Стреляй вверх – не промахнешься

– У меня сложилось такое ощущение, что охранник – не тот, который в квартире, а тот, что на воротах, внизу, – что-то знает. Но расколоть его мне не удалось.

– Этот охранник – он откуда? – уточнил Рождественский.

– Он – из ЧОПа, – ответил Василий. – А вот тот, что в квартире, – из службы безопасности концерна.

– Понятно, – кивнул Артем. Развернулся к Сабирову: – Дед, что у тебя?

– Ничего хорошего, – мрачно откликнулся Шовкат. – Получил пару пинков, дубинкой по спине… С собаками в догонялки поиграл…

– И кто выиграл? – хихикнул расшалившийся Скопцов. – Ты? Или собаки?

Сабиров недовольно покосился в сторону приятеля, шумно вздохнул, но от каких-то комментариев воздержался. Стал говорить по делу:

– В доме на Рублевке его нет – это совершенно точно. Больше ничего узнать не удалось. – Шовкат чуть повысил голос: – Мужики, я не пойму – откуда здесь взялось столько козлов?! Честное слово, раньше люди были добрее! А сейчас… Как будто какого-то озверина нажрались! Те же собаки – и то приличнее выглядят. Симпатичнее…

– Время такое, – грустно усмехнулся Оболенский. – И город. А люди… Люди всегда такими были.

– Ладно, отставить лирику, – приказал Артем. – Шаман нырнул в офис – там Малышева тоже нет. И по времени соответствует тому, о чем говорил Скопа. Примерно неделя. Таким образом, варианта только два: либо Малышев сознательно нас подставил и пустился в бега, либо…

– Либо Малыш сам попал в беду, – подхватил Оболенский. – В любом случае нам необходимо его найти и окончательно во всем разобраться. И в связи с этим у меня есть вопрос…

– Спрашивай, – важно кивнул Скопцов.

– Все не так просто, как думалось вначале, – продолжал Максим. – Поэтому нам понадобится транспорт, спецтехника, не исключено, что и оружие. Как вы относитесь к тому, если все это будет приобретено за счет общих средств? Тех, что добыли у Бобошерова?

– Да не вопрос, – первым откликнулся Василий.

– Я вообще к этим деньгам… – пожал плечами Шовкат.

– Не обсуждается! – отрезал Артем.

– Ну что же, – продолжал ухмыляться Максим. – Такое единодушие не может не радовать. Значит, завтра займемся экипировкой. А послезавтра нас ждет встреча с прекрасным…

– В Мавзолей, что ли, поведешь? – продолжал дурачиться Скопцов. – Или в стриптиз-бар?

– Что-то типа этого, – загадочно ответил Оболенский. – Завтра обсудим подробнее…

3

Старостин пребывал в состоянии, близком к шоковому. Его кинули самым безобразным образом. Причем именно те, на чью помощь и поддержку он рассчитывал. Личный телефон генерала Талаева не отвечал. Точнее, отвечал, но… Лучше бы помалкивал. «Связь с данным абонентом невозможна». Секретарша Виктора Васильевича, придумывая отмазки, даже особо не изощрялась, используя через одну универсальные формулировки: «вышел» и «выехал».

А когда Старостин попытался прорваться непосредственно в кабинет куратора, его ожидал очередной болезненный удар. На проходной прапорщик, придирчиво изучив его пропуск, неожиданно убрал жесткий ламинированный прямоугольник в карман и заявил:

– Гражданин, ваш пропуск недействителен.

– Как это – недействителен? – растерялся Андрей Михайлович. – Почему?!

– Не знаю, – пожал плечами прапорщик. И добавил жестко: – Отойдите, не загораживайте проход!

Старостин потратил еще некоторое время, пытаясь что-то кому-то доказать. А потом вдруг понял с потрясающей ясностью – его просто бросили, как надоевшую супругу. Система, служению которой он посвятил свою жизнь, отторгла его, как инородное тело.

