Полицейская фортуна

– Как только вынешь, я сразу ее почешу. ФСБ.

И Стоцкий рассмотрел через клубы выдыхаемого им пара удостоверение, подтверждающее слова мужчины.

– Куда идти?

* * *

Первая кровь окропила пол «Эсмеральды» ровно в полночь. В половине первого предновогодней ночи пролилась и кровь управляющего казино Гаенко, а стены его офиса были забрызганы мозгами. Последняя неделя старого года далась управляющему особенно тяжело. В последние дни он вообще перестал понимать, что происходит. За одно и то же его сначала похвалили, потом запугали, а после, чтобы больше на глаза не попадался, пришли убивать.

Без пяти минут двенадцать в казино вошли двое. Их, как старых знакомых, пропустили без досмотра, и они принялись делать то, зачем пришли. Молча выпили у барной стойки по бокалу пива, дождались, пока Гаенко пройдет к себе из зала, после чего последовали за ним. Этот марш впоследствии останется незаметным, так как на втором этаже находится не только офис управляющего, но и бильярдная с маленькой закусочной, где к рюмке водки подают фирменную закуску – только что вскрытую мидию с тремя глазками маслянистой красной икры и веточкой петрушки. На второй этаж подниматься вольны все, кто пожелает, но вот войти в офис управляющего любому желающему невозможно. За стеклянными дверями, в крошечном фойе, зеркальном снаружи и прозрачном изнутри, стоит охранник с большой, коротко стриженной головой в форме полицейского из Майами. Он никого никогда не впустит к управляющему без его позволения. Без спроса сюда входят лишь Эмма Петровна и несколько человек из крупье.

А потому этих двоих охранник впускать не собирался. Но потом пропустил, потому как исполнять служебные обязанности с печенью, насквозь проткнутой заточкой, невозможно. Кровь лила из него широкой, но медленной струей – так переливается парное молоко из подойника в тару. Запечатать рукой отверстие, дабы сэкономить кровь до приезда врачей, было также проблематично. Затыкаешь спереди – течет сзади. Затыкаешь сзади – тут же начинает литься впереди. Охранник так и умер в муках размышлений – где лучше зажать, чтобы протянуть хоть четверть часа.

Входом в его вотчину знакомых людей Гаенко был крайне удивлен. Во-первых, именно они вчера сказали ему, чтобы тот уезжал из города этой ночью, то есть – разговор закончен. Во-вторых, в руках одного из них была длинная заточка квадратного сечения, и теперь он старательно вытирал ее о куртку Гаенко на вешалке. Кто-то недоволен тем, что он не уехал? Но, ребята, ночь еще не закончена, а ему не говорили, что ему следует покинуть город сразу после ее наступления.

– Вот сволочь, – пробормотал тот, что стоял у вешалки. Он раздосадованно посмотрел на лезвие своего оружия и бросил его в стоящую рядом урну. – Кончик обломился. В позвоночник, наверное, угодил.

– В чем дело, ребята? – Управляющий Гаенко стал испытывать тревогу. Она седлала его и пригибала к паркету. Перчатки одного из гостей, залитые кровью, вызывали у него страх.

Вместо ответа он получил вопрос, но перед вопросом получил в лицо.

– Где сейчас Туз? – спросил второй, усаживаясь на край стола.

– Туз? – не понял управляющий, зажимая хлещущую из ноздрей кровь. – Это – Костя, что ли? Понятия не имею. Я сам бы хотел…

Договорить не успел – пришлось переломиться пополам и сразу после этого начать искать ртом свежий воздух.

Некоторое время в кабинете висела тишина. Лишь в коридоре раздавался звук, происхождение которого сидящему на полу управляющему было непонятно. Словно кто-то часто и тихо дробил рантом ботинка по паркету.

Вечером он решил – уехать из города подальше. Из обстановки, которая начала складываться вокруг казино, становилось ясно, что самое интересное для следствия и неинтересное для него, управляющего, только начинается. Уезжать он решил утром, решив перед отъездом еще чуть-чуть заработать. Денег у него было и без того немало, однако вся наличность из кассы вряд ли помешает. Кому, спрашивается, помешают тысяч двадцать-тридцать долларов? Сейчас выходило: пожадничал, и напрасно. Исчезнув сразу, он избежал бы этой встречи. Гаенко хорошо знал и этих людей, и тех, кто ими управляет. Шутить с ними было глупо, и Гаенко никогда не шутил, ибо их указания – это указания их руководителя.

– Да ладно, не трясись, – положил ему руку на плечо второй и сделал кислую мину. – Мы по другому поводу. Не знаешь, где Туз, и бог с ним. Но вот где, Игорь, четыре миллиона?

– Какие четыре миллиона? – обмер Гаенко.

Тот, что совсем недавно был с заточкой, приблизился и тоже сел на стол.

– Ты неправильно задал вопрос, – поправил он спутника. – Он тебя просто не понял. Смотри, как нужно: Игорь, где три миллиона девятьсот девяносто пять тысяч восемьсот долларов?

– Джекпот, что ли?! – воскликнул управляющий.

Оба рассмеялись, причем азартнее хохотал гость. Он тыкал управляющего пальцем в грудь и кивал головой.

А потом вдруг резко прекратил смеяться и несколько секунд наблюдал, как успокаивается, вытирая нос, Гаенко.

– Повторить вопрос? – спросил первый, вынимая из вазочки на столе сливу.

