Cемейные узы не в счет

– Ты устал, Марк? – спросила она.

– Не-а, – покачал головой Марк. – Не надо, Лиза. Мне ведь нетрудно. Дашка выросла у меня на глазах.

– Ладно. Я понимаю, что ты любишь детей, – сказала Лиза, легонько касаясь руки Марка. Затем помолчала и заговорила о другом. – Слушай, разберись с Ксю. Ей врач ведь ходить запретил, а она мамины костыли нашла, что с зимы остались, когда у нее нога сломана была…И ходит. Я ей говорю лежать, а она не слушает.

– Я все слышу, – крикнула Ксюша из комнаты.

– Ну и слышь на здоровье, – откликнулась Лиза. – Может, на пользу пойдет.

– А что я делаю плохого? – спросила Ксю. Послышалось постукивание, и она на костылях появилась в прихожей.

– Оставь, Лизунь, – сказал Марк. – Пусть ходит. Все равно дальше квартиры не убежит. На месте трудно усидеть.

– Какой-то ты сегодня покладистый сильно, – заметила Лиза. – Не язвишь, со всем соглашаешься…

– А что еще делать, если устал?

– Ой! – Лиза всплеснула руками. – Что это я тебя в прихожей держу! Проходи в комнату, скоро будем ужинать. Даша, слезай, хватит у Марка на руках висеть, марш в комнату.

Даша с явным нежеланием спустилась на пол и потопала в детскую.

– А то ей только волю дай, – сказала Лиза, обращаясь к Марку. – Почти весь день от Ксюши не отходит, а теперь вот на тебя накинется… Сильно устал?

– Как обычно в начале, – ответил Марк, усаживаясь в кресло.

– И что у тебя за работа такая? – спросила Ксю.

– А такая. Художник-скульптор – примерно так, если по-простому.

– Это как? Я про такое не слышала. Это скорее хобби, чем работа…

– А вот я такую работу нашел, что она как хобби. Там находят применение и выражение мои природные талантики и годы хождения в художку, – это было так небрежно сказано, что Марка было невозможно заподозрить в самодовольстве и хвастовстве.

– Ну, зачем такое самоунижение! – возмутилась Ксю. – Почему «талантики»? У нас все знают, что ты хорошо рисуешь.

– Ну и пусть себе знают!

– А все-таки – что ты делаешь?

Марк указал на настольную лампу на резной подставке.

– Вот что-то подобное сначала на бумаге моделирую, а потом вырезаю из камня или из глины леплю… Вот поэтому с непривычки у меня руки и болят. Я очень нежное создание, Ксю, знаешь об этом? Мне напрягаться нельзя… – усмехнулся Марк, демонстрируя полное презрение к себе за жалкую усталость. Но Ксюша не разделила его иронию.

– А ведь это классно, – сказала она.

– Что именно? Что у меня руки болят?

– Нет, – Ксюша опять не обратила внимания на шутку. – Классно, что ты нашел работу, которая реализовывает твой талант. Лично я, например, даже не знаю, кем быть хочу.

Появилась Лиза, которая отлучалась на кухню.

– Ребята, вы ужинать сейчас будете или подождете Колю – он вернется через полчаса? – спросила она. Марк посмотрел на Ксюшу.

– Подождем?

– Давай.

Вечером все смотрели телевизор. Лиза укачивала Максима, а Дашка примостилась рядом с Ксю.

– Прирожденная мама, – заметил Марк, глядя, как Ксюша гладит девочку по волосам.

– А женщины все – прирожденные мамы, – сказала Ксю, улыбнувшись.

– Не все, – задумчиво отозвался Марк.

– Почему не все? – подняла глаза Ксюша.

– Так, – пожал плечами Марк и углубился в свои мысли. Он вдруг подумал, что никогда раньше не видел Алину в такой вот трогательной близости с Кристиной. Конечно, она брала дочку на руки, кормила, играла с ней, но не было у нее такой теплоты в глазах, такой увлеченности, какая была у Ксюши, смотрящей на Дашку.

52.

В четыре часа дня зазвонил телефон.

– Междугородний, – определила по сигналам Лиза.

– Барановичи, мой домашний, – произнесла Ксю, взглянув на определитель.

– Сиди, я передам тебе трубку, – Лиза встала с места и протянула трубку Ксюше. Затем вышла.

– Алло! – отозвалась Ксю.

– Ксю, это я, Кэт, – послышался голос Кати.

– Привет.

– Ты это что – ходишь?

– Нет, у Лизы телефон без провода, она мне трубку передала.

– А, да. Ну, как ты там? Как дела?

– Хорошо. У меня все в порядке. А у вас что нового? Что в школе слышно?

– Ничего особенного. Девчонки про тебя спрашивали, Илья…

– Илья?

– Да, Илья. Ты ему нравишься, Ксю. Очень.