Как я однажды стал поэтом. Сборник стихотворений

Прохлада весеннего вечера ускользающим теплом лучей, последние проблески мерещатся, погружается разум в сон, талые вещи, тленное тело, растворяется в танце упоения издали звучащий голос, накрывают сверху тени, размывают облик со стороны виднеющийся, вот и облако надвигается медленно, больше нечего оставлять, сюжет последний, ничто не воротится вспять, вспомнил ворона с крыльями надломанными, он не торопится, но пристально глядит по сторонам, резкий испуг, плоть вся вздрогнула, словно укус змея бодрящий, пригрелся на тёплой грудине, убаюкался в амплитуде дыхания волн.

*

Изволнованное море, шелест звонкий волн, тусклый алый лик луны восходит, ветер завывает, стонет, утопает в одиноком взгляде ночь, прячет свои меры, мысль ускользает прочь, последняя и первая, ожидание таит манеры, тает в воздухе любовь, привела сюда за упоением, возносит к небу боль, лёгкость отпущения, терзает в недрах кровь, взбивает, вспенивает, гонит за края поток, гладь наливается светом, обнажается луна, жемчужина небесная, восхищает, озаряет покровы неведомые, пишет законы запредельные, вот они самые верные истины оковы, пронзительные прелести предстающей вольности.

*

Мы потеряны в чертогах тоски расставаний, раскиданы в ветвях вьющейся блудницы,

Испещрены в жажде покаяний, о стены разбиваясь воздвигнутой в себе темницы,

Луч струйкой тусклой пробивается сквозь залежи хранящейся наивности,

Так хочется ускользнуть по его нити, просочиться из недр извергнутым потоком выплеснувшись,

Прилечь на ледники талые, растечься, сплавиться под давлением падающего света,

Вот мои атомы, в журчащем ручье рассеяны.

Над горизонтом облако пара, стремится к безкрайности вселенной.

*

В приглушённом шёпоте тьмы искрится небосвод, мерцающие пересечения сближают жизнь с забвением в упор,

Идолы скупых отмщений тихонечко шуршат, в изгибах кривизны воображают отпущение от собственных забот,

Расписаны сюжеты всех допустимых сцен, партитура вывернута дыханием наружу, колеблется сменой между гибелью и длящейся болью,

Звук об истощении исходит попусту, ненужно, к нему привыкли,

Ни внимания, ни восхищения нет среди поникших волей,

Раздаётся лунный вой томящимся гудением, тяжесть глыбы зазывает за собой,

Пронзает серебром опавший с ночи пепел,

Дым всюду кроет следы строк! Где же источник, где же огонь? Вырывается пламя, швыряясь плетью дерзновений, истекает кровью плоть, вот и тепловой поток скопившихся имений, пение струит израненной душой.

*

Шарм метущихся избытков плоти разбрасывает обод жизни в стороны, центробежный пульс раскрученной игры,

В определённый момент настаёт острая нехватка скорости, чёткая окружность становится волной, съёживается,

Складки жизненных событий выдавливают друг друга,

В месте критического напряжения лопается линия, уже не циркумсивная, нет очерёдности в протяжённых случаях, любая очередность имеет контуры замкнутости,

Стремится огибая все потоки высвободившееся, больше нет сосредоточенности, но так и выползает за края, происхождением точным, разомкнув свою участь навсегда, словно подвижка срочная.

Свобода, она как гибель верная, есть лишь там, где надломлена стопорная мера, где разрушен её хранитель, разорвавший собственные петли, уничтожив свой обитель.

*

Нисходящим сумраком ночи обнажалось восхищение пред мерцанием светил, словно извитая страстями дева выворачивается наружу, томясь в предвкушении гибели или любви. Клубятся змеи омывая друг друга ядами, в них застыло отражение небес, вот где свет принимает облик красоты, там где ужасающая опасность рисует боль блаженную. Тьма давлеет, но в определённый миг происходит внутреннее озарение, высвобождая демона ночи блуждать по бездне, он абсолютно свободен, он преодолел потоки довлеющие прозрением, он дарует цветы, отыскав которые выныривает из глубин, дарует при встрече в сумраке ночи, где одолевать уже нечего, где тьма преобразуется в полёт, в освобождение, катализируя процесс испарения квинтесенции, расщепляя душу, после чего она вновь сплетается за пределами тела в струнах созвучия её голосов, посещая бал на котором собраны все кто перешагнули через незримый барьер тотального отсутствия, сливаясь в упорядоченном запредельным номосом танце, в танце без начала, без конца, в зале без выхода, без входа, в него не попадают, в нём нечему исчезать, в нём проявлены все судьбы исконно и отданы в объятия неудержимой произвольности созидания, но лишь пред теми и тем, кто озарены сумраком ночи, её мириадами вселенских законов.

*

В зелёном кафтане по маю кружа, скитается в пустырях сучара тоска,

Сыпучая отрава отрадным шелестом корит, манит утопающего силы распустить,

Далёкая мелькает мысль, не к месту рифмою сплелась,

Паскудная невеста ввысь прицел взвела, золотою пулей выбрасывает почести творений,

Ловите свои капли, выжатые жжения одиноких чувств,

Так любовь затрагивает ушедших в вышину, протянувших души молчанием поруки,

Утопает и захлёбывается в стонах, уходит прямиком ко дну,

Отрывается от сердца слов опавший пепел, с глаз стекает взгляд, словно дым с окурка,

Пока в тайне не исчезнет сокрытый жгучий трепет, я пристально туда гляжу и искренне тому не рад,

Выжжена периферия человечества и стойка запашина нечисти, витает ещё смрад, но пороховое облако внушает радость.

П.с. На свадьбе аристократов невесте дают пистоль заряженный золотом, она выбирает, воздуху пулю отдать или потенциальному мужу, тем обозначая своё согласие или отказ. В случае согласия, золотую пулю в дальнейшем находят счастливцы, а в случае отказа, женщина забирает золотую пулю из трупа, тем показывая, что пуля дороже жениха .

*

В холодном дыме злачных мест клубятся диалоги,

Из тех, кто в круги входят, не все осмеливаются выйти,

Пёстрые слова цепляют грациозностью под кожицей,

Умоляют плоти произвол этюдами не случившихся событий.

Когда-то их здесь не было, в поисках намёков не сыскать,

Аутопсия, как никогда востребована бывает,

Лишь так обнажаются причины случающегося,

В детстве за истиной заходят за заборы в покровы сокрытые блуждать,