Первая война за иракскую нефть. Месопотамский театр Первой мировой

План этот был успешно реализован 7–8 декабря. Корабли, ведя огонь из всех орудий, подошли к самой Кур-не. Шлюп «Эспиель» даже сел дном на грязь, на время превратившись в несамоходную батарею. Пехота тем временем продвигалась вдоль Тигра, сбивая османских защитников с позиций. В пяти километрах по реке выше города индийцы смогли переправиться на другой берег. Трое индийских солдат переплыли Тигр, держа в руках канат, вдоль которого затем на небольших лодках переправился остальной батальон. К исходу 8 декабря Курна была отрезана от Багдада.

Вечером того же дня на британские позиции прибыли трое османских офицеров с предложением начать переговоры о сдаче. На следующий день губернатор провинции Басра и командир 38-й пехотной дивизии Суди Бей сдался вместе с 45 офицерами, 989 солдатами и семью орудиями. Примечательно, что часть османских войск, включая один батальон из турок, ночью с 8 на 9 декабря ушла из города вдоль Евфрата, избежав пленения.

Вся операция по захвату Курны прошла пусть и не без проблем, но довольно бодро и обошлась британцам удивительно дешево: всего около сотни погибших и семи сотен раненых. Сам город был далек от библейских садов. Англичане шутили, что необходим ангел с огненным мечом, дабы сжечь эту помойку дотла. Впрочем, со свойственным им юмором они немедленно переименовали центральную улицу в проспект Адама, а рыночную площадь в площадь Искушения.

Несмотря на серию сокрушительных разгромов, турки не собирались так просто сдаваться. Падение Басры жестоко ударило по самолюбию младотурков, они не ожидали столь быстрой и легкой победы англичан, которая лишила Османскую империю выхода в Индийский океан и окончательно похоронила весь ее престиж в Персидском заливе. Ситуацию требовалось срочно «разрулить» или хотя бы предпринять деятельные шаги в этом направлении.

Проблема заключалась в том, что для наказания неверных требовался хотя бы армейский корпус, а в наличии не имелось даже свободной дивизии. Проливы, начавшаяся кампания на Синайском полуострове и Кавказский фронт поглощали все имеющиеся сколь-нибудь боеспособные войска. 35-й дивизии было приказано срочно возвращаться из Сирии, куда ее перебросили еще до начала боевых действий, но ее еще предстояло срочно восстановить. В дополнение к этому турки решили действовать асимметрично в надежде, что метод сработает. С задачей отбить Басру в Месопотамию отправился заместитель начальника турецкой секретной службы подполковник Сулейман Аскери, доверенное лицо как военного министра Энвер-паши, так и министра внутренних дел Талаат-паши.

Рожденный в 1884 году на территории современного Косово в семье турецкого генерала, Аскери прошел весь полагающийся турецкому офицеру того времени путь. Военная академия в Стамбуле, стажировки в Германии, присоединение к младотуркам в 1908 году (он тогда служил в нынешней Македонии и лично возглавлял их местную ячейку). В 1911 году Сулейман успешно возглавлял ливийские племенные отряды в войне с итальянцами, в годы балканских войн перешел служить в разведку и к 1914 году стал заместителем ее начальника. Все знавшие Аскери единодушно характеризовали его как фанатичного, упорного и энергичного бойца, готового на все ради достижения цели. Впрочем, некоторые отмечали его излишнюю амбициозность, смешанную с верой в собственную исключительность и одаренность.

Аскери предстояло отбить Басру, причем с минимальным количеством регулярных войск и вообще без привлечения каких бы то ни было ресурсов из Анатолии или Сирии. Энергичный турок сам расширил эту задачу, считая, что ему вполне по силам поднять массовый джихад против завоевателей, который обязательно перекинется не только на Персидский залив, но и на Британскую Индию.

Прибыв в Багдад в начале января 1915 года, Аскери немедленно развернул кипучую деятельность по привлечению на свою сторону племенных вождей и их ополчений в надежде повторить успешный ливийский опыт. Помогало ему и то, что в период с 1909 по 1911 год Сулейман возглавлял багдадскую жандармерию и неплохо разбирался в хитросплетениях местной племенной политики. Для привлечения вождей он использовал все возможные методы и поводы, религиозный фанатизм, взятки, обещания грабежей и передела собственности.

Уже в конце января его силы совершали мелкие нападения и рейды на британские аванпосты в районе Курны, беспокоя англичан булавочными уколами. Но Аскери вынашивал и куда более серьезные планы.

Глава III

В начале 1915 года у британцев возникли проблемы в Персии. Османские и немецкие агенты активно раскаляли обстановку в южных районах страны, где добывалась та самая нефть, из-за которой и во имя которой, собственно, и началась вся драка.

Среди населения персидского Арабистана стали распространяться многочисленные призывы к джихаду с целью изгнать неверных и сбросить английские оковы. Ходили слухи, призванные воздействовать на местных жителей, особенно примечательным был тот, в котором рассказывалось, что немецкий император Вильгельм принял ислам, тайно совершил хадж в Мекку и провозгласил себя императором Хаджи Вильгельмом Мухаммедом, защитником всех мусульман.

Отдельная работа велась в окрестностях Мохаммеры, где, мягко говоря, не все были довольны властью давно купленного англичанами шейха Хазала.

Помимо пропаганды, применялись и вполне практические меры. Участились нападения на объекты нефтяной инфраструктуры, были разграблены отделения Англо-Персидского банка, наличность из хранилищ которых пустили на финансирование подрывной деятельности. Уничтожались даже телеграфные столбы, дабы затруднить британцам связь. Местные персидские власти и жандармерия не принимали никаких мер для борьбы с этими явлениями и справедливо подозревались в прогерманских настроениях.

В персидском Бушере даже предприняли попытку штурма британского консульства силами многочисленных вооруженных мятежников. Англичане готовились к такому повороту еще с августа 1914 года. Консульство было хорошо укреплено, его оборонял отряд индийских солдат и британских морских пехотинцев. Атаку легко отбили, но общая ситуация в городе и окрестностях потребовала радикальных мер. По морю перебросили дополнительный индийский контингент, который провел карательные операции против селений племен, подозреваемых в нападениях на англичан. Села сжигали дотла, скот угоняли и даже вырубали деревья. Тем не менее