Кладбище для олигарха

– А смысл-то какой?

– При желании смысл во всем найти можно, – и Павел Игнатьевич дальше зашагал молча.

Ларину ничего не оставалось, как последовать за ним.

Чем ближе подходили к кладбищу, тем неуютнее чувствовал себя Андрей. По большому счету, ему хотелось рассказать о своих видениях. В конце концов, они могли свидетельствовать о расстройстве психики, и Дугин был просто обязан знать об этом. Но все же Ларин не решился. По пути к кладбищу он несколько раз тревожно посматривал на низкие лохматые облака, в разрывах которых изредка блестели звезды.

Павел Игнатьевич шел уверенно, дорогу знал.

– Ну, что, вспомнил, как в детстве ребята один другого пугали всякими кладбищенскими историями? – ухмыльнулся он, минуя кирпичные ворота.

В перспективе кладбищенской аллейки темнела часовня. В вышине тревожно шумели листвой старые деревья. Павел Игнатьевич включил карманный фонарик, его луч хаотично плясал по надгробиям.

– Ну, вот и пришли. Все в порядке, – Дугин осветил букетик полевых цветов на могиле безымянного солдата.

Андрей буквально впал в ступор. Он смотрел в сторону, на тот самый топорщившийся над травой свежий бугорок с крестом.

– Разрешите? – Ларин протянул руку, Дугин вложил в нее фонарик.

– Что-то не так?

– Я сейчас.

Андрей миновал несколько могил и, оказавшись у свежего холмика, вновь почувствовал холодок и дрожь. Луч фонаря четко высветил табличку на кресте. Ларин не мог понять, что он испытывает: облегчение или же испуг. На табличке чернела надпись: «Калугин Иван Петрович». Даты рождения и смерти Андрей не успел прочитать. Рядом с ним уже стоял Павел Игнатьевич и укоризненно качал головой.

– За все годы ты, Андрей, первый раз не прошел мою проверку. Ведь положить букетик на могилу погибшего солдата – это хоть и благородное дело, но лишь повод для того, чтобы ты оказался ночью на кладбище. Ты должен был доложить мне о призраке и о собственной могиле, а ты этого не сделал, – взгляд Дугина сделался жестким.

– Я посчитал…

– Ты должен был мне доложить. А так я убедился, что ты хоть немного, но веришь в мистику, допускаешь существование призраков, полтергейста и прочей чуши.

– Странная у вас проверка. Не думал, что вы решитесь испытать меня с такой стороны.

– Агент нашей организации должен быть неуязвим со всех сторон, – Павел Игнатьевич уже по-кавалерийски рубил воздух рукой. – Здесь, в Никитиной Гриве, происходят очень странные вещи. Я рассчитывал на тебя, на твой здравый смысл. Считал, что ты сумеешь разобраться во всем. Но если и ты, как местные простачки и досужие журналисты, поверишь в мистику, грош тебе цена в базарный день.

– Так это вы подстроили… С могилой еще понятно. Но вот призрак… Как? – проговорил Андрей.

– Компьютерная голографическая проекция. 3D-технологии.

– Теперь я понял, что за микроавтобус стоял у кладбищенской ограды.

– Хоть это ты заметил. Заметил и не сопоставил. А это непростительно. Ладно, Андрей. Честно говоря, я и сам не знаю, как поступил бы на твоем месте. Так что впредь будь внимательней и ничего не принимай на веру. Вера, она слепа и уместна разве что в церкви. Завтра же познакомлю тебя с теми, с кем тебе придется вместе работать. Люди надежные, сто раз проверенные в деле.

– А вот так вот вы их проверяли? – Ларин кивнул на могилы.

– Не успел. Будет достаточно и одного тебя здравомыслящего в группе. Кто-то всегда должен подвергать информацию сомнению. И этим человеком будешь ты. А теперь возвращаемся.

Глава 2

Поселок Никитина Грива до последних событий был не очень большим. А теперь, после того, как его пересек таинственный бетонный забор со спиралью колючки поверху, так и вовсе уменьшился вдвое.

После двенадцати ночи исчезли и редкие прохожие с его улиц. Лишь заезжие байкеры неторопливо нарезали круги по его опустевшим улицам. Однако в любом месте, где есть люди, имеется и своя ночная жизнь.

Подростки – мальчишка с девчонкой лет четырнадцати – терпеливо дожидались кого-то, прячась возле старого развесистого вяза, нависшего над узкой улочкой. Одеты они были по-походному: в резиновые сапоги, джинсы и куртки-штормовки. За спинами – школьные рюкзаки, хотя, конечно же, на занятия они не собирались. Какие занятия, если на дворе лето, а все поступки и приключения у молодых людей соотносятся с одним-единственным словом – каникулы…

– Дашка, как ты думаешь, может, Витька и не придет? – Мальчишка щурился в темноту соседнего переулка.

– Что ты такое говоришь? – возмутилась Даша. – Витька всегда свое слово держит.

– Я не о том. Он пацан обязательный, если сказал – сделает. Но ведь родители могли не пустить. А снасти-то у него. Нам без них на озере делать нечего.

– Будто он у них спрашивать станет. Родители к родственникам в Питер поехали. Витька с бабушкой остался, а та глухая и слепая, в десять вечера спать ложится. Я-то уж знаю, – Даша говорила о своем отсутствующем друге так, будто и в мыслях не могла допустить, что тот подведет друзей.

– Я через окно вылез, – признался Денис. – Родители меня уже давно не проверяют. Я у них в полном доверии.

Девчонка блеснула глазами и прислушалась.

– Идет.

И в самом деле – из темноты переулка вынырнул их ровесник, тот самый Витька, о котором ребята только что говорили. Он тоже был одет в резиновые сапоги, джинсы, ветровку, за спиной – рюкзак, в руках держал полотняный мешок и целую связку бамбуковых удилищ.

– Привет, – протянул он руку Денису, а затем, немного смущаясь, поцеловал Дашу в щеку.

Та тут же отпрянула.

– Ты чего?

– Ну, мы же здесь все свои, – немного растерялся Витя, – у нас секретов друг от друга нет.

– А если кто-нибудь увидит и отцу расскажет? Знаешь, что мне за это будет?

– Рано или поздно узнает.

Денис присматривался к друзьям, и было понятно, что он немного им завидует.

– Снасти все взял? – Даша смотрела на удилища и мешок.

– Все, как и договаривались. Удочки, «закидухи»… А вы фонари прихватили?

Денис сбросил рюкзак, расстегнул его и достал рыбацкое приспособление.

– Настоящий рыбацкий, у отца свистнул. В нем и фонарь, и радиоприемник. Аккумулятора на пять часов хватает.

– Ладно тебе, не хвались, – улыбнулась Даша. – Через пять часов рассвет уже наступит. Нам столько и не надо. У меня-то фонарь обычный, за «три копейки» на базаре купленный, китайский, с тремя батарейками. А теперь тихо. Пошли, чтобы нас никто не видел.

Ребята гуськом – мальчишки спереди и сзади, а Даша между ними – двинулись вдоль бетонного забора, раскроившего поселок пополам.

Жилая застройка кончилась, пошел неухоженный скверик с невысокой оградой.