Сказать, что Андрею Михайловичу было обидно, – это значит ничего не сказать. Ему было по-настоящему больно. А еще – страшно… Долгие годы – практически всю свою сознательную жизнь – Старостин ощущал себя частью огромной и всесильной машины подавления. Он никогда не был одиночкой – за его спиной стояла мощная и надежная, как танковый дизель, система. Теперь он остался один. Один – против всех. Ему предстояло научиться если не жить, то выживать в этом странном и жутком мире. А тут еще эта авантюра с Малышевым. И пути назад нет. Теперь – уже точно нет. И продолжать одному просто невозможно.

Ну что же… Если система от него отказалась, то он, в свою очередь, не считает, что остался ей что-то должен. А союзников он найдет. Даже и искать не придется. Просто не надо жадиться, стараться натянуть одеяло на себя. Делиться надо. А с кем – он знает.

Усевшись в свою машину, Старостин вытащил сотовый и набрал знакомый номер…

– Михаил?.. Привет. Это я. Надо встретиться – есть серьезный разговор. Очень серьезный…

4

Гена Плюснин не шел – он крался. Среди белого дня по оживленным и многолюдным улицам большого города в условиях мирной и даже беспечной для обывателей жизни референт пропавшего Малышева перемещался от укрытия к укрытию. Перебежка, осмотр территории впереди и сзади. Впереди – на предмет обнаружения грозящей опасности. Сзади – разумеется, для выявления преследования или наблюдения.

Конечно, Гена, человек сугубо гражданский и даже в армии не служивший, не владел приемами обнаружения наружного наблюдения, сам это понимал, и потому ему было еще страшнее. Он дико боялся случайно столкнуться не только с самим Старостиным или с кем-нибудь из службы безопасности; в равной степени его страшила встреча с любым сотрудником головного офиса концерна.

Правда, в таком густонаселенном, многомиллионном городе, как Москва, вероятность случайной встречи со знакомым равна нулю. По всем законам математики и теории вероятности. Однако математика – это наука в чистом виде. А вот жизнь – это жизнь, которая идет по своим собственным, не имеющим никакого отношения к логике, законам. И в ней возможно все.

Если быть до конца честным, Гена никогда бы не вышел из дому при свете солнца. Вообще, последнюю неделю, после возвращения из-за границы, он вел образ жизни, больше свойственный вампирам – если, конечно, безоглядно верить голливудским сценаристам. Днем Гена спал, а с наступлением темноты выбирался из арендованной им квартиры на городские улицы. Но не для поиска жертвы, а всего лишь затариться продуктами в ближайшем супермаркете.

Однако вчера произошло событие, заставившее малышевского референта изменить своим новоприобретенным привычкам. Вчера он получил письмо. Нет, не то, в конверте, что почтальон вкладывает в почтовый ящик. Если бы Плюснин получил такое письмо на никому не известный адрес, то он воспринял бы его как сигнал опасности и пустился бы в бега. Письмо было электронным. И пришло оно на почтовый ящик, который был специально создан на одном из интернет-порталов для проведения операции в Таджикистане. И который соответственно был известен только строго ограниченному кругу лиц. В письме – только два слова. «Необходимо встретиться». Дальше: дата, время и место.

Сначала Гена обрадовался. Это письмо очень многое для него значило. Ну хотя бы то, что те ребята, которых он по указанию Малышева отправлял в Среднюю Азию, не только выжили, но и вернулись в столицу России. И теперь он может обратиться к ним за помощью и защитой. Но тут же радость отошла на задний план, уступив место страху. А вдруг это письмо – происки Старостина? Вдруг он каким-то таинственным образом узнал электронный адрес и использовал его для того, чтобы выманить Плюснина из убежища? Каким образом Андрей Михайлович мог узнать секретный адрес, Гена не задумывался. Он твердо верил в профессионализм и хитрость Старостина. Да и вообще, под влиянием обстоятельств референт потихоньку приближался к паранойе. Хотя в этом он бы никогда не признался даже себе самому.

