Матабар

– Тогда приступим, – кивнул дедушка.

Он снял с шеи деревянный кулон на кожаном шнурке и положил его на грудь Арди, после чего обеими руками обхватил посох и поднял над землей, направляя навершием куда-то в зенит. Губы старца зашевелились. Он что-то шептал. Медленно, на распев. И сперва Шайи казалось, что ничего не происходит. Но с каждым мгновением, проведенным среди камней капища, что-то менялось.

Не в ней самой. И тем более не вокруг. А скорее в том, как она все ощущала. Ей начало казаться, что камни пришли в движение. Закружились в хороводе, двигаясь вокруг застывшего центра, оберегавшего её сына. И будто те едва заметные фигуры остановились и начали в такт словам дедушки танцевать в рваных, но ритмичных плясках. Почти незримые, полупрозрачные.

Вдруг дедушка ударил посохом о землю и Шайи отчетливо услышала звон. Самый настоящий. Как если бы ударили друг о друга хрустальные осколки или два пустых железных котла. Сперва звонкий, а затем глухой, он волнами расходился по горным пикам.

Звук, который совершенно точно не мог издать старый, резной посох, бьющий о сырую землю. Но раз за разом, когда дедушка опускал посох вниз – Шайи слышала этот же звон. И чем чаще тот звучал, тем сильнее менялся мир вокруг.

Камни начали подпрыгивать и принимать причудливые формы зверей, птиц, рек и долин, холмов и горных пиков, облаков и даже звезд. Фигуры становились только плотнее, а мир вокруг…

Шайи показалось, что она увидела ели и сосны, дубы и кедры. Они поднимались повсюду из тьмы, обретая контуры в снежной вьюге, не смевшей ступить на порог капища. Ей почудилось, будто в вышине закричали соколы и ударили крыльями орлы. Как под ногами зажурчали ручьи и едва слышно забила весенняя капель. Будто звери со всей Алькады, как и сама горная цепь в ипостасях каждого сезона явились к границам каменного круга.

Низко поклонились. Прошептали что-то на своем неведомом смертным языке и… ушли.

Все стихло.

Застыло.

Шайи вновь стояла в центре каменной спирали и единственное, что оставалось удивительным в происходящем – это стена из снежной вьюги, кружащая на границе круга. Может ей померещилось? Причуда измученного сознания, истерзанного скорбью, страхом и изнуренного горной болезнью?

– Это не правильно, старый друг.

Шайи дернулась и посмотрела в сторону дедушки. Прямо напротив старца сидел барс. Человека и зверя разделял маленький мальчик. Хотя… Шайи никогда не видела таких зверей.

Размером с мустанга, его шерсть слегка мерцала, но не отражала свет, а будто сама его и порождала. Откуда-то изнутри. За спиной создания плавно колыхались хвосты. Сразу шесть. Или четыре… от одного взгляда на их причудливые движения у Шайи начинала кружиться голова.

– Таково было желание Гектора, Эргар, – с запинками, тяжело дыша, произнес дедушка. – Он просил, чтобы если с ним что-то произойдет, то Арди выучился у тебя путям Первых Охотников. И у тебя перед ним долг.

– Уплата моего долга – оберегать этого мальчишку его первые двенадцать снегов! – рявкнул барс. – А не быть его учителем!

Немного успокоившись, Эргар склонил голову, а затем посмотрел на мальчика.

– Я провел с детенышем несколько дней и видел его сердце, – продолжил он куда спокойнее. – В нем нет жажды битвы. Его путь лежит не среди барсов, старик. Он обладает хитростью белки и остротой ума рыси. Он слаб. И духом и телом. Ему не удастся выжить на горных тропах. Пусть отправляется в лесные разливы. Ты позвал не того и…

– Арди… не слаб! – Шайи и сама не знала, откуда нашла в себе силы, чтобы произнести эти несколько слов. – Не слаб…

Барс повернулся к ней и она, отчего-то, увидела в его янтарных глазах что-то сродни человеческой эмоции. Заинтересованности.

– Ты та самка, что привела Ардана на свет и испортила кровь Первых Охотников, – не спрашивал, а утверждал барс. – И если бы не ваше кровное родство, я бы не дал тебе подняться сюда, в наши земли. Так что говори, но учти. Если мне не понравятся твои слова – я избавлю тебя от страданий, как и то дитя, что ты держишь на руках. А кровью и плотью напою и накормлю дитя Гектора, дабы искоренить в нем все человеческое. Может тогда он окажется достаточно силен, чтобы бежать среди барсов.

Глаза Шайи вспыхнули огнем. Таким горячим, что, кажется, снежная стена отступила еще дальше.

