Я не киллер, я – палач

– Ой, ой, а ты и не знала! Не умеешь врать, не берись!.. Ладно, пойдем выйдем, а то на нас уже люди смотрят.

Они, расплатившись, вышли из магазина, Андрей завел Стеллу за угол здания.

– Знаешь, подруга, что я хочу тебе сказать? Ты меня не вернешь, поняла? Если уж тогда тебе это не удалось, так теперь и подавно не удастся! Я тебе еще тогда сказал и сейчас повторю: я женат, у меня семья, и ты мне до фени!

– Ты мне тоже.

Стелла сама удивилась, как спокойно она это сказала. Нет, внутри у нее все клокотало и готово было взорваться, но внешне она была совершенно спокойна. Как мраморная статуя.

– То есть как? – опешил Андрей. – И ты не будешь устраивать сцены и рыдать?

Она отрицательно покачала головой.

– Подожди, а как же ты здесь оказалась?.. Ты же ко мне приехала?

– Успокойся, не к тебе. Просто… Я здесь теперь тоже живу. К сожалению. Нет, правда, знала бы, что и ты здесь живешь, не сняла бы тут квартиру. Но теперь поздно, – притворно вздохнула она, – я таких денег за нее отвалила!..

– Значит, уехала из своей глухоманной деревни?! Ясно. Ладно, топай себе. И учти: я тебя не знаю, ты меня тоже, поняла?

– А я вообще из понятливых.

Андрей круто повернулся и быстро скрылся за углом, а она еще какое-то время стояла на ватных ногах, чувствуя, что не в силах сделать ни шагу. И, только спустя пару минут или даже больше, наконец-то взяла себя в руки и поплелась к дому.

Она заварила чай покрепче и порезала хлеб. Потом открыла банку кабачковой икры. «Да, что-то я раскисла, – грустно подумала девушка, автоматически намазывая икру на кусок. – А Андрюша-то – подлец! Нет, он – не подлец даже, он – подонок, мразь! Правильно мать говорила, все они – уроды! Не зря она радовалась, что двух дочек родила». Если бы и Стелла могла рожать, она бы тоже родила дочек, именно дочек. Но тот аборт, сделанный подпольно четыре года назад, стоил ей потери радости материнства. Она специально не говорила Андрею, что беременна, тянула до того, когда срок будет большим. Чтобы уже нельзя было прерывать, чтобы он обязательно женился…

Какая же она была дура! Женился! Вышло все как раз наоборот. Он тогда не приезжал целую неделю. Потом заехал с грузом – срочным, скоропортящимся. Быстро чмокнул ее в щеку, сказал, что завернул всего на десять минут – повидаться.

– Завтра вечером еду назад, тогда заеду надолго… и это… все дела…

Он подмигнул ей многозначительно. Она покормила его картошкой «в мундире» прямо из чугунка и огурцами со своего огорода (кафе у них тогда еще не было). Пока он ел, не утерпела, рассказала, что ждет ребеночка и срок уже большой. Андрей сразу переменился в лице. Но сказал только одно:

– Завтра и поговорим, сейчас все равно некогда.

Он прыгнул в грузовик и уехал, а она стояла, смотрела вслед его машине и понимала одно: он не рад. Совсем. Ну, нисколько!..

Андрей действительно заехал к ней на другой день; Стелла прыгнула к нему в машину, и они уехали в ближайший лесок. Там, лежа на траве под раскидистым кленом, они занимались любовью в последний раз. Потом он застегнул джинсы, сел, прислонившись спиной к дереву, и объявил ей, что очень жалеет, что с ней все так получилось, что он, вообще-то, женат, и уже давно, больше года, и жена его вот-вот должна родить. Стелла слушала, оглушенная, чувствуя, что целый мир рухнул сейчас в один миг, взорвался, провалился куда-то в тартарары…

– Почему же ты не сказал мне о жене сразу? – тихо спросила Стелла, едва сдерживая слезы, которые предательски подступили к глазам.

– Да я что, идиот, по-твоему? Кто же станет говорить о жене, когда…

Он вдруг осекся, но она и так все поняла. Когда нашлась такая дура, которая отдается, не зовя в ЗАГС, закончила она про себя его фразу. Жена – это жена, да еще беременная, может, ей и нельзя было в то время с мужем спать, а мужик – это в первую очередь самец, ему самку надо…

Она, помнится, только спросила:

– Что же мне теперь делать?

