Охотники за ментами

– Что значит – не так? – нетерпеливо спросил Ломов. – Голая, что ли?

– Скажете тоже – голая! – через силу усмехнулся Малов. – Просто у нас там место такое, солидное, что ли… Ну, все в костюмчиках, там, при параде. Дресс-код, короче. А эта была будто с бензозаправки. Комбинезон на ней с лямками, джинсовый вроде, и кепка такая же, ну, типа, бейсболка, с козырьком. За этим козырьком ничего не поймешь – симпатичная баба или так себе… Она еще волосы подобрала. И это… Кажется, на ней были черные очки.

– Кажется или были? – спросил Волченков.

– Да какая разница! – махнул рукой Ломов. – По-любому портрет колоритный. Только к чему нам его прицепить, не знаешь? Что с того, что он видел там бабу в кепке? Да хоть бы коня в пальто! К угнанному «Форду» она отношение имеет? Непонятно!

– Вот и эти, которые раньше меня допрашивали, то же самое сказали, – уныло подытожил Малов. – А если я больше ничего такого не видел?

– А ты квасить прекращай – глаз-то он зорче будет! – посоветовал Ломов и обернулся к напарнику: – Ну чего, двигаем дальше?

– Да пора, наверное. Попробуем навестить жену пострадавшего. Я ее адресок вчера взял.

Глава 5

Квартира учителя Павлова представляла собой разительный контраст с логовом охранника Малова. Здесь все сверкало чистотой и дышало уютом. И еще здесь было много книг. Книги, географические карты, глобусы, толстенные альбомы. Не было роскошной мебели и сантехники, но компьютер на столе стоял новый, мощный, подключенный к Интернету. Кроме того, бросались в глаза развешанные по стенам фотографии, на которых часто повторялось одно и то же мужское лицо, стареющее от снимка к снимку, но везде счастливое. Может быть, потому, что мужчина (а это наверняка был хозяин дома) везде был в окружении детей, у которых тоже были счастливые чистые лица.

Хозяйка, опрятная хрупкая женщина лет сорока пяти, встретила оперативников без особой радости, но и без раздражения. Она держалась с большим достоинством, хотя было видно, что недавние события дались ей очень нелегко.

– Простите за вторжение, Любовь Юрьевна, – извинился Волченков. – Служба, как говорится. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов. Это не допрос. Просто разговор по душам. Если не возражаете…

– Только вот не хотелось бы, чтобы слышали дети, – вмешался Ломов, оглядываясь по сторонам. – Есть вещи, которые детям лучше не слышать.

– Детей сейчас нет, – ровным голосом сказала Павлова. – Старший – у бабушки в деревне. Средний – в летнем лагере, а младший – в садике.

– У вас три сына! – с завистью воскликнул Ломов. – Это здорово, поздравляю.

Женщина терпеливо выслушала и сказала:

– Я, конечно, отвечу на ваши вопросы. Только, пожалуйста, недолго. Мне нужно в больницу к мужу.

– Как он? – спросил Волченков.

– Он пришел в себя, но очень слаб и ничего не соображает. Он даже меня пока не узнает. Врачи удивляются, как он сумел выжить. Но я все равно надеюсь. Не может быть, чтобы Толя погиб. Это совершенно невероятно. Это невозможно себе представить. Не одна я так говорю. Его очень любят дети. Вы можете себе представить, чтобы в наше время школьники любили своих учителей? А вот его любят.

– Охотно верю, – кивнул Волченков. – Вам тяжело приходится сейчас, но вы, наверное, чувствуете поддержку со стороны учеников мужа? Может быть, и родители…

– Да, мне помогают, – сказала Павлова. – Не все материально. Но я ценю любое доброе отношение. Наше время – очень жестокое время.

Она посмотрела прямо в глаза Волченкову, и тот прочел в этом взгляде неприкрытый вызов. Павлова прекрасно понимала, какую неприглядную роль играла в деле ее мужа полиция, и явно не ждала ничего хорошего и от Ломова с Волченковым. Но что он мог сделать, чтобы изменить такое отношение? Пока ничего.

– Одним словом, мы вам хотим помочь, Любовь Юрьевна, – чувствуя заминку напарника, сказал Ломов. – Вы нам не верите, но это сейчас и неважно. Главное, вы – человек честный, а нам нужна достоверная информация. Вы наверняка в курсе, кто должен быть главным свидетелем на суде по поводу того ДТП?

– Ну да, этот милиционер, как его, – отвернувшись, глухо сказала женщина. – Гаишник. Кирпичников, кажется.

– А вы в курсе, что Кирпичников погиб? – деловито спросил Ломов.

Павлова вскинула голову.

– Не-е-ет, – недоверчиво протянула она. – Как погиб?

– Его убили, – ответил Ломов. – Значит, вам ничего не известно об этом?

– Н-нет, неизвестно, – ошеломленно произнесла Павлова и растерянно потерла ладонью лоб. – Ничего себе! И кто же это сделал?

– Как раз этот вопрос мы и хотели вам задать, – сообщил Ломов. – Вы, случайно, не знаете, кто это мог сделать?

– Я?! Откуда?! – изумление Павловой было совершенно неподдельным.

– Видите ли, суть вот в чем, – мягко произнес Волченков. – Мы обязаны рассмотреть все версии. Версия мести напрашивается в первую очередь. Ваш муж пострадал. Кирпичников, будем говорить прямо, собирался сделать все, чтобы истинный виновник ушел от наказания. Вполне вероятно, что вы или кто-то из ваших родственников, друзей…

– Какая ерунда! – вспыхнула Павлова. – Может, у вас это и напрашивается, а у меня даже мыслей таких не было. То есть в первую минуту я, конечно, желала зла тому, кто изуродовал Анатолия, но это было неосознанное желание, на уровне инстинкта, я была в таком потрясении… А инспектор ГАИ… Что ж, признаюсь, когда мне сказали, что вот этот человек был свидетелем и владелец машины в ней даже не сидел, а сидел кто-то, неизвестно кто… Я и не сомневалась, что все повернется именно так и виновные вряд ли будут наказаны. Мы все знаем, как работает наша система. Люди с обычной зарплатой не имеют никакого значения. И для вас мы пустое место. Мы пострадали, а вы хотите нас еще за это и наказать.

– Ну что вы! – укоризненно сказал Волченков. – Как раз мы хотим вам помочь. Просто скажите, из близких вам людей никто не мог бы отомстить инспектору?

– Ну, чисто гипотетически? – добавил Ломов. – Кто-нибудь из ваших знакомых имеет оружие? Может быть, служит – в органах, в армии? Охранником?

Павлова пристально посмотрела на него.

– Из моих знакомых никто не стал бы убивать человека, – твердо сказала она.

– Ясно, – примирительно произнес Волченков. – Мы так и думали. Тогда скажите, пожалуйста, а вообще история с вашим мужем насколько широко известна в школе, где он преподавал? Я имею в виду вот эти скандальные подробности – чья это была машина, какую роль играл в деле капитан Кирпичников, как тяжело ранен ваш муж, ну, и так далее…

– Я думаю, многие, – ответила Павлова. – Я же говорю, меня многие навещали, поддерживали… Хотя сейчас каникулы. А подробности… Не знаю. Впрямую не интересовалась. К тому же поймите, я в таком состоянии… Но, думаю, кому-то были известны и подробности. Потому что кроме сочувствия звучали и весьма нелестные слова в адрес полиции. Что поделаешь, сами просили честно.

– Ничего, мы не расстроились, – сказал Ломов. – Кто произносил эти слова, вы, конечно, не помните?

– Не помню. Да и какое это имеет значение. Слова это одно, убийство совсем другое.

– Это верно, но вы все-таки объясните нам, в какую школу обратиться, и к кому, ладно? Наверное, учителя сейчас в отпуске?

– С директором поговорите, если уж вам так необходимо, – неохотно сказала Павлова. – Школа у нас номер семнадцать, а директор Чижов Андрей Захарович. Он сейчас в школе. Думаю, вы без труда его найдете.

Глава 6

Директор школы Чижов понравился оперативникам с первого взгляда. Это был коренастый рассудительный мужчина с крепкими руками и спокойными серыми глазами. Он не дергался, не суетился и сразу вник в суть проблемы.

– Это хорошо, что вы пришли сегодня – завтра-послезавтра я ухожу в отпуск. Уеду на природу, посижу с удочкой на бережку… Впрочем, это вас мало волнует, понимаю! – заявил он. – Давайте о деле. Значит, вы считаете, что кто-то из пап наших сорванцов мог, грубо говоря, пристукнуть непорядочного свидетеля, так?

– Примерно так, – кивнул Ломов.

– Да, есть такая мысль, – присоединился Волченков. – Мотив мести мы не исключаем. Отомстить мог только родственник или друг в первую очередь. Но есть некоторые обстоятельства, о которых мы здесь распространяться не будем, позволяющие расширить круг подозрений. То есть отомстить мог человек, который Павлову не был близок, но достаточно хорошо его знал. Родители ваших учеников хорошо знают своих учителей?

Они сидели в обычном классе. Чижов за учительским столом, оперативники – напротив, за первой партой. «Точно отличники, – подумал про себя Волченков, сдерживая улыбку. – Сколько себя помню, в жизни не сидел за первой партой. Не довелось».

– Это зависит от учителя, – скупо улыбнулся Чижов. – Некоторых и не вспомнят, даже если проучатся у них несколько лет, а некоторых… Анатолия Ивановича, пожалуй, все знали. Даже те папы, которых на родительское собрание на аркане не затащишь. Он – учитель с большой буквы. Говорю это безо всякого преувеличения. И вот такая беда.

– Беда большая, – согласился Ломов. – Но она еще и потянула за собой новую беду. Убийство – это серьезная вещь.