Военторг. Министерство наживы

– Мне не в чем признаваться, – тюремный медик опустил взгляд.

– Вам же приходилось копаться в черепах людей, получивших пулевые ранения навылет в голову, в частности, входное отверстие – правый глаз, выходное – затылочная часть? Неужели вы хотите, чтобы один из ваших коллег уже завтра копался в вашей черепушке и цокал языком: «Ах, какой интересный случай», – Ларин щелкнул предохранителем и передернул затвор, давая понять, что больше уговаривать он не намерен.

На видеокамере горела индикаторная лампочка. Этот адский огонек свидетельствовал – запись идет.

– Что мне говорить?

– Для начала назовитесь, а потом говорите – правду, правду и еще раз правду. Это облегчит вам душу.

Патологоанатом тяжело выдохнул и принялся говорить, глядя в камеру:

– Я, Крейдич Петр Павлович…

Когда все было закончено, патологоанатом наметил движение к стакану с виски.

– Теперь можете пить спокойно, – разрешил Ларин. – Дело сделано, и ничего уже не изменишь.

– Кому в руки попадет эта запись?

– Кому нужно, – ответил Андрей.

Ларин уже спускался по ступенькам, когда вслед ему выскочил Крейдич с топором. Но патологоанатому хватило ума не пытаться сразу же засадить острие Ларину в голову. Крейдич стоял, тяжело дыша. Топор подрагивал в его руках.

Андрей со спокойной улыбкой смотрел в глаза противнику. Он по своему опыту знал: убить человека – не такое простое дело, каким кажется дилетантам, даже если ты медик, вскрывающий за день по несколько трупов.

– Ну, и чего надо? – спросил он.

– Мужик, я передумал. Отдай запись, – выдохнул Петр Павлович.

Такое предложение сильно повеселило Андрея.

– Слушай, у тебя с головой все в порядке? Ты молиться должен, чтобы твое признание предали гласности. Иначе тебя просто уберут. Всего хорошего.

Ларин повернулся спиной к патологоанатому. Теперь он точно знал, что тот не решится ударить. Крейдич в бессильной злобе смотрел на то, как Ларин садится в машину, как «намертво забуксовавший» автомобиль легко выезжает из лужи…