Канарейка

– Смотри, какие мы нежные! Купчика вчерась теми голыми руками придушил, и не поморщился, а тут прям погано ему. Ладно, давай, оно и надёжней будет.

– Так вон свёрток тряпочный.

Сиплый ушёл, а оставшиеся продолжили работу.

– Сравнил тоже. – бубнил, отдаляясь, особо щепетильный бандюган, – Купчик сам напросился, это ж просто человече, а не…

Дальше было уже не слышно. Только я, было, собралась покинуть наблюдательный пункт, как снова послышались голоса – ночные "грузчики" возвращались. Да ещё и дожидаться своего командира увалились чуть ли не в мои кусты.

– Твою мать. – пришлось опять осесть в траву, изображая старый пыльный мешок. Вот где восхвалила ненавистный балахон, в данный момент удачно способствующий маскировке. Даже лицо уткнула в землю, чтобы не выделялось светлым пятном. – Заметят – хана. Тут же и прикопают – к бабке не ходи. Вон тот контрабандист с чувствительным сердцем и придушит.

Ждать пришлось долго. "Соседи" тоже уже заметно нервничали, когда, наконец, появился старший и скомандовал отход.

Обмякнув в траве, дала себе минуту на то, чтобы успокоиться. Подниматься было тяжело – ноги тряслись. Да всё тело ходило ходуном от пережитого страха, напряжения и теперь вот облегчения.

В полной тишине я обшарила кусты, где исчезали со своей ношей душегубы и обнаружила ход. Да не такой, как мой – узкий и извилистый, а прям основательный. Держась рукой за стену (света у меня, как понимаете, не было), прошла до конца и упёрлась в дверь. Ощупав препятствие, поняла, что с этим замком не справлюсь, даже пытаться не стоит. А попасть туда нужно обязательно.

– Стоп! Лира расшиблась на каких-то ступенях. А я что-то ничего подобного на пути сюда не заметила. Значит, есть второй вход, скорее всего из самой башни. Пока есть время, надо попытать счастья там. 

Выбравшись наружу, я взялась карабкаться на гору к подножию полуразрушенной башни, корявым силуэтом высившейся над головой. Где-то на середине подъёма сообразила, что осветительного прибора с собой по-прежнему нет.

– И что я, стесняюсь спросить, там увижу? Даже если не грохнусь в потёмках, как предшественница, и не переломаю кости окончательно?

– Но бабка же как-то там перемещается? – тут же пришла здравая мысль, – Вряд ли каждый раз таскает свечку с собой. Наверняка где-то прям у входа и оставляет. А вот палку покрепче, на всякий случай, стоит прихватить.

Я уже добралась до подножия поросшей мхом стены и аккуратно кралась вдоль неё в поисках центральных, так сказать, дверей. И тут, краем глаза уловила движение. Хорошо, хоть не рядом. За сегодняшнюю ночь со своим родным сердцем уже бы пережила восемь инфарктов. Точнее, однозначно бы не пережила.

Тучной серой медузой, практически сливаясь с окружающим ландшафтом, в сторону "жилых кварталов" монастыря медленно плыла фигура настоятельницы. Я и заметила её только потому, что она двигалась. Но перепутать сей громоздкий силуэт было просто не с кем. И это, кстати, тут же успокоило.

– Значит, ожидать появления хозяйки медной горы и её сокровищ в любую секунду – не придётся.

Дождавшись, когда та совершенно скроется из виду (мало ли – вдруг надумает обернуться, а надеяться на слабое старческое зрение – не тот случай), уже смелее продолжила движение.

Вход нашёлся быстро. Башня выглядела завораживающе-пугающей. Прям классический образец для какого-нибудь исторически-мистического триллера. Все эти ущербные местами стены, полотнища паутины, обломки, так сказать, недоброй, зловещей старины… Но воздыхать и впечатляться было категорически некогда.

Посему, не тратя попусту уходящие минуты, принялась шарить у входа. Свеча обнаружилась в самом предсказуемом месте – на полу, справа от отсутствующих, по причине ветхости строения, дверей.

