Крематорий

Валентин сделал все с первого раза:

– Удалось?

– Потренируйся и на других ящиках в своей комнате. Когда выдвигаешь, волосок должен рваться посередине, ни в коем случае не там, где он приклеен. А я пойду, душ приму.

Ларин забросил на плечо полотенце и отправился в ванную комнату. Задвинул экран душевой кабинки и включил воду. Минут через пять вернулся в комнату уже в махровом халате, на ходу вытирал волосы. Присел у стола, осмотрел работу, выдвинул верхний ящик.

– Получается. А теперь, как самый молодой из нас, сгоняй в магазин и купи хороший коньяк. – Андрей хрустнул купюрой, наперед зная, чем обычно люди Дугина снаряжают холодильник в конспиративных квартирах. – Насухую трудно общаться, если видишь человека впервые.

Ларин угадал – именно коньяка в холодильнике и не нашлось. Валентин отказался брать деньги на спиртное:

– Я мигом, – набросил куртку и покинул квартиру.

Андрей склонился к письменному столу. Волосок, приклеенный им, был цел. Но это не могло обмануть бдительность бывшего опера. Ларин выдвинул ящик, аккуратно взял в руки записную книжку и раскрыл, цокнул языком.

– Так я и знал.

Между страниц не оказалось нескольких крошек, предварительно положенных им туда. Присмотревшись, Ларин обнаружил их на ковре; значит, его записную книжку напарник успел полистать, пока он мылся в душе. Это еще не означало стопроцентно, что Валентин – «засланный казачок». Но работать с человеком, проявлявшим излишнее любопытство к напарнику, он не собирался. Влажный халат вернулся на свое место в ванной комнате. Через минуту Ларин уже покидал квартиру.

Во дворе им никто вроде не заинтересовался. Лишь какой-то алкашистого вида мужичок сидел у соседнего подъезда на лавочке, пластиковая бутылка с пивом пряталась между его ног. Острый взгляд Ларина тут же вычислил на его ухе малоприметную, прикрытую вязаной шапочкой – не по погоде – телефонную гарнитуру. Любитель пива из-под опущенных век проводил Андрея взглядом, тронул клавишу на гарнитуре пальцем и зашевелил губами, тихо обращаясь к абоненту по ту сторону линии связи.

Ларин вышел к стоянке такси, но, соблюдая меры предосторожности, не стал брать машину из очереди, а пройдя немного вперед, просто махнул рукой, останавливая первое попавшееся транспортное средство.

– На Казанский вокзал, – бросил он водителю.

Место назначения Андрей выбрал так же случайно, как и город Кострому в разговоре с Валентином – назвал первое пришедшее на ум. Никуда уезжать из города сегодня он не собирался. Через боковое стекло Ларин мельком увидел Валентина. Его несостоявшийся напарник застыл посреди улицы с мобильником, приложенным к уху. В пакете с эмблемой супермаркета угадывалась бутылка коньяка.

– Кажется, я не ошибся, – пробормотал Андрей и покосился в зеркальце заднего вида.

Водитель такси, первым стоявший в очереди, проигнорировав приближающуюся к нему клиентку, вырулил со стоянки и двинулся следом. На светофоре Ларину удалось разглядеть, как тот поднес к губам микрофон рации. Устраивать подобные акции могли только две силы: или же сам Дугин, или же те, кто хотел уничтожить организацию. Дугина Андрей сразу отмел. Последняя проверка на лояльность прошла накануне. Вскоре такси затерялось в потоке машин. Но Ларин не сомневался, что «топтуны» за ним просто сменились.

«Хвост» следовало грамотно вычислить и оторваться от него. А любой вокзал с его инфраструктурой – идеальное место для этого. Выйдя из машины, Андрей быстро зашагал к входу в вокзал. Уже на ступеньках оглянулся. Преследователи прокололись, как он и ожидал, да иначе и быть не могло. От неприметных «Жигулей», притормозивших под запрещающим знаком, уже перебирались через ограждение двое мужчин в куртках и безо всякого багажа.

Ларин все еще не подавал вида, что заметил слежку. Подпустил «топтунов» поближе и умело повел их за собой. Свернул за угол и, оказавшись на время в невидимости, рванул что было силы. В длинном и гулком коридоре имелось несколько дверей: по торцам «вход» и «выход», а в середине спуск к туалетам и к камерам хранения. Именно в последнюю дверь и свернул Андрей. К проему в стеклянной перегородке, разделявшей полки с багажом, оставленным на хранение, выстроилась небольшая очередь. Понятное дело, что забирали свои сумки те, чей поезд уже стоял на перроне. Дамочка, стоявшая у самого проема, нервничала, поторапливая носильщика:

– Можно скорее? – говорила она высоким неприятным голосом. – У меня поезд через десять минут отходит.

– Успеете. – Носильщик поставил перед ней два увесистых чемодана.

Дамочка, пыхтя, потащила их к лестнице. Ларин догнал ее уже на ступеньках:

– Позвольте, помогу. – Он улыбнулся одной из своих очаровательных улыбок – абсолютно не наглых, а располагающих к доверию. – Мне тоже на саратовский, так что по дороге.

Дамочка охотно рассталась с чемоданами. Такие, даже если и захочешь, бегом от владельца не упрешь. Вверху лестницы как раз зарисовались «топтуны». Но тут же сделали вид, что просто ошиблись дверью. Ларин с двумя чемоданами и его спутница миновали их. Теперь Андрей был спокоен. Пока он этого хочет, отслеживающие его будут плестись за ним.