– Пробыл с ним несколько дней? – переспросила она. – Я носила Арди девять месяцев под собственным сердцем. Шесть лет я была рядом с ним. Видела, как он борется с ночными кошмарами, как отгоняет от себя злые мысли, когда задерживается его отец. Как спешит утешить и помочь любому, кто только потянется к нему. Невзирая на опасности и преграды. Как….

– Это вовсе не те качества, чтобы бежать среди барсов, самка, – произнес барс и сделал шаг вперед. – Ты сделала свой выбор. У тебя не получилось…

Шайи знала, что она не сможет убежать. И знала, что дедушка ей не поможет. Не потому, что не хочет, а просто у того совсем не осталось сил. Вот так закончится её путь? На странном святилище народа её мужа? С дитем на руках, которому не суждено будет даже узнать имени родной матери?

Но барс, сделав первый шаг, так и не сорвался в стремительном прыжке. Он стоял, не сдвинувшись, и смотрел себе под ноги.

Маленькие, озябшие, посиневшие пальцы легли тому на шерсть.

Арди, все еще пребывавший без сознания в странном сне, каким-то чудом дотянулся до барса и попытался схватить его за лапу.

Потянулись длинные секунды, сливаясь в томительные минуты молчания. Пока, наконец, Эргар не произнес.

– Я не знаю, что из этого получится, старик, – прошептал он. – За тысячи лет, что духи гор, лесов и озер берегли и учили Первых Охотников, еще не было такого, чтобы детеныш обучался у чужого учителя.

– Это так, – кивнул дедушка. – но, может, именно поэтому, потому что мы следовали предначертанному, то перед тобой сейчас лежит последний нашей крови? Последний матабар?

Барс перевел взгляд на дедушку. Они какое-то время безмолвно общались, после чего Эргар отвернулся. Он обхватил Арди одним из хвостов и бережно опустил на свою широкую спину. Не оборачиваясь, барс произнес:

– Он либо вернется охотником, – и Шайи знала, что зверь обращается именно к ней. – либо не вернется вовсе.

И в следующее мгновение на капище сверкнула молния и обрушилась вьюга, мгновенно скрывшая барса из виду. И только протяжный женский плач, пронзавший вой ветра, доносился вслед спящему мальчику, уносящемуся вглубь древних гор.

Глава 5

Арди хорошо знал это чувство. Когда уже проснулся, но так не хочется открывать глаза. Лежишь, слегка высунув лицо, позволяя утреннему солнцу приближающейся осени ласкать не только уютное одеяло, в которое окутался с ног до головы, но и подставленный кончик носа.

Лучики тепла слегка щекотят веки, а уши ловят редкие, тихие шаги по пока еще тоже дремлющему дому. Где-то половица проскрипит, оповещая кухню о том, что мама скоро начнет приготовление завтрака. Может быть даже сделает черничные оладья…

Зажурчит вода в навесном умывальнике – это дедушка забавно фыркая, умудряется, собрав воду в ладони, не только умыть лицо, но и половину тела.

И ты лежишь в кровати, слушаешь все это, знаешь, что уже не спишь, но так не хочешь вставать. Ведь впереди дела, заботы, что-то делать, куда-то идти, а здесь так спокойно.

Еще пару минут. Просто пару минут. В тепле. Уюте.

Дома.

Арди знал это чувство. И потому не мог спутать его с тем, что испытывал сейчас.

Он лежал на чем-то промерзлом и грубом, что кололо ему бок и мяло ребра. Солнце, дерзкое и острое, резало лицо брызгами еще горячего, золотого рассвета. Не было ни одеяла, ни скрипа, ни запаха черничных оладий. Здесь пахло иначе.

Сырость. Затхлостью. Камнями и снегом.

Арди съежился.

Ему было холодно.

Но не так холодно снаружи, как внутри. Раз за разом перед его внутренним взором пролетали сцены в которых могучий егерь сражался с монстром. Вот-вот он должен был одержать победу, чудовище пало бы к его ногам, но нет – тварь как-то схитрила. Обманула Гектора. Умудрилась выкрасть заслуженную победу. Нет, его отец не мог проиграть. Он не мог ум…

Арди сжался в маленький комочек. По щекам ребенка, оставляя горячие полоски, падали крупные капли слез.

Его мало волновало почему вокруг пахнет камнями и горой, почему ветер пронизывает до самых костей. Все, чего хотел мальчик в эту секунду, это проснуться. Понять, что его опять мучают кошмары, но стоит дойти до родительской комнаты, взяться за поручень их кровати, и все уйдет. Все беды пройдут. Ночные кошмары станут смешными и незначительными на фоне теплого взгляда материнских глаз и отцовского смеха.

Но он не просыпался.