Неприкасаемый чин

Наташа испуганно продолжала давить на газ. Лимузин, раскачиваясь, мчался по разбитой грунтовке. Мужчина схватился руками за щетки стеклоочистителей и подтянулся на них. Его нос расплющился о стекло. Наташка резко вдавила тормоз. Двигатель заглох. Насильник, продолжая двигаться по инерции, улетел вперед на дорогу. Машина еще немного проехала и встала как вкопанная. Руки у Бабарыкиной мелко дрожали.

– Мы его конкретно переехали, – произнесла она мгновенно побелевшими губами.

– Кажется, да, – подтвердила Танька, пытаясь рассмотреть, что делается впереди. – Не вижу его. Значит, под колесами лежит. Ты же слышала – хрустнуло!

– И что теперь с нами будет? – всхлипнула Наташка.

– Ничего не будет. Это же самооборона. Он и тебя изнасиловать хотел.

– Да? – с надеждой в голосе проговорили блондинка. – Самооборона? Ты так думаешь?

И тут за стеклом дверцы показался тот, кого они «с хрустом переехали». Жив, здоров, вот только рукав пиджака порван на плече. С дьявольским хохотом он рванул на себя дверцу, одной рукой ухватился за Наташку, второй выдрал ключи из замка зажигания. Девушка от неожиданности пронзительно заверещала.

– Дура! Я тебя во все дыры… – договорить насильник не успел.

Наташка укусила его за руку, выскочила из машины и помчалась напролом сквозь малинник. Сзади слышалось тяжелое дыхание преследователя. С каждой секундой оно становилось все более возбужденным. Девушка мчалась что было сил. Хрустели сминаемые кусты.

– Догоню, кончу! – раздалось очень близко, даже показалось, что она ощутила горячее дыхание на затылке.

Бабарыкина сбросила шаль, рванула в сторону, и вовремя. Пальцы насильника схватили лишь рукав. Затрещала материя, шрапнелью разлетелись мелкие пуговички. Выскользнув из треснувшей блузки, Наташа рванула вперед.

– У-у-у… – раздалось абсолютно животное урчание за спиной.

Девушка выбежала к озеру. Берег укрывал густо разросшийся тростник. Не раздумывая, она бросилась в водяные заросли. Ноги стали все глубже увязать в прибрежном иле. Стебли резали, царапали кожу. В голове пульсировала лишь одна мысль – добраться до открытой воды и поплыть. Почему-то девушке казалось, что в этом ее спасение. Да, плавала она неплохо. Однако кто сказал ей, что насильник плавает хуже? Хрустели стебли, чавкала под ногами грязь и вода, впереди серебристой отраженной луной сверкала вода. Сильные руки толкнули Наташу в спину. Она упала в воду, от неожиданности хватанула ртом воды, закашлялась. Насильник тут же схватил ее за волосы, приподнял и, не дав опомниться, глубоко, до самого дна, макнул головой в озеро. Блондинка извивалась, но держали ее крепко, непреодолимо хотелось вдохнуть. Наташа чувствовала, как ил размазывается по лицу, что еще несколько секунд, и она задохнется. С нее сдирали одежду. Наконец на короткое время голову приподняли над водой, воздух с хрипом ворвался в легкие. Девушка надрывно закашлялась, а затем вновь лицо вошло в воду. Наташа почти перестала понимать, что с ней происходит, чувствовала только боль и стыд за то, что ничего не может поделать. Она целиком находилась во власти насильника, тот мог и убить. А потом ее просто оттолкнули, сил хватило лишь на то, чтобы перевернуться на спину. Наташа лежала, глядела на звезды, ее душили слезы. Слышалось удаляющееся чавканье корней тростника под ногами насильника и его невнятная ругань.

– Тварь, б… ё… нах… хорошо-то как… эх, житуха…

Вскоре в отдалении тихо заурчал двигатель лимузина, но и он растаял в ночи. Наступила тишина, нарушаемая только природными звуками ночи. Девушка села, заревела, отмывая перепачканное лицо от ила.

– Утоплюсь, утоплюсь… – твердила Наташа.

Она поднялась, тут же оступилась, завалилась на бок, на четвереньках стала пробираться к открытой воде, которая манила к себе, казалась избавлением от всех навалившихся бед.

– Утоплюсь.

– Наташка! – услышала она голос Таньки. – Сдурела, что ли? Сюда давай. Не вздумай топиться. Не стоит эта мразь и волоска с твоей головы.

– Отстань, – блондинка упрямо двигалась к воде.

Но Танька не отставала. Она догнала подругу, отхлестала по лицу, чем немного привела ее в чувство.

– Ну что такого случилось? – пробовала она урезонить Наташку. – Живы? Живы! Руки, ноги на месте? На месте! И все остальное на месте осталось. Задница не отвалится. Чего тебе еще надо? Горячий душ, мыло и шампунь. Вот и все.

– Жить не хочу, – пролепетала блондинка.

– А вот это уже не тебе решать! Этим Боженька на небе распоряжается. Пошли.

Наконец-то Наташка дала увести себя от озера. Промокшие девушки кутались в обрывки одежды. Казавшийся до этого теплым ветер холодил до мелкого стука зубов.

– Главное, не останавливаться, а идти и идти вперед, – твердила Танька. – Тогда на ходу и высохнем. Каждый шаг приближает нас к городу.

– А толку от этого?

К шоссе не пошли. Бабарыкина не захотела. Двигались полевой дорогой, ориентируясь на красные огоньки труб химкомбината.

* * *

Чем ближе подходили к городу, тем меньше говорили и старались не смотреть друг другу в глаза. Уже глухой ночью, когда весь райцентр спал, подруги оказались на пустынных городских улицах.

– Хорошо хоть никого рядом нет. Никто нас не видит. Как стыдно! – произнесла Наташа.

– Почему это тебе должно быть стыдно? – возмутилась Танька.

– Не знаю. Ничего не могу с собой поделать. Но мне стыдно.

Из-за угла блеснули фары. Бабарыкина бросилась к подворотне. Танька схватила ее за плечо:

– Постой, дура, это же менты! – Она вскинула руку.

Полицейский «УАЗ» неторопливо катил по улице. Лейтенант, сидевший рядом с водительским местом, подозрительно присматривался к девушкам.

– Вы чего в таком виде разгуливаете? – поинтересовался он, когда машина остановилась возле Таньки. – Пьяные, что ли?

– Да трезвые мы уже, лейтенант! – рявкнула Танька зло.

Наташка близко не подходила, куталась в обрывки блузки. Узнав, что девушек за городом изнасиловал какой-то извращенец, лейтенант оживился.

– Поехали в участок. Напишете заявление. Этого так оставлять нельзя. Сегодня вас, завтра кого-нибудь еще изнасилует. А мне это надо?

В участке сердобольный лейтенант подыскал потерпевшим кое-что из одежды, какие-то старые мужские пиджаки. Сержант сварил кофе. Согревшись, Наташа перестала стучать зубами и смогла отвечать.

– … значит, вы остались одни на автобусной остановке? – выяснял дежурный следователь обстоятельства произошедшего. Перед ним лежали чистый лист бумаги и ручка.

– Да, мы опоздали на последний автобус, – сказала Наташа. – Мы попутку ловили.

– Вот и словили на свою голову. Ночами молодым и красивым дома сидеть надо. Но вины с него это по нашим законам не снимает. Вот в Эмиратах, если женщина лицо откроет или юбку выше колена наденет при чужом мужчине, то насильника оправдывают. Мол, это она его и спровоцировала. Дикость какая-то средневековая. Законы шариата, – хмыкнул следак. – Насильника вы видели раньше?

– Лицо вроде знакомое. Но где я его видела, не припомню, – наморщила лоб Танька. – Ну совсем не могу вспомнить.

– А номер машины? – поинтересовался следователь.

Чувствовалось, что он искренне хочет помочь девушкам. Мужчины, вообще-то, ненавидят насильников даже больше, чем женщины.

– Не посмотрели мы на номер, – переглянулись девушки.

– Не до того нам было.

– Машина у него приметная. Я такой в нашем городе раньше не видела, – вставила Наташка.