Дыши со мной. В плену у зверя

Она не ответила.

– Спокойной ночи.

И снова тишина в ответ. Ладно.

Глава 17

Было ужасно страшно оставлять её одну. Хотя головой вроде и понимал, что, оставаясь рядом, заставляю нервничать ещё больше, но не мог не думать, что она может случайно поскользнуться на кафеле в ванной или намеренно сделать с собой что-то ужасное.

Никогда прежде я так сильно ни за кого не переживал.

У меня был племянник, но на момент, когда его отец был убит, он был уже взрослым и мне казалось, что сможет справиться с этим сам. Гораздо позже я понял, что ошибался, оставив его в одиночестве, и попытался исправить ошибку, предложив жить у меня, стараясь частично оградить от дел прайда, чтобы не открывать всю правду о том, кем является его дед. Но это было другое.

Появление Элиссы перевернуло всю мою жизнь с ног на голову. Никогда не забуду её глаза за той решёткой в лаборатории. И ведь она тоже что-то почувствовала, просто не понимала, что именно, но как-то подсознательно потянулась навстречу.

Может, увидела тогда во мне того, кто может помочь? А теперь…

Кто я ей теперь? Чужой мужик, удерживающий её у себя в доме, твердящий о том, что она принадлежит ему (хотя я на самом деле не знал, как объяснить ей наши отношения), пытающийся лечить против воли. Да, конечно, это не совсем то, если не сказать совсем не то, что ей нужно.

Сегодняшний день меня порадовал только тем, что теперь она рядом и в относительной безопасности – раз, а два… Когда она взяла нож, то направила его на меня, намереваясь защищаться, не пыталась причинить вред себе, чего я так сильно испугался. Может это знак, что она всё же хочет жить? Просто иначе.

И я сделаю всё, чтобы дать ей ту жизнь, которую она захочет. Прочитаю все возможные книжки по психологии, найду ей самых лучших специалистов, чтобы помочь.

Не ради себя и своей несбыточной мечты. Ради неё.

Любил ли я Элиссу? Она права, знаю её несколько дней, говорить о таком уж слишком преждевременно. Но меня выворачивает от мысли, что с ней может случиться что-то плохое, что кто-то мог обижать её, что в один момент её может не стать.

Нет. Такого ни за что не допущу.

Сегодня я пошёл у неё на поводу и оставил без медицинской помощи. И ведь понимал, что так нельзя, но её глаза, её мольбы… Знала бы эта девочка, что может вить из меня верёвки, так не боялась бы. Один её взгляд – и я готов уложить возле её ног что угодно.

Самому не верилось, что наша связь так работает. Всё же, пока не испытаешь на себе, не осознаешь в полной мере.

Мне казалось, что должно быть что-то вроде невероятного физического притяжения на первых порах и всё, а оказалось гораздо глубже. Смотреть на неё как на женщину сейчас было чем-то из области фантастики: избитая, истощённая, не говоря уже о моральном состоянии. И всё же меня к ней тянуло. Хотелось, касаться её постоянно, видеть своими глазами, знать, что она в порядке, оберегать, носить на руках, обнимать…

Конечно, она не позволит мне и третьей части из перечисленного, да я и пытаться не буду. Но мысли-то никуда не деть. Как бы я не уговаривал себя, что даже думать о чём-то большем между нами нельзя, но не мог не хотеть того, чтобы она хотя бы снова, как сегодня, шагнула за мою спину от того, в чём видит опасность, чтобы коснулась сама как, когда уговаривала прогнать врача…

Каждая моя частичка считала её своей, хотя она совершенно точно так не думала. Но если своё сознание я ещё мог контролировать, то вот подсознание было не удержать…

Впервые за всё время моя же комната показалась мне неуютной. Заметил, как здесь пусто и аскетично. Да и во всём доме совсем мало света, интерьер в тёмных тонах в стиле максимального минимализма. Наверняка, ей не понравится…

Теперь всё вокруг я рассматривал только через призму того, как на это посмотрит Элисса. Даже обрабатывая свою рану и готовясь ко сну, я не переставал прислушиваться к себе, надеясь, что пойму, смогу почувствовать, если с ней случится что-то плохое. И дал себе слово чуть позже вернуться, чтобы проверить её.

Незаметно, конечно.

Поэтому, когда улёгся на постель и всего на миг закрыл глаза, продолжал думать только о том, как она. И вдруг услышал, как скрипнула дверь, а к моей постели направились почти невесомые, лёгкие шаги.

Попытался открыть глаза, но не смог, как и пальцем шевельнуть не получилось. Всё, кажется, инсульт пришёл нежданно-негаданно, но тут почувствовал, как… Чёрт.

Маленькие ладошки опустились на мои обнажённые плечи, скользя по ним ближе к груди, потом – ещё ниже. Вот уже они пробегают по прессу и обожжённому боку. Нежно гладят повреждённую кожу. На моих глазах словно повязка – ни взглянуть, ни двинуться, но пусть я не вижу её, всё равно знаю, что это она. Чувствую несмелое касание губ к шее…

Меня накрывает волна радости от того, что она больше не боится меня. Что пришла сама. Хочу хотя бы обнять или просто коснуться, но мои руки закованы словно в цепи, не могу их поднять. Стараюсь изо всех сил, делаю рывок вперёд и…

Конечно, просыпаюсь.