– Да вы что? – понимая, к чему сводится тема, прошипел Гаенко. – Я выписал полковнику чек, он свалил с ним наружу. Вы можете проверить по счету в «Комбанке»!

Дробь в коридоре затихла, и управляющему стало совсем тоскливо.

– Вы хотите сказать, что я прикарманил джек-пот?! Почти четыре лимона баксов?..

– Мы проверили счет, Игорь, – вынимая изо рта косточку, прогудел первый. Она, описав дугу, упала в урну рядом с заточкой. – Со счета «Эсмеральды» деньги действительно ушли. Но не на счет Крыльникова.

– А я здесь при чем?! – взвился управляющий. – Это дело полковника, на какой счет их переводить!

– Ты не понял, – заметил, подтягивая вазочку к себе, второй. – Точнее, ты все правильно понимаешь, но пытаешься из нас сделать идиотов. Ну, если ты хочешь, я тебе объясню то, что ты можешь объяснить лучше…

Гаенко автоматически отшатнулся, но на этот раз бить его никто не стал.

– Я не могу с уверенностью заявить, что за чек ты выписал Крыльникову, – сказал, усаживаясь поудобнее, любитель слив. – И выписывал ли что-либо вообще. Скорее всего, ты ничего не выписывал. Потому что полковник помер в два часа ночи, а чек был реализован в одиннадцать утра следующего дня. И не в «Комбанке», а в его питерском филиале.

– И как это может меня подставлять? – резонно удивился Гаенко. – Если убийца знал, что у полковника чек и он убивал полковника из-за чека, то нетрудно предположить, что он завладел чеком и обналичил его в питерском филиале…

– Вопрос, – выставив перед собой указательный палец, перебил первый. – Откуда убийца мог знать, что у полковника чек, откуда он мог вообще знать, что джекпот сорвал Крыльников, если после ухода полковника еще четверть часа никто не выходил на улицу?

Гаенко возмутился непроходимой глупостью вошедших. Он смахнул со своего стола мобильный телефон и показал.

– У всех людей есть вот это! По нему можно передавать информацию! Например, позвонить на улицу и сообщить, что выйдет некто, у кого в кармане крупная сумма! Один в казино, второй – на улице. Все слышали, как я просил Крыльникова подняться наверх за расчетом. Что вы хотите мне предъявить? – Он засуетился, бегая глазами от одного знакомого лица к другому. – Что я пообещал Крыльникову деньги завтра, он ушел, а я выписал кому-то чек, по которому этот «кто-то» получил деньги, которые мы с ним впоследствии раскололи?

Первый не выдержал и рассмеялся. Впервые.

– А у меня все язык не поворачивался произнести хоть немного на это похожее! – Сунув в рот еще одну сливу, он вынул косточку и бросил ее в урну. На этот раз она ударилась о стену и выскочила на середину офиса. Он расстроился. – Вот именно это и тревожит хозяина. Именно это, Игорек!

Гаенко оттолкнулся от стола и сверкнул глазами:

– Да пошел ты!..

– Тихо! – вскричал любитель слив. – Закрой рот!.. Где деньги, недоносок?

И Гаенко внезапно успокоился. Провел по лицу ладонью, словно стирая волнение, вынул из пачки, взятой со стола, сигарету и совершенно неожиданно спокойным голосом проговорил:

– Я выписал чек Крыльникову. Тот взял чек и ушел. Что было дальше, меня не касается. Есть расписка в получении.

– Правда? – искренне удивился первый и насмешливо посмотрел на спутника.

По большому счету, на эту расписку обоим было наплевать. Не для установления юридического факта они сюда прибыли. Но, поджав губы, стали терпеливо ждать, пока управляющий откроет настенный сейф, замаскированный под репродукцию картины Шагала. В принципе, все было уже решено. Вне зависимости от того, скажет управляющий правду или он ее утаит, участь его была заранее известна. Не правда ли, было бы удивительным уйти, оставив на пороге труп охранника, а в офисе свидетеля его убийства? Однако если есть расписка, то ее следовало забрать. Это прямое доказательство другого юридически значимого факта – не для них, конечно, для следствия. Если в сейфе убитого Гаенко находится расписка Крыльникова в получении чека на сумму почти четырех миллионов долларов, то для Генпрокуратуры, которая взялась за дело, это четкое указание на то, что деньги Крыльникову были выданы. И Генпрокуратура, конечно, эти деньги станет искать. И не нужно сомневаться в том, что найдет. А вот это уже, простите, лишнее.

– Ты долго там шуршать будешь? – раздраженно спросил любитель слив, перегоняя косточку во рту.

– Все, нашел, – сказал Гаенко и развернулся.

Удивиться успел только тот, что убил охранника. И только потому, что первый выстрел предназначался не ему. С изумлением глядя на латунную гильзу, сверкнувшую в свете люминесцентной лампы, он посмотрел на руку, держащую пистолет. Заметив очередное движение пальца за скобой, он соскочил со стола, но это было все, что он успел сделать.

Рука управляющего, заметившего движение гостя, дрогнула, и вторая пуля, пробив насквозь скулу врага и раскрошив ему челюсть, вонзилась в стену. По полу вновь раздался цокот гильзы.

– А… – утробно загудел убийца охранника, вставая на колени и свешивая вниз голову. Нижняя часть ее, блестящая от крови и торчащими из нее острыми осколками костей, была похожа на днище бочки, из которой выбили пробку. И теперь из нее на лакированный паркет лилась кровь.