По платформе сновали носильщики, толпились отъезжающие и провожающие.

– У меня девятый вагон. – Дамочка уже вытащила билет и паспорт; ей явно хотелось, чтобы услужливый, приятной внешности мужчина оказался в дороге поближе к ней.

– У меня дальше, – махнул рукой Ларин, даже не представляя себе, с головы или хвоста начинается нумерация вагонов. – Но я вам помогу, вы не волнуйтесь.

Проводница проверила билет и не стала возражать, чтобы Андрей занес багаж своей спутницы в купе. Чемоданы легли на верхнюю полку. Дамочка слегка игриво склонила голову.

– Вы так помогли мне. Даже не знаю, как вас отблагодарить.

Ларин уже стоял в коридоре, краем глаза наблюдая за двумя «топтунами», совещавшимися на платформе у подножки вагона. Андрей многозначительно посмотрел на номер купе и вкрадчиво произнес:

– Вот только устроюсь и зайду к вам в гости.

Он шагал проходом, минуя один вагон за другим. Пассажиры устраивались на своих местах, прощались с провожающими. Андрей выглянул на платформу. Его соглядатаи уже поднимались в вагон.

– Ну, вот и отлично.

Ларин покинул поезд и затерялся среди вокзальной публики.

Уже на выходе из метро он снял трубку и сунул в прорезь таксофона карточку. Оператор, осуществлявший связь с Дугиным, тут же снял трубку. Андрей говорил экспромтом. Условные обозначения для его несостоявшегося напарника заранее не были обговорены, но Ларин не сомневался, что Дугин, получив его сообщение, поймет, в чем дело.

– Передайте бригадиру, что напарник, которого мне дали, злоупотребляет спиртным. Пьяный пришел на работу. Я его отправил домой. Так что плитку на кухне у заказчика буду класть один. – Андрей повесил трубку и, сунув руки в карманы, вышел на улицу.

Дальнейшая судьба Валентина представлялась ему туманной. С ним могло произойти все, что угодно.

«С напарником оно легче, но только не с таким. Что ж, не в первый раз мне действовать в одиночку. Как-нибудь справлюсь».

Андрей вытащил из кармана связку автомобильных ключей и принялся их перебирать.

* * *

На проходной летного поля сельхозавиации было многолюдно. В конце рабочего дня за турникетами под выцветшей доской почета перед столиком выстроилась очередь. Пройти мимо и не остановиться на глазах у товарищей не мог позволить себе ни один из авиаторов летного отряда, ни даже самый последний рабочий из обслуживающего персонала. На стене, выкрашенной синей масленой краской, скотчем были приклеены распечатанные на принтере траурные портреты погибших летчиков. Председатель профсоюзной организации собирал деньги на помощь семьям погибших. День был выбран удачно для такого мероприятия – пятница. И как раз выдали аванс. Сдавали, правда, не помногу – в сельхозавиации люди не богатые. Но зато поголовно. Мятые купюры ложились в аккуратную стопочку. Профсоюзный лидер записывал фамилии и суммы в ведомость. Спросили бы его, зачем? Так и сам бы не смог ответить, ведь дело добровольное. Сказывалась привычка к порядку в делопроизводстве.

В самом конце очереди топтались двое немолодых мужчин – грузчики со склада ядохимикатов и удобрений. Самые распоследние люди в иерархии местного учреждения. Красные щеки и сизые носы свидетельствовали об их приверженности к дешевому алкоголю. Никто из коллег их давно уже не называл по имени. Клички приклеились намертво. Добродушного с виду толстяка все называли Борманом, за внешнее сходство с кинематографическим персонажем из знаменитого сериала «Семнадцать мгновений весны». Его долговязому приятелю досталась менее экзотическая кличка – Полтора Ивана, хотя звали его на самом деле Василием.

– По скольку сдавать будем? – Борман сжимал в кулаке потертый кошелек.

Полтора Ивана тоже еще не решил, с какой суммой он готов расстаться.

– Кто сколько сдает. Вроде как меньше сотни и дать-то неприлично. Вот, если бы ты «перекинулся», сколько бы тебе положили?

– Да, меньше сотни никто бы не кинул.

В руках у грузчиков появились неприглядно затертые сотки. Они последними и исполнили свой долг перед погибшими товарищами. Борман уже было направился к двери, а Полтора Ивана словно раздумывал – последовать за товарищем или же вернуться к столу.

– Ты чего? – поинтересовался Борман. – Не будешь сегодня, что ли?

Что именно «будешь», среди подобной публики обычно не уточняется. Явно имелся в виду поход в магазин. Полтора Ивана уже собрался открыть рот, чтобы пояснить свое поведение, как тут же испуганным голубем выпорхнул за дверь. На проходную со стороны территории вышел начальник охраны Машлак. Он что-то сердито буркнул профсоюзнику, после чего тот быстренько стал собирать разложенные на столе ведомости и деньги. Вскоре исчез и сам стол. Машлак, оставшись один на один с траурными портретами на стене, криво сощурился, а затем сорвал их, скомкал и бросил в урну.

– Вот же гнида, – хмыкнул Полтора Ивана, – пусть бы повисели, хоть до сорока дней.

– Все равно, мужиков не вернешь. – Борман выразительно посмотрел на витрину магазина. – Так чего ты там сказать хотел?