– И кто, спрашивается в задачнике, вообще мог обнаружить Лиру в этом заброшенном месте? - оглядывая обстановку, размышляла я. – Загадка.

Ход в подвал обнаружился в дальнем углу. По осклизлым, неровным ступеням действительно было опасно спускаться. Но я-то была уже в курсе. Поэтому, ступала осторожно, выискивая натоптанные места и проверяя их на прочность крепкой веткой, предусмотрительно подобранной с улицы.

Вот и дверь. Как и ожидалось – старая. Внимательно оглядев замок, решила, что здесь как раз и пригодится неиспользованный трюк с петлями, который ещё тогда, в первые дни собиралась применить к кухонной двери.

Подсунув палку между косяком и ржавым металлом, как рычаг, потянула на себя. Петля поддалась. Правда, сама ветка тоже треснула. Подвинула её глубже и снова потянула. Дальше можно было и руками расшевелить гвозди, болтающиеся в рассохшемся дереве, как карандаш в стакане.

Окончательно отодрав край громыхнувшей замком железяки, опустила её вниз, оставив болтаться на втором креплении, а сама отворила висевшую на соплях дверь и вошла внутрь.

– Ну, наконец-то. Долго же я это место искала. И что у нас тут? – медленно ведя свечой, я рассматривала содержимое помещения, – Так, старый сундук, ещё старый сундук… А вот и свежие бочки.

Поставив "светильник" на один из бочонков, взялась раскупоривать другой. Пробка сидела на редкость крепко. Кто-то, для надёжности, ещё и добросовестно залил её чем-то жирным. Или воском?

В общем, помучилась изрядно, пока открыла неподатливый сосуд. Проще, наверное, было бы сделать дыру в самом бочонке, но нечем.

– Фу-уф! – я заглянула в отвоёванное отверстие и потянула воздух носом, – Коньяк! Граждане, и, судя по запаху – отличный. Самый, что ни на есть, настоящий. Так вот, чем промышляет наша не святая матушка. Любопытно.

Однако, ещё любопытнее было отыскать свёрток, который даже матёрый контрабандист не хотел лишний раз брать в руки.

И он нашёлся, да не один. В одном из деревянных коробов под увесистой крышкой они и лежали – холщовые брикеты прямоугольной формы, разного размера.

С некоторой даже опаской взяла в руки один из них, отвернула свободный край тряпки – никакой чёртик изпод неё на меня не прыгнул, наоборот, обнажился угол картины.

– Да нет же. – уже смелее освобождая полотно, возбуждённо рассуждала я, – Не картина, это же икона! Да, вот и Рина, и Марах… Только… какие-то они нихрена не светлые. Ну, дела…

С искусно выписанных портретов на меня смотрели местные святые. Однако, благости местных храмовых икон в них не было абсолютно. Даже намёком. Пурпурные, вместо привычных – белых – плащи, суровое, воинственное выражение лиц, агрессивные позы, в руках брата – меч, у сестры – лук с натянутой тетивой и готовой сорваться стрелой. Явно не имеющей отношения к Амурской…

– Жесть! Это что же получается… – ледяные мурашки разбежались по телу, – А это, товарищи, реликвии "протестантов" в логове "католиков" в чистом виде. Теперь понятно, чего боится старуха.

И стало совершенно ясно, что не выпустит меня матушка из цепких лапок. Если есть хотя бы подозрение на то, что Лира сие видела – не выпустит. Я бы на её месте так и сделала. Вот эти штуки – это даже не коньяк контрабандный. За такое её саму внутренние церковные органы четвертуют, сожгут и по ветру развеют. Если узнают, конечно. А уж я теперь постараюсь, чтобы узнали.

Глава 18

Порыскав по подвалу ещё немного в поисках чего-нибудь, способного обеспечить хоть небольшую финансовую поддержку на первое время – ничего не нашла. Ни монетки, ни затрапезной брошечки, которую можно было бы продать. Зато, в одном из сундуков, без дела валялся целый ворох девчачьей одежды.