Таким образом, перед Геной встала трудноразрешимая дилемма. С одной стороны, он не мог не пойти на эту встречу – в ней была единственная надежда на спасение. С другой стороны, он просто-напросто боялся…

Проведя ночь в раздумьях, поминутно меняя решение и строя уже совсем фантастические планы, он к утру все же пришел к тому, что на встречу идти надо. Однако при этом старался соблюдать все возможные и доступные ему меры безопасности.

На практике это выглядело не только наивно, но и странно. По крайней мере, для окружающих. Однако Гена не обращал на них внимания. К назначенному месту встречи он пришел примерно минут за двадцать до условленного времени. Дважды обошел по кругу небольшой сквер, определенный как место «стрелки». При этом, внимательно разглядывая редких гуляющих в сквере людей, сам Плюснин старался держаться за редкими деревьями и кустарниками, не выходя на открытое место.

К слову, в эти минуты сам референт выглядел как минимум необычно. Он сутулился, подозрительно оглядывался по сторонам и явно сторонился людей. Стараясь быть незаметным, Плюснин, наоборот, привлекал к себе повышенное внимание окружающих. Впрочем, тех немногих, кто отдыхал в сквере, такое поведение не напрягало. Мало ли у нас психов? Страна, извините, такая. Сплошное Поле Чудес…

На третьем круге к Гене неожиданно обратился непонятно откуда взявшийся человек с восточной внешностью. Вообще-то его скорее можно было бы принять за кавказца – черняв, смугляв, горбонос… Но тюбетейка и пестрый халат четко указывали на то, что еще совсем недавно этот прохожий пас барашков где-то в Средней Азии.

– Простите, уважаемый… – Восточный человек заступил Плюснину дорогу.

Сначала Гена шарахнулся в сторону – обращение незнакомца его напугало. Однако человек выглядел таким безобидным… Да, довольно высок – выше Гены, широкоплеч… Но при этом – сведенные к переносице глаза, чуть склоненная к плечу голова. Этакий даун…

Человек протягивал какой-то обрывок бумаги. Несмело протягивал – рука полусогнута, кисть почти у бедра. Явный гастарбайтер, растерявшийся и заблудившийся в хитросплетении московских улиц и переулков, прибывший сюда из своей тмутаракани в поисках лучшей доли.

Быстро оглянувшись вправо-влево, Плюснин не заметил никакой явной опасности и чуть-чуть расслабился. Шагнул ближе к жалобно, просительно глядящему на него гастарбайтеру, протянул руку к бумажке:

– Что там у тебя?

Человек, обрадовавшись, закивал, сделал зачем-то шаг в сторону – Гена невольно последовал за ним, разворачиваясь спиной к проезжей части. Гастарбайтер, что-то неразборчиво лопоча, сунул бумажку в ладонь Гены… И тут же запястье референта оказалось в жестком, как железо, захвате. Гена попытался было вырваться, да куда там! А за его спиной уже тормозил какой-то автомобиль. Плюснин спинным мозгом ощутил исходящую от этой машины опасность, отчаянно рванулся еще раз. Но восточный человек, с лица которого исчезло глуповато-простодушное выражение, без особого труда удержал его на месте. И сразу же толкнул Плюснина к машине, где уже стоял еще один мужчина.

Жесткая, как деревяшка, ладонь легла на затылок Плюснина, наклоняя его голову, а из открытой задней дверцы высунулись две мужские – все в жгутах вздувшихся жил – руки, которые бесцеремонно вцепились в одежду Геннадия.

Референт не успел ничего толком ни понять, ни разглядеть – совместными усилиями троих человек Гена оказался в салоне автомобиля в какие-то секунды. Тут же, справа, рядом с ним упал один из захватчиков. Восточный человек, на ходу снимая тюбетейку и халат, плюхнулся на переднее сиденье. Двери машины почти синхронно хлопнули, и автомобиль тут же сорвался с места.