К счастью, в комнате полутьма, значит, ещё ночь, и я не проспал до утра. Тишина, только моё глубокое дыхание и слышно. Разумеется, её здесь нет. Размечтался. Но изнутри опаляет страх. Сколько я всё же спал? Должен же был вернуться к ней совсем скоро, а сам тут…

Едва ли не бежал к её комнате, и как оказалось не зря. Ещё издалека услышал хриплые крики, и наскоро открыв дверь ключом, влетел внутрь, увидев, как она задыхается и в судорогах выгибается на постели.

– Элисса! Девочка моя, Элисса!

Кинулся к ней, пытаясь взять в руки её лицо, гладил по взмокшему лбу, просил успокоиться, шептал, что всё хорошо и изо всех сил старался нащупать между нами связь, чтобы прекратить её мучения. Сам не понял, получилось или нет, но она вдруг обмякла в моих руках, не открывая глаз.

– Элисса? Всё в порядке?

Она не ответила. Лишь рвано и глубоко дышала, но уже просто спала, изредка вздрагивая. А я не знал, что мне делать. Уйти? А вдруг ей снова станет плохо? Но если проснётся и обнаружит меня тут… Будет ещё хуже.

Что ж. Значит мне спать нельзя. Нужно просто дежурить, пока спит она, а как будет просыпаться, я успею уйти. Потерять её я не смогу. Завтра же заставлю всех специалистов нашей клиники искать способ помочь ей.

Запоздало приходят и новые угрызения совести. Пока мне снился тот приятный сон, моя девочка задыхалась от ужаса. Погладил её по влажным от пота волосам. Никогда больше не позволю этому случиться. Подохну от бессонницы, но не позволю.

Глава 18

Всю ночь я провёл рядом с ней, так и не сомкнув глаз. Всё не мог перестать рассматривать, подмечая каждую чёрточку, каждый шрамик, заставляющий меня усилием воли расслаблять сами собой сжимающиеся кулаки и глушить вспыхивающую пожаром ярость.

Как я мог так долго бездействовать? Как мог слушать разговоры о том, что людей нужно истреблять, что можно делить всех на «достойных» и «не достойных»? Как мог позволить проводить эти гнусные эксперименты?

И самое ужасное, что может так и не понял бы всего ужаса в полной мере, если бы не она. Да, спустя месяц я бы вызволил пленников и, разумеется, оказал бы им помощь. Но все те мрази, что были там, продолжали бы жить своей жизнью, приходя в свои дома, к семьям, продолжая разносить свою мерзкую, гадкую идею о превосходстве одних над другими, о том, что это нормально кому-то возомнить себя вершителями судеб, и единолично решить, кому можно жить, а кому нет.

Наверное, я в итоге сделал то же самое. Во благо или нет, но я не жалел. Пусть они прикрывались необходимостью развития науки и исследований, но ни одна благая цель не стоит жизни ни одной невинной души. Одно дело – бороться на равных (попробовали бы вот так скрутить меня, например), другое – против женщин и детей, беспомощных людей и оборотней, запертых по клеткам.

Мрази.

К счастью, я ещё не потерял остатки разума, карая только тех, кто лично участвовал в работе лаборатории. А все их семьи взял под свою защиту и опеку. И сделаю всё, чтобы помочь и им вернуться к нормальной жизни после потери. Хотя если они вели себя вот так с беззащитными, то может и за закрытыми дверьми, с близкими и тоже зависимыми от них, были такими же монстрами.

Элисса судорожно выдохнула, и я замер. Но она, жалобно пробормотав что-то, что было не разобрать, продолжила спать.

Нет. Я поступил правильно. Как можно было поднять руку на эту крошечную девочку? Как можно было бить её в полутрансформации, когда мы так даже друг с другом редко сражаемся? Но шрамы от когтей я не перепутаю ни с чем…

И дело было в не в том, что тем, кто сделал это с ней, нужна была звериная сила против неё. Нет. Те твари хотели больше испугать, показать своё превосходство, заставляя дрожать от ужаса заведомо беспомощную пленницу. И мне вновь хотелось повторять с ними то же самое, раз за разом.

Ещё приходилось сдерживать изо всех сил не только свою злость, но и желание зализать её раны, как того требовала моя вторая сущность. И вроде бы добро хочу сделать, но, если она проснётся от этого моего действия… Лучше завтра принесу самую лучшую мазь, которую только смогу найти.

Худенькое, едва-едва теплое тельце в моих руках вроде начинало отогреваться. Я уже заметил, что у Элиссы всегда очень холодные, почти ледяные руки и бледные губы. И вот наконец я мог хотя бы так погреть её. Видел, как бегут по её коже мурашки, приподнимая светлые волоски.

Её ресницы вздрагивали, а иногда она постанывала и закусывала губу, словно ей снится кошмар. Хотя почему словно? Наверняка именно он ей и снился. Но тогда я начинал тихо-тихо шептать, что всё хорошо, и она успокаивалась.

Кажется, мне сейчас просто везло. Я не знал, почему во сне она реагирует на меня так, но надеялся, что из-за связи. Теперь, когда я стал главой прайда, моя сила больше, чем была прежде. Возможно, даже без метки некоторое время я смогу как-то воздействовать на неё… Хотя бы пока она спит и не сопротивляется разумом.