– И чего, спрашивается, старуха тут весь этот хлам хранит? Портится же. – перетряхивая слежавшиеся, воглые, заметно попахивающие плесенью вещи, недоумевала я. - Из жадности, что ли? На кой ей они? Лучше бы перестирали и вон в храме своём беднякам раздали. Или в этом положено выдавать воспитанниц назад – в руки родственникам? Фу!

Выбрала то, что казалось поцелее и меньше пострадало от такого вот бесхозяйственного хранения, свернула в узелок, а остальное свалила обратно. Да и всё прочее, чего касались мои руки – привела в прежний вид. Понятно, что пробка в бочонок коньяка как было не встала, ну да ладно – это уже мало заметные на беглый взгляд детали.

Никто не должен понять, что, кроме настоятельницы, здесь был другой посетитель. Оглядела подвал – вроде нормально. Закрыла дверь и приладила назад вырванную петлю, для надёжности, постучав по старым гвоздям камнем – благо этого добра здесь водилось в достатке. Подхватила палку и ещё раз осмотрелась на предмет следов чужого присутствия. Теперь выдать сей факт мог только заметно укоротившийся огарок.

– Зачем старуха вообще это делает? Ну вот эта затея с контрабандой. Коньяк, так понимаю, приносит неплохой доход. Только она ведь даже потратить эти деньги с кайфом не может – сан не дозволяет. Максимум – роскошный стол без ограничений и полагающейся регламентом скромности. Так куда ей столько деньжищ? А с вражескими иконами – так вообще караул. У неё что, внутренние разногласия с местным божеством? Или она изначально не из условно-нашего стана? Одни вопросы. 

Знание-то я получила. Очень ценное и опасное. Теперь важно распорядиться им грамотно. Так, чтобы и матушку Тейлу на чистую воду, как говорится, и собственную голову сохранить на законном месте.

Шантажировать опытную преступницу (ну да… а как её ещё назвать) – дело, мягко скажем, неблагодарное. Я-то тоже довольно пожившая тётка – в курсе, что шантажисты долго не живут. А в нынешней расстановке сил – и подавно.

Бежать за защитой к властям – тоже не вариант. Мало того, что моё слово против уважаемой бабушки с репутацией благодетельницы – пшик… да тут и говорить нечего, так ещё и проверить подобную информацию никто не сможет.

Даже если, вопреки здравому смыслу, допустить вероятность, что найдётся какой-нибудь упёртый правдоборец – его на порог монастыря не пустят на совершенно законных основаниях.

Покарать настоятельницу, как уже говорила раньше, может только её же ведомство. Вот кого-то из их числа и следует искать. На свободе. А сейчас нужно ещё как-то целых два дня пережить. Артисты только завтра к вечеру закончат свою работу в городке и соберутся двигать дальше.

– А ещё за это время следует последний раз попытаться уговорить Аврору бежать со мной. Жалко девчонку. Понятно, что и страшно, и опасно покидать хоть и ненавистную, но всё же крышу над головой. Да только ничего ведь с ума сведёт такая жизнь, коли веры в душе и желания ей служить – ни капли. Сама ведь потом пожалеет, если откажется.

Что касается того, как примкнуть к рядам бродячих актёров, для себя решила следующим образом: дождусь, когда они закончат с выступлениями, встанут на ночлег, проберусь к кибиткам, понаблюдаю, в какой они спят, а где хранят свой бутафорский скарб – в неё и спрячусь.

Сразу туда никто, поди, не полезет. Подожду, пока подальше отъедут, а там и сдамся на милость старшего. Сочиню какую-нибудь сказочку про свою несчастную сиротскую жизнь – одежонка, заимствованная в подвале, как раз под эту легенду идеально подойдёт. Поди не выгонят? Спою чего-нибудь жалостливого, на худой конец.

– Вон, хоть "Генералы песчаных карьеров" – самое то. – мысленно усмехнулась самой себе.