Тринадцатый

– Нет, мне не нравится.

– А мне пофигу. Двигайся, Карамелька.

– Куда двигаться? – просаживается мой голос.

Тим встаёт и приближается к кровати. Бесцеремонно сдвигает меня к краю и ложится рядом. Огромных трудов мне стоит не вскочить и не рвануть к двери. Это уже перебор!

Какого чёрта ты делаешь, Рика?

Он тоже ложится набок лицом ко мне. Наши лица непозволительно близко. Тим усмехается.

– А ты красивая, Карамелька.

Подносит руку к моему лицу, убирает прядку волос за ухо. Ведёт подушечкой пальца по щеке к уголку губ, потом проводит под нижней губой.

Вот теперь мне совсем не до шуток. Нужно наконец определиться. Какой план, Рика? Ты попала к нему в руки. В его комнату. Хорошо, с этим ты справилась. Что дальше?

Самое очевидное – это сближение. Если он влюбится в меня, то будет проще. А он вообще способен влюбиться?

Уворачиваюсь от его осторожных прикосновений и отодвигаюсь. Кладу голову на подушку и чувствую свежий аромат. Невольно вдыхаю глубже. Улавливаю оттенки запахов: мужской парфюм или дезодорант, солоноватый пот… Так приятно пахнет, что хочется воткнуться в подушку носом.

Ненормальная… Боже!

Тим тоже кладёт голову на край подушки. Кровать узкая, мы почти соприкасаемся телами.

– Почему карамелька?

– Так от тебя пахнет. Карамелькой.

Придвигается ближе. Грудной клеткой задевает мою грудь. Его ладонь ложится на мои рёбра. Кожу обжигает от этого прикосновения.

Опасный ты тип, бывший Номер один. Мои мозги немного поплыли рядом с тобой.

– Будешь меня насиловать? – с вызовом смотрю ему в глаза.

– А ты меня?

Прыскаю от смеха. Тим вновь широко улыбается.

– Нет, я не собираюсь надругаться над тобой, Тим, – хлопаю его по плечу. – Ты не в моём вкусе.

– Да ты что? – искренне изумляется он. – А кто в твоём? Такие, как Гольдман?

– Может быть, – пожимаю плечами. – Ден – он… красавчик, вообще-то.

Тимофей перестаёт улыбаться. Желваки на его скулах ходят ходуном.

– Гольдман хотя бы знает о твоём существовании?

– Это неважно. Я лишь сказала, что он, может быть, в моём вкусе.

– Ясно. Чокнутая фанатка, как я и думал.

– У тебя ведь тоже наверняка есть фанатки.

– Есть, – вновь ухмыляется Тим. – И немало.

Ох, да знаю я! Регулярно тусуюсь в их фан-группе. Тамошние девчонки готовы фотки своих сисек размещать, лишь бы команда заценила. Особенно Тим. Курицы глупые… У «ФКИГ» таких тоже тьма.

– Ну раз я не в твоём вкусе и сладкого изнасилования не будет, – говорит он, переворачиваясь на спину, – тогда спи. Разбужу в семь. Тренер как раз вернётся.

– Ты сдашь меня тренеру? – фыркаю я.

– Ага, – закрывает глаза. – Столяров наверняка свяжется с твоими предками. Они заплатят штраф за разбитое окно. Ну и компенсацию за моральный ущерб тоже. У нас адвокат – профи, он на этом собаку съел.

– А что за моральный ущерб? Я так задела твои чувства? – смеюсь, скрывая возмущение.

– Он там разберётся, за что можно нагнуть. Не парься.

Гад какой.

Но к Столярову мне никак нельзя. Надо выбираться отсюда.

– Выключи свет, я хочу снять джинсы и лечь под одеяло, – говорю небрежным тоном.

Тимофей открывает глаза и переводит на меня ощутимо потяжелевший взгляд.

– Будешь раздеваться? – ползут вверх его брови.

– Да. Чтобы лечь под одеяло, – выразительно повторяю я.

Он встаёт и подходит к комоду. Свет выключать не торопится.

Лёжа на спине, расстёгиваю пуговицу, ширинку. Приподняв бёдра, стягиваю джинсы. Под ними у меня довольно скромные трусики-шорты. Люди по улицам ходят в более откровенном виде.

Ныряю под одеяло. Тим гасит свет. Теперь я вижу лишь его размытый силуэт.

– А ты не собираешься снимать штаны?

– Собираюсь.

Шорох одежды… Матрас прогибается от тяжести его тела. Чувствую горячее дыхание на губах и подбородке. Потом касание ладони к щеке.

Примерно через час начнёт светать. Нужно продержаться этот час и заставить его уснуть.

Ловлю его руку, убираю от своего лица.

– Карамелька, зачем ты это сделала? Неужели настолько фанатеешь от Золотых?