– Как что? Ты маленькая, что ли, не знаешь? К доктору иди…

– На учет вставать?

– Какой учет?! На аборт иди, пока не поздно!

– Так ведь в том-то и дело, что поздно! Тринадцать недель у меня, понимаешь?! Не возьмется теперь никто.

– Ну, это ты сама виновата, дотянула… Чего раньше-то молчала? Денег на это дело я тебе, конечно, дам, правда, немного… Сама понимаешь, нам сейчас пеленки-распашонки покупать надо, коляску там и все такое… Ну, так и быть, «штуку» я тебе выделю…

Он полез в карман, а она поднялась с земли и стояла на непослушных ногах. В голове у нее был какой-то гул, ей казалось, что она вот-вот упадет…

– Спасибо, Андрюша, какой ты, оказывается, щедрый!..

Девушка вдруг разрыдалась, да так сильно, что сама испугалась: а вдруг она умрет от горя? Вот прямо здесь… Он тоже испугался:

– Ну, ты чего? Подумаешь, делов! Сама, в конце концов, виновата: башку надо на плечах иметь…

А потом она тайком от матери взяла деньги, которые они копили на техникум (мать мечтала, что Стелла поступит в городе учиться на бухгалтера), и поехала в город к одной подруге, с которой училась вместе в интернате. Мать подруги работала в больнице…

Стелла достала пачку сигарет, закурила и выпустила струю в открытое окно. Она вдруг вспомнила тот осмотр у гинеколога, когда врач ахнула, посмотрев ее на кресле.

– Да у тебя, милая, уже полных тринадцать недель!

– Знаю…

– На таком сроке аборт делать нельзя!

– Знаю… Меня парень бросил…

Она разрыдалась прямо в кресле, и врачиха накапала ей какого-то успокоительного.

– Тебе восемнадцать-то есть?

– Скоро будет…

– Ой, господи! Что же вы, дуры, с собой делаете?!

А потом ночью ее позвали в операционную. Там была та врачиха и еще одна пожилая толстая тетка в зеленом фартуке. Ей сделали какой-то укол и положили на кресло. Она поплыла куда-то, смутно понимая, что происходит.

– Глаза не закрывать! – командовал кто-то у нее над ухом.

Поспать ей не дали. В пять утра врачиха разбудила ее и шепотом велела быстро мотать из больницы, куда глаза глядят. А главное, ей надо было забыть, что она здесь вообще была. Деньги у нее забрали еще перед операцией, и она вышла на дорогу, полусонная, с острой болью внизу живота и, шатаясь, поплелась к дороге ловить попутку до деревни…

Кровотечение продолжалось больше недели. Только когда Стеллу уже начало просто ветром качать, мать заподозрила неладное и подступила с расспросами. Пришлось наврать, что она застудилась, и у нее в первый раз пришли такие болезненные месячные. Мать заварила ей какой-то травы и велела пить несколько раз в день по столовой ложке. Через неделю кровотечение прекратилось.

Только спустя полгода, попав на осмотр к гинекологу (медкнижка была нужна для работы в кафе), Стелла узнала, что аборт ей сделали очень неудачно, и детей у нее теперь не будет. Она ехала домой и ревела в автобусе, отвернувшись к окну и утирая слезы. А у Андрея ребеночек сейчас уже, наверное, ползает и хватает игрушки… А ее маленький никогда не будет ни ползать, ни ходить, потому что она его убила. Как и всех своих будущих детей…

Она смяла в пепельнице окурок и тут же достала другую сигарету. Сволочи! Все они сволочи! Вот почему Андрей женился не на ней, а на какой-то там девке? Чем она лучше нее, Стеллы? Может, она красивее? Или у нее родители богатые? Он должен, просто обязан был развестись со своей дурой и жениться на ней!

Почему жена у Андрея дура, она не могла бы объяснить, просто чувствовала, что она, Стелла, лучше его жены. Во всем. Красивее, умнее и готовит просто супер! А та… Да если бы она была хорошей женой, муж не гулял бы от нее, это однозначно!