Тайна и откровение

Между ними никогда не было никакой неловкости. Они сошлись, как две части одного пазла. Просто щелкнули и с тех пор не расставились. Будто были потерянными близнецами.

Джейн могла рассказать ему что угодно. Именно Оливер знал все её секреты. Они вместе проходили через все отвратительные подростковые фазы.

Девушка понимала, что все школьные друзья думают, что их дружба навсегда. Но реальность была неукротима. Почти все школьные друзья расходятся и становятся друг для друга незнакомцами. Хотя когда-то строили совместное будущее, плакали и смеялись вместе и давали клятвы, что они навсегда.

Но Джейн была уверена, она с Оливер действительно навсегда. Она слишком цеплялась за людей, чтоб смириться, когда звонки и сообщения станут реже, пока не исчезнуть.

Она вцепится в человека и не отпустит до последнего. Не позволит разорвать дружбу, что связывает их.

Джейн была уверена, что нужно будет переждать лишь особенно сложный период – когда они со школьников, с подростков, станут взрослыми. Тот период, когда ты уезжаешь с родительского гнезда и тебя окружают новые люди, компании, города.

Лишь переждать, цепляться за человека со всех сил, а после дружба наладится, вернется в привычную колею как-то сама собой.

В шестнадцать потеря друга кажется чем-то невыносимым и болезненным. Нереальным, несправедливым. Будь Джейн тридцать или же даже двадцать пять, она бы уже могла смиренно принимать, что люди часто уходят и в этом нет ничей вины.

– Да? – ответил Оливер немного озадаченным голосом.

Он был в том возрасте, когда его голос в жизни был ещё мальчишеским, но вот по телефону обретал очертания голоса взрослого мужчины. Хрипловатый и низкий.

От того иногда Джейн дергалась от неожиданности и на долю секунды её посещала мысль, что, может быть, вместо Оливера на телефонный звонок ответил мистер Калвер.

Оливер был очень похож на своего отца. Даже в шестнадцать это было видно. Голос тоже становился все более и более схожим.

Оливер был более юной и мягкой версией. Лишенный холодности и скупости эмоций. Его глаза светились добродушным нравом.

Выражение его лица всегда была таким, какое не свойственно Артуру. Лицо его отца было холодным, оценивающим, иногда ироничным. Он был с тех серьёзных людей под чьим взглядом начинаешь вспоминать идеально ли ты выглядишь. Нет ли где-либо пятна.

Под его взглядом не замечаешь, как появляется идеальная осанки и с уст вырывается короткое и четкое: «Да, сэр» или же «Нет, сэр».

Оливер же был из тех людей, что полностью противоположены его отцу. В его компании легко и свободно. Даже незнакомые люди расслабляются рядом с Оливером и не следят за тем, что говорят. Не пытаются выглядеть лучше, а искренне смеются или же ведут себя глупо.

Джейн пыталась побороть в себе желание говорить Артуру «Да, сэр» и «Нет, сэр». Ей казалось, что он пытается вести себя более дружелюбно.

По крайней мере с ней. Ей он усмехался и поддерживал её колкости.

Но его взгляд был таким, что Джейн казалось, что он пробирается под её кожу и легко, не прилагая усилий, читает её мысли и забавляется секретами.

Она желала обрести подобие хороший отношений с мистером Калвером. Ради Оливера. Тот был, как бы Джейн его не любила, признавала, беспросветно глуп, наивен и в нем бушевал подростковый максимализм.

Он уперся и твердил лишь то, что Артур ужасный человек, ужасный отец и в нем нет ничего хорошего. Будто такое бывает.

В самом плохом человеке есть хорошее. Пусть это будет маньяк и убийца, но даже в нем можно отыскать что-то неплохое. Возможно, трудолюбие или же чистоплотность, а может быть усердие.

А в самом хорошем человеке можно найти щепотку плохого. Добросовестная и примерная мать католичка может быть сплетницей, может быть тщеславной или же осуждающей. Может быть алкоголичкой, а может быть такое, что терпит домогательства своего мужа к детям. Молчит об этом, лишь бы сохранить благонравный образ.