ногу свело, да? Ты зря забарахталась, легла бы на воду, полежала, пока не отпустит. И булавку при себе имей, уколоть, чтоб быстрее отходило.

– Самое ужасное, что я все это знаю, – мрачно ответила Инга. – И булавка у меня есть, вот, приколота. Но…

– Испугалась?

– Ага.

– Ну, впредь не пугайся, меня может не оказаться рядом, – улыбнулся он. Улыбка у Ариша была хорошая, и почему-то верилось, что он и впрямь не таит никаких дурных мыслей. – Вот что, посиди, погрейся на солнышке, а я сплаваю за твоими вещами. У тебя там какой-нибудь пакет есть, чтобы не намочить? А то мы до вечера их сушить будем, не в мокром же тебе идти.

– Конечно! В рюкзаке, в левом кармане!

– Отлично.

Ариш скинул свободные штаны и, разбежавшись, нырнул. Инга уже знала, что озеро обманчиво мелко у берега, но на самом деле глубина начинается почти сразу же за отмелью. Может быть, когда-то тут был вулкан, а может, это оставленная метеоритом отметина, кто теперь разберет? Исследователей сюда не пускали, заповедник – и точка. Причем частный, как теперь знала девушка. Интересно, что же за богачи купили себе такое чудо? Никогда нигде не было упоминаний о хозяевах Алой долины, она, когда выбирала тур, поискала…

«А где Ариш? – встревожилась девушка и привстала, глядя на воду. – Ух, слава Создателю…»

Он вынырнул очень далеко от берега, махнул рукой и размашисто поплыл дальше. Обратно он вернулся очень скоро, встряхнулся по-собачьи – только брызги с мокрых волос полетели, – и вручил Инге туго завязанный пакет.

– Я только одежду и обувь взял, рюкзак не помещался, – весело сказал он. – Заберем, как дойдем. Я сейчас живо обсохну и провожу тебя до места.

– Ты… ну… – она замялась.

– Я отвернулся, – заверил он и встал лицом к воде, ероша густые волосы, чтобы сохли поскорее.

Инга живо скинула влажный еще купальник и оделась. В одежде она чувствовала себя куда спокойнее.

– Я готова, – сказала она.

– А ты красивая, – мечтательно произнес Ариш, поворачиваясь. – Хотя прабабушка сказала бы, что слишком худая.

– Сейчас так модно… Погоди, ты что, подглядывал?! Ты же отвернулся!

– Ага, – довольно ответил он. – Гляди, вода что зеркало, все видно… Да что ты так расстроилась? Пошутил я, я ведь тебя в купальнике видел, чего я там не разглядел-то?

– Да ну тебя, – шмыгнула носом Инга, зашнуровывая ботинок. – Юморист.

– А это у нас семейное, – сообщил Ариш. – Дурное чувство юмора. Знаешь, как мой дедушка однажды пошутил над бабушкой?

– И как же?

– Он на ней женился.

– Не поняла, – нахмурилась девушка. – А что смешного?

– Ну так она не знала, что выходит замуж, – пожал он плечами. – Видишь ли, у нас есть брачная формула. Но знают ее только в семье. А она была со стороны.

– И… что?

– Да ничего, так и живут. Она не обиделась. Она его очень любит.

– Долгожители, должно быть, – вздохнула Инга.

– Не то слово, – снова невесть чему заулыбался Ариш. – Еще и постарше есть. Готова? Пойдем, а то скоро уже солнце начнет садиться. Как раз успеем закат посмотреть с самого лучшего места!

– Ух ты! Пойдем! – загорелась она и взялась за протянутую крепкую руку.

Девушка разглядела, когда Ариш отряхивался от воды: он худой, но явно очень сильный, и мускулатура у него такая, что столичным парням из пафосных спортзалов и не снилась. Не картинные «кубики» на прессе, но как-то сразу ясно – ударишь его туда, можно и пальцы сломать. Руки и плечи вообще, похоже, чудовищно сильные, стоило посмотреть, как он плыл!

«Ну что ты загляделась на местного? – спросила она сама себя. – Тебе улетать через пять… нет, уже четыре дня. Не останешься же ты в его шатре или где они живут? Хотя он говорит очень чисто и грамотно, слова не коверкает, да и вообще ведет себя… да, по-рыцарски, точно. Может, он из какого-нибудь важного рода? Но почему тогда один, без свиты и без коня даже? Они же тут все верхом ездят!»

– А у тебя лошадь есть? – спросила она, чтобы не молчать.

– Нет, зачем она мне? – удивился Ариш. – Если захочется покататься верхом, то вон по ту сторону гор наши дальние родичи держат отличные табуны. Заплати – да и езди, сколько захочешь, хоть на смирной лошадке, хоть на диком жеребце… если поймаешь и сумеешь укротить. У меня бабушка из этих краев, – пояснил он, – любит иногда вспомнить молодость и проскакать во весь опор!

– Ничего себе бабушка…

– Да что ты. Она в семье самая тихая и мирная из женщин. А вот… ну ладно, это неинтересно, – осекся он.

«Да кто он такой? А! Может, если семья богатая, его отправляли учиться куда-нибудь в большой город? Там таких порядочно. А теперь вернулся…»

– Ты машины любишь? – спросила она наобум.

– Не-а, – ответил он весело. – На кой тут машины? Дорог тут нет, по долине ездить запрещено, сама ведь знаешь.

– А в городе?

– Я там почти не бываю, не люблю я города, разве по делу съезжу куда-то. Ну так поезд – еще туда-сюда, да и долететь всюду можно.

– В городе ты не бываешь, живешь тут постоянно, да? – Инга дождалась кивка и продолжила: – Так чем же ты занимаешься?

– Ты сама сказала – живу, – улыбнулся он. – Не думай, не бездельничаю, тут забот хватает. Но не пытайся угадать, кто я такой. Все равно не выйдет.

– В заповеднике работаешь, что ли? – безнадежно спросила она. На простого овцепаса он как-то не походил.

– Вот это самая подходящая версия, – стерьезно сказал Ариш, и девушка облегченно выдохнула. Наверно, потому он и говорит правильно, что учился в каком-нибудь ветеринарном или аграрном институте…

Ариш наблюдал за ней с улыбкой. Ход ее мыслей был ему очевиден.

– И все же ты очень красивая, – произнес он, и Инга сбилась с шага.

– Я вся в веснушках, – буркнула она.

– У нас это считается благословением Великого Солнца, – без тени усмешки произнес он и коснулся своей медной гривы. – Мой дед, отец и я – все такие. За счастье считается, если в роду появляется рыжий ребенок.

– Понятно… – сказала Инга, глядя под ноги.

Ну хоть в далеком селении прослыла красавицей, и на том спасибо. Так-то иначе как рябой не называют: в самом деле все лицо в конопушках, а волосы… вроде и не рыжие, непонятного какого-то оттенка. Красить смысла нет, лицо-то не перекрасишь!