Записки школьного психолога: для родителей

В образовательной организации, где я работал, с определённого момента стали нарушаться некоторые права педагогических работников. Коллектив был возмущён и обратился к директору с групповым письмом. Педагоги требовали вернуть права и угрожали судом.

Я был, кажется, единственным из четырёх десятков педагогов, кто отказался подписать коллективное письмо в адрес директора. Я в целом был согласен с содержанием письма и разделял требования коллег. Но я не мог подписаться под угрозой, потому что угрожать это очень грубо, а я человек вежливый, можно даже сказать интеллигентный. Кроме того, я не планировал в тот момент подавать в суд на работодателя. И у меня не было никакой уверенности, что инициаторы этого письма исполнят свою угрозу и подадут в суд на организацию. Обычно люди, которые угрожают судом, не знают, что такое суд, где он находится, что туда нужно подавать, в какой форме, в какие сроки и в каком размере платить госпошлину за обращение в суд. А пустая угроза – это не только грубо, но и глупо.

Я в это время уже имел большой опыт судебных разбирательств: и в гражданских, и в уголовных, и в административных делах. Участвовал в разных процессуальных статусах: истец, ответчик, заявитель, представитель, специалист. Благодаря этому опыту я знал, что в суде нет ничего страшного: это вполне цивилизованный способ выяснения отношений. Но и ничего забавного в суде тоже нет: нельзя направо и налево разбрасываться угрозами обращения в суд. Подать заявление в суд много ума не надо. А вот выиграть суд гораздо сложнее. Или, как говорят юристы, не говори гоп, пока судебный пристав не исполнил решение.

Директор на пафосное письмо коллектива ответил презрительным отказом. В суд, как я и предполагал, никто не обратился, хотя угрожали все.

Я же тем временем решил, что нужно побороться за свои права, и составил исковое заявление в суд. Перед его подачей я предложил коллегам подписать мой иск. Согласился всего один! Остальные отказались, признавшись, что они не готовы к такому серьёзному конфликту с администрацией.

Несколько месяцев судебных тяжб закончились моим полным поражением. Суды и первой, и апелляционной, и кассационной инстанций оставили мои требования без удовлетворения.

После этого трудового спора с работодателем я стал ещё осторожней относиться к судам, я стал лучше понимать ограниченность этого способа борьбы в такого рода делах и особенности нашей судебной системы.

У моих коллег, судя по надменной угрозе директору, не было опыта судебных разбирательств. И после моего конфликта с работодателем в суде у них опыта не прибавилось, потому что они уклонились от участия в этом судебном разбирательстве.

Активность

Конечно, вступать в конфликты трудно. А часто и не нужно. Но жить – значит быть среди людей, а быть среди людей – значит бороться. У Ивана Бунина на эту тему есть замечательное стихотворение:

Не пугай меня грозою:

Весел грохот вешних бурь!

После бури над землею

Светит радостней лазурь,

После бури, молодея,

В блеске новой красоты,

Ароматней и пышнее

Распускаются цветы!

Но страшит меня ненастье:

Горько думать, что пройдет

Жизнь без горя и без счастья,

В суете дневных забот,

Что увянут жизни силы

Без борьбы и без труда,

Что сырой туман унылый

Солнце скроет навсегда!

Обычно взрослые не только себя лишают ценного опыта, но и активность детей пресекают. Например, один девятиклассник не сдал два ОГЭ из четырёх и, следовательно, не получил аттестат. Педагоги и родители решили оставить его на второй год и принуждали его ходить в школу на все уроки. Такое решение объяснялось просто: чтобы был под присмотром. При этом он уже был аттестован по всем предметам девятого класса и оценки ему не выставлялись. Также учителя жаловались на его вызывающее поведение и отчитывали его на совете профилактики.

Иван Грозный в 17 лет правил царством и возглавил первый поход на Казань. А этому 16-летнему парню говорили, что он должен сидеть возле учительской юбки с одной целью – сидеть возле учительской юбки.

