Жизнь в деталях

И разве не театр должен давать ответ на этот вопрос: как быть человеком с большой буквы? Конечно, он, а еще литература, а еще журналистика, та самая публицистика. Все они должны, просто обязаны. Иначе зачем вообще они существуют? Спустя четыре года я не могу ответить на вопрос «зачем?». Теперь уже не могу. Мой ответ потерялся в закулисьях и в текстах новых пьес.

Не буду врать, я не слежу за конкурсами и литературными премиями. Не было за эти годы у меня времени следить за ними. Но я вижу, что у нас ставят. Я писала об этом каждый день в течение долгого времени. И мой вопрос «зачем?» становился все громче, а ответ – все тише. Зачем в театрах матерятся со сцены? Зачем пишут пьесы, где есть мат? Хочется выйти на улицу, дойти до родных пенатов, найти там «творца» и задать только один вопрос. «Ты знаешь, что на самом деле значит ЭТО слово?» Не знаю, как оцените шансы правильного ответа вы, а мои оценки колеблются от десяти до двадцати процентов. Если я не ошиблась и услышу «нет, это же просто мат», вот что делать тогда? Это что, необразованность? Это нежелание задумываться о чем-то более глубинном? Преступная халатность? А если скажет «да», то что же тогда выходит? Что он специально искажает смысл, понятие. В этом, что ли, теперь у нас заключается искусство на сцене и в литературе? А когда курят? Ох, бедняги из минздрава все развешивают на стендах плакаты о вреде курения, а тут приходишь в театр, а там табачная завеса висит. Красиво. Толково. Современно. В тренде.

Или вот, сижу я ночью, оцениваю мероприятия. Это отдельная песня в моей трудовой деятельности, и о ней будет в общем теле повествования. Суть не в том. За окнами ночь. Сижу, выставляю характеристики, и тут бац – не знаю я этого произведения. Не знаю и все. Ну, что делать? Надо срочно читать. Немедленно. Я ж не могу оценить, не зная. Лезу. Боже мой. Через пятнадцать минут после того как пьеса закончилась, мой левый глаз дергался в конвульсиях. Мне, конечно, знакомо понятие «социальная драма», я, конечно, понимаю, что надо и в театре, и в литературе поднимать злободневные темы. Но, господа. Побойтесь бога. Зачем мне еще одна чернушная криминальная хроника в исполнении студенческого драмкружка? Если я захочу прочитать о том, в каком прекрасном и удивительном мире мы живем, я открою Yandex, Google или любую из существующих версий электронных газет. Я загляну в квартиру к соседям, послушаю рассказы моих знакомых. Хотя если послушать их рассказы, то многие современные шедевры покажутся просто какой-то дешевой подделкой. Они и так не очень-то…

Можно справедливо возмутиться: кто мне дал право подобным образом судить? Сама не пишет (пишу, кстати, и не только стихи), работает – билеты продает, пусть и через рассылки рекламные. Для начала – накипело. И как у зрителя, который получает вместо качественного творения отрыжку искусства, или искусственную отрыжку, в общем, какую-то подделку. И как у человека, для которого классика не пустой звук. Вот порой меня спрашивают: «Фенек (кто-то говорит Лисец – от Лисы и Песца), ты чего не издаешься?» А я стою, смотрю и думаю, как правильно ответить, чтобы не обидеть. В журналистику не пошла – продаваться не захотела, не поверила в систему «мы против власти», да и во власть не очень верю (Лорд Генри с его безграничной иронией – плохой пример для подражания, а Уайльд в целом слишком хорошо учит думать). Не против быть надо, а за… За народ, за Родину. За свое прошлое, за свои традиции, за свое достояние. За то, чего уже днем с огнем не сыскать. Не стала публиковать свои стихи и произведения почему? Да просто каждый раз, когда мне приходит такая мысль в голову, я вспоминаю свою маму – женщину строгих нравов, идеального вкуса, которая, откладывая очередной мой лист, говорила: «Ах, милая, не Блок (тут следовал вздох), не Блок». И это было обидно до чертиков. Я не Блок, меня и правда зовут не Саша, а совсем иначе. Но в то же время это было словно лакмусовой бумажкой, говорящей об уровне моего творения. И если уровень был таким, то стоило ли творение нести куда-то в издательство? Конечно, нет.

Правильно это, неправильно – каждый ответит по-своему. Я со временем стала «злой». Теперь я знаю, что не несу свое в «печать» еще и потому, что «лежать» рядом с новомодными шедеврами из серий боевиков, городского фэнтези и даже рядом с «правдивыми» историями сегодняшнего дня я не хочу. А стоять сиротливым томиком никому не нужной поэзии? Нет, вот у меня есть знакомая Саша. Бес. Да, ее знает узкий круг поклонников, ее стихи издают. И никто не знает, кем она работала до, что она ездила по городам и весям, читая со сцены свои стихи… И я горжусь, что есть такие люди. Они стремятся к мечте. Станет ли она классиком? Не думаю, что ее волнуют такие вопросы, что она думает о том, что случится с ее стихами через пару сотен лет. Она просто творит. И это прекрасно. Хочу ли я стать классиком? Тут вспоминается отчего-то Лукьяненко с его «Осенними визитами», где звучит примерно такая фраза: «не дай нам бог жить в мире, который придумают дети и писатели». Вот это близко к моему отношению в вопросе «стать классиком» – не дай бог этому миру признать меня классиком.

Самоуверенно? Пожалуй. Вот «Премию имени Рюноскэ Акутагавы» мне бы хотелось получить, но вряд ли я смогу когда-нибудь написать что-то достойное ее. Может быть, еще «Премию Эдгара Аллана По» – тут шансы у меня слегка повыше. Но все же стоит оставаться объективным. Подозреваю, что к этому моменту уже ваш глаз будет нервно дергаться от всего прочитанного. Но мы же говорим о современной литературе, театрах и прочих «высоких» вещах. По мне, так впору уже пить успокоительное и разбавлять «капельки» коньячком.

Хотя я, несомненно, утрирую, и не все так плохо. Ставят и хорошее, ах да, я забыла сказать о том феномене, когда хорошо поставленная классика превращается в опасную штуку. Знаете, это как? Идешь на «Маскарад» в театр и вдруг открываешь для себя удивительный факт. В программке написано: автор Лермонтов, имена все те же, а сюжет не узнаешь. В такие моменты ощущаешь себя идиотом, право слово. А все потому, что постановщик, без всякой иронии, столь гениален, что легкое смещение акцентов позволяет открыть в произведении факт удивительный – мерзавцем-то оказывается кто? Да, главный положительный герой. Ох, не знал Лермонтов, о чем на самом деле пишет! А может, и хорошо, что не знал. Может, так ему теперь спокойнее.

Грустно? Несомненно. Обидно? Конечно. Напечатают, если написать об этом? Если даже и напечатают, то заклюют. Обязательно заклюют. В ЖЖ, в Фейсбуке, даже в ВК кинут в тебя камушек. Ты ж не понимаешь высокого искусства. Увольте, такое высокое искусство, которое, раз будучи увиденным зрителем с умом неокрепшим и не достигшим определенных высот развития, превратит его в человека с искаженным понятием о моральных нормах. Нет, это не значит, что я против нетрадиционной ориентации. Тут, конечно, надо разбираться, что я под этим подразумеваю. А то у нас вся страна может выйти нетрадиционной ориентации, ибо свое не ценим, а чужое превозносим. Не традиционно для русского, честное слово. Но я все же не об этом. Я о личной жизни двух людей в замкнутом пространстве. У меня самой есть друзья, которым все равно, какого пола тот, кто живет рядом с ними. Я сама грешу тем, что часто пишу о подобных отношениях. Но… одно дело, когда это находится за закрытыми дверьми, другое дело, когда выплескивается в массовое искусство. Особенно в произведениях, которые не имели ничего подобного в оригинале. Ставить такое и писать – это новый взгляд на классику. Мне было бы стыдно. Лучше уж написать что-то свое, новое, чем портить чей-то шедевр, признанный мировой общественностью.

И все это я говорила и писала к чему? К тому, что… Быть настоящим журналистом – это ответственность. Быть писателем – ответственность не меньшая, как и работа в театре или на портале, где ты «продаешь» билеты. Мое произведение, как и предисловие, – это ирония. Насмешка, скорее всего, даже над самой собой, а еще пособие для людей, которые знают, что Сезанна нельзя прочесть, зато можно прочесть Бенуа, что Чеховых было двое (хотя их было больше, но знание даже двух – уже неплохой результат), и для тех, кто умеет с юмором смотреть на мир, кому интересно смотреть широко открытыми глазами. И вовсе не претензия и не попытка оказаться умнее других.

    С уважением,
    ваш FennecusTamirLang (us)

Введение:

давайте представим, что…

Итак, не у каждой инструкции есть введение, но мне кажется немного неуместным создавать «пособие по жизни», подобное этому, и не давать к нему никаких пояснений. Начать, наверное, стоит с того, откуда вообще появилась идея всего этого «безобразия» и, немного забежав вперед, предвосхищая, так сказать, вопросы читателей, пояснить для чего. История создания начинается с… простого увольнения. Знаете, обычно с этого начинаются все самые интересные истории людей, которым уже не двадцать. Почему? Потому что чем дольше работаешь, тем сложнее уходить. Потому что с возрастом появляется (ну, если ты человек думающий) ощущение собственного «устаревания», ведь жизнь не стоит на месте. Она меняется с невероятной скоростью, внося свои коррективы в любой вид разумной человеческой деятельности. А следовательно, в каждой области, где работает человек, люди выходят на новый уровень знаний, понятий и умений. Так, по крайней мере, кажется в бесконечной суматохе технического прогресса.

Теперь пришла очередь вопроса «для чего?». В первую очередь для себя. Да, так мило, эгоистично и с претензией на оригинальность. Почему для себя? Долгие четыре года я находилась в бесконечном

одностороннем диалоге с тысячами людей, которым «продавала высокое искусство». И не надо думать, что кавычки тут неуместны – они тут необходимы. Зачем – это будет уже ниже. Но… в силу особенности собственного отношения к жизни за время, проведенное в моей «фирме», я накопила немалый опыт в сферах совершенно различных и неожиданных. Но самое главное, у меня была уникальная возможность изучить в деталях нынешнюю ячейку общества. Да, раньше ею была семья – теперь фирма. Поэтому универсальным образцом жизненной модели я с удовольствием сделаю свою фирму. Ибо, как мне кажется, в ней за это время промелькнули все типажи, случились все истории, которые могли бы случиться в жизни любого отдельно взятого человека. И самое главное – она является чудесным образчиком не только межчеловеческих взаимоотношений, но и отношений людей власть имущих и их подчиненных, отношений «межфирменных», отношений «наниматель—соискатель» и многих других. А также на примере всего этого я в ироничной форме постараюсь предостеречь вас от возможных ошибок, а может, наоборот, подтолкну к тому, что когда-нибудь нескоро, уже в глубокой старости, вы сочтете ошибкой, но… вам хотя бы будет что вспомнить, а это уже не так уж и мало.