Познавший Кровь

– Эх, плохо, что нам, вампирам, нельзя по-настоящему нажраться. Иногда так хочется взять лир водки, запереться где-нибудь в темном месте и напиться в зюзю.

Мы дружно вздрогнули, потому что представили вкус национального русского напитка и того эффекта, который получает выпивший его вампир.

– Мартини пей с кровью. Или вино, – посоветовал Леха. – Выпей за раз несколько литров, может, напьешься.

– Да ну это пойло, – скуксился Стас. – Я вот вспоминаю, как раньше, пока не стал вампиром, было. Я тогда работал на заводе, как самый обычный работяга. Впрочем, я и был обычным работягой, и по выходным мы любили собираться в беседке во дворе. У нас такая беседка была, со всех сторон окруженная зарослями липы, так что ни из окон, ни с улицы не видать. Летом там особенно хорошо: тепло, полумрак, никто не мешает. Мы там пили самогон и спирт, и, пацаны, действительно отдыхали. Нажремся, потолкуем на разные темы, по-мужицки посплетничаем. Иногда драки были, конечно, но без последствий. – Топор вздохнул. – Сейчас в той беседке наркоманы собираются. Я один раз их шугнул, даже сущность свою открыл, но им плевать.

Я, стараясь понять, к чему пытается клонить Стас, не к месту сказал:

– Мы тоже на наркоманов чем-то похожи. Зависимостью, наверное.

– Ага, – согласился Топор, но я был уверен, что он не обратил на мои слова никакого внимания. – А так бы сейчас взял водки или спирта, выпил, проспался б в вытрезвителе. Чем не жизнь, а? Чем эта жизнь хуже нынешней? Мы ведь не короли, нам стесняться своих желаний нечего…

Леха, с которым я переглянулся, пожал плечами. Он тоже не имел понятия, отчего боевика захлестнули чувства.

– Прав ты, Серега, как ни крути, – вздохнул Топор. – У нас преступно забрали жизнь, взамен дав совсем другое, плохое, что ли. Это подло. Но в этом виноваты не те, кого ты хочешь убить, не рядовые вампиры. Чтобы искоренить кровавую братию, чтобы не дать заразе распространяться и далее, надо уничтожить главный источник зла.

– Значит, ты изменил свое мнение? – осторожно спросил я.

– Возможно, – уклончиво ответил Топор. – Просто я понял, как мог жить, останься человеком. Я хотел бы жить именно так, а не иначе. Нельзя навязывать Свет или Тьму, нельзя насильно приводить людей ни к тому, ни к другому. Каждый должен иметь право на выбор. Я знаю, что завтра ты попытаешься уничтожить Старейшину Негельноса. Надеюсь, это получится, и тогда мы вернемся в Оурос, а там посмотрим…

Договорить он не успел, потому что в бар зашли два милиционера с автоматами на ремнях. Один из них, покоренастее, кивнул в нашу сторону и, перекрикивая музыку, рявкнул:

– Молодые люди, на выход!

– Ну вот, и тут менты! – ругнулся Леха. – Наверное, их вызвали из того бара.

Мы по очереди вышли на улицу и увидели «уазик» в милицейской окраске, рядом с которым стоял еще один автоматчик.

– А что случилось, начальник? – наивно спросил Леха.

– Драку затеяли, – спокойно ответил милиционер, – имущество чужое повредили.

– Ни хрена себе! – возопил Стас. – Нас как козлов позорных кидают, а мы должны спокойно на это смотреть?

– Ты рот закрой, мразь! – вякнул другой милиционер, ткнув Топора дулом автомата в живот. – Щас всех перестреляю к чертовой матери, доорешься!

Стас насупился, вновь привычно потянулся за томагавками, но, понятное дело, оружия не нашел. Андрей так и не вернул нам наш арсенал.

– Залазьте в карету, господа! – вежливо пригласил нас третий автоматчик. – Поедем на бал.

Пока мы соображали, что предпринять, рядом остановились два черных «мерса» с сильно тонированными стеклами. Опустилось боковое стекло, и показалась рожа Ганса, который небрежно бросил:

– Пацаны, поехали! Босс позвал.

– А вы откуда нарисовались? – удивился милиционер.

– Из пи…ды вылезли, – подавился Ганс смешком. – Проблемы, начальник?

Троица автоматчиков смутилась. Уж не знаю, за кого они приняли Ганса, но спорить с ним явно не собирались. Мы расселись по машинам.

– Что Андрею понадобилось? – спросил я первым делом, только залез в салон автомобиля.

– Говорит, церемония перенесена на сегодняшнюю ночь. – Ганс взглянул на хронометр. – Осталось два часа, надо подготовиться.

– Но ведь она должна состояться завра.

– А состоится сегодня. Тебе ли не все равно?

С такой аргументацией я был не в силах справиться. Напряженно разглядывая пролетающие мимо витрины, я стал ждать развязки.

Часы на высокой башне – сестре английского Биг-Бена – показывали без четверти полночь, когда дверь открылась, и напряженная физиономия Андрея скривилась в подобии усмешки.

– Пора, дружище.

Я в последний раз взглянул на подсвеченную башню, на огромный циферблат и вылез наружу. Начинался снегопад, и первые снежинки уже кружились в воздухе. Мрачные тучи подсвечивались полной, необыкновенно большой луной и нависли над городом гробовой крышкой.

Меня привезли на церемонию в шикарном «Мерседесе». Прямо на площадки Революции, перед высоченным монументом вождю пролетариата столпились вампиры. Их были тысячи, и все глазели на меня пылающими взглядами, выражающими настолько разные чувства и мысли, что я предпочел не думать о собравшейся толпе. Смущенный и растерянный, я, как маленький ребенок, не отходил от Андрея ни на шаг. Будь я немного раскованнее – взял бы его за рукав.

– Ну и скопище! – прошептал я негельносу. – Никогда б не подумал, что в Новосибирске столько вампиров.

– Да ты что! Здесь наших сотни две, не больше. Остальные понаехали со всей Сибири. Есть также наблюдатели других кланов. – Андрей указал рукой в сторону статных особ, сверкающих глазами из-под широкополых шляп.

– Но все-таки, сколько здесь народу?

– Тысячи полторы, я думаю, – прикинул Андрей. – Потому и проводим церемонию сегодня, а не завтра. Такое обилие вампиров в городе может привлечь ненужное внимание астеров, а мне бы очень не хотелось встречать их.

– Но почему они все собрались здесь? И как вам удалось получить разрешение на митинг среди ночи?

– Разрешение мы не получали. Эта площадь на время окружена особой магией: люди видят нас, но сознание это не фиксирует. То есть мы практически невидимы для окружающих смертных. А что касается сбора… Понимаешь, дробление кланов – вещь привычная. Раз в сотню лет происходит раскол внутри определенных сообществ вампиров, и впоследствии меньшая часть уничтожается как неспособная к самостоятельному существованию. А вот объединение крупных кланов – это дело редкое. Всего пару раз вампиры объединялись, да и то причиной была необходимость борьбы со светлыми. Сейчас же причины вроде бы и нет, к тому же ты, как самый молодой в истории Старейшина (тебе это слово не идет, дружище!), вызываешь чисто спортивный интерес. Будь моя воля, я не позволил бы всем им приезжать в Новосибирск, но… Теперь быстренько проведем церемонию, успокоим этих вурдалаков, да по домам. У нас есть еще дела, которые мы с тобой должны провернуть, покуда энергия качается во Фридриха.

– И долго она будет переходить к нему?

– Дня два-три. Но ты не беспокойся, чувствовать ничего не будешь.

Я разыскал в толпе Макса. По обе стороны от него стояли боевики Оуроса. Все трое были напряжены не меньше моего. Макс, заметив, что я смотрю в их сторону, поднял руку и помахал.

Толпа кровососов не колыхалась и молчала. По спине пробежали мурашки, когда я подумал, как похожа эта толпа на армию мертвецов или зомби.

На постамент медленно взошла черная фигура в длинном и просторном балахоне. Капюшон балахона был так низко натянут на голову, что лица я заметить не мог. Однако догадался: передо мной появился Старейшина Негельноса Фридрих Как-его-там-не-помню. Я ожидал какой-то реакции толпы, но она продолжала мертвенно молчать, сверля глазами две наших персоны.

Андрей стоял с каменным лицом и молчал. Чтобы хоть что-то сделать, я почтительно поклонился перед Старейшиной.

– Приветствую тебя, Старейшина Оуроса Андрей, – прошелестел похожий на скрип кладбищенских ворот голос. Он был тих, но толпа наверняка услышала слова. – Я рад, что ты показал истинную мудрость и прозорливость, достойную уважения всего братства вампиров. Ты предложил отдать свою великую силу мне во имя всеобщего благополучия и объединения могущественных кланов Оурос и Негельнос в единое ядро будущего Царства.

Бла-бла-бла, думал я про себя. Говори, говори, пугало, наговорись перед смертью. Ишь ты, «показал истинную мудрость и прозорливость». Да ты, гнилой выродок могильной земли, наверняка сам пустил слухи по городу. Ты боишься меня, такого молодого и сильного, и хочешь поскорее прибрать к рукам кстати подвернувшуюся энергию. Чудесным образом, надо сказать, подвернувшуюся.

Фридрих говорил еще несколько минут, а я изредка кивал головой, якобы полностью согласный с его выкладками. Хотя на самом деле мне было глубоко наплевать, что плетет Старейшина, и как бы невзначай я опустил правую руку в карман плаща, где лежал заветный усилитель. прохладный стержень согрел мою душу и дал храбрости перед выполнением задуманного мною теракта. Как удачно все-таки скопились эти кровососы. Стоят с важным видом, смотрят на нас горящим взглядом. Конечно, есть среди них те, кого я не хотел бы убивать, но, как говорится, назвавшись груздем, полезай в кузов. Отступать сейчас поздно как никогда, тем более я нежданно-негаданно стал предводителем боевого клана. И останусь им, хоть Фридрих думает по другому.