У взрослых нередко парадоксальная позиция. Мы хотим, чтобы дети были самостоятельными, ответственными, уверенными и активными, когда они вырастут; но, пока дети маленькие, мы хотим, чтобы они были послушными, пассивными и не привлекали наше внимание. Как пассивный ребёнок может превратиться в активного взрослого?

По моей рекомендации этот ребёнок ушёл из школы на семейное образование, чтобы найти работу и в свободное от работы время самостоятельно готовиться к этим двум экзаменам.

Не лишайте ни себя, ни детей опыта борьбы и труда.

Воспитание

Легко в учении – легко в жизни

Александр Суворов говорил: «тяжело в учении – легко в бою». Смысл афоризма понятен: хорошо подготовленному солдату в бою легче, чем плохо подготовленному.

Однако часто разумная идея Суворова доводится до абсурда: тяжело – значит эффективно; тяжело – значит хорошо; чем тяжелее, тем лучше. Представление о тяжести как о благе выражается во многих распространённых убеждениях:

– меня в детстве били, и я вырос хорошим человеком, поэтому и своих детей я воспитываю максимально сурово, чтобы выросли молодцами;

– страдания и трудности делают человека умней;

– художник должен быть голодным;

– всё, что нас не убивает, делает нас сильней;

– страдания облагораживают человека.

Давайте проанализируем представления о неприятностях как о благе. Так ли уж прекрасны трудности, как нам о них рассказывают?

Насилие не облагораживает

Одна из самых пагубных идей заключается в том, что жёстким и грубым обхождением можно вырастить хорошего человека. Родители высказывают эту идею очень убеждённо, потому что она соответствует их опыту: «меня в детстве били, и я вырос хорошим человеком, поэтому и своих детей я воспитываю максимально сурово, чтобы выросли достойными людьми».

Когда явления существуют вместе, мы склонны считать одно из них причиной, а другое следствием. Например, раньше люди полагали, что живые существа самозарождаются: мыши появляются из грязного белья, а мухи из гнилого мяса. Есть гнилое мясо – есть мухи. Нет гнилого мяса – нет мух. Связь между мухами и гнилым мясом была настолько сильной и очевидной, что гнилое мясо считали причиной, а мух следствием. Истинную причину мух – яйца самок мух – сложнее заметить, поэтому настоящая причинно-следственная связь оставалась не понятой.

Так и суровые родители, вспоминая своё тяжёлое детство, склонны всё худшее в этом детстве воспринимать причиной всего лучшего в их личности. Однако вероятнее всего, что все их лучшие черты проявились не благодаря, а вопреки грубости их родителей. Если бы их родители были любящими и добрыми, то и они были бы гораздо более достойными людьми, чем стали.

Есть замечательный фильм «127 Часов / 127 Hours» (Дэнни Бойл / Danny Boyle, 2010). Он основан на реальных событиях. Молодой мужчина Арон Ралстон в 2003 году был в горах Юты. Его правая рука оказалась придавленной валуном. Когда еда и вода закончились, он ампутировал себе руку, чтобы выбраться из этого капкана. Через год он написал книгу «127 часов: Между молотом и наковальней».

Арон провёл в ловушке более 5 суток. Справиться со страхом, болью и одиночеством ему помогали его детские воспоминания. У него были счастливое детство и юность.

Некоторые родители считают, что детей нужно воспитывать сурово, чтобы привыкали к тяготам жизни и закалялись в них с детства. В этом есть своя логика. Но как показывает история Арона Ралстона, противоположная логика на практике доказывает свою эффективность. Когда нам трудно, мы задаём себе вопрос, зачем нам переносить страдания? Если у нас в прошлом была белая полоса, то мы можем верить, что и в будущем будет белая полоса. Эта вера в будущее счастье даёт силы преодолевать трудности. Вера в будущее счастье рождается из прошлого счастья. Поэтому Симон Соловейчик был прав, когда говорил, что "самое-самое в воспитании – это детская радость".

Если же у нас в прошлом была чёрная полоса, а теперь ещё более чёрная полоса, то в будущем, вероятно, будет ещё хуже, ещё чернее. Прошлые, настоящие и будущие страдания не мотивируют преодолевать трудности.

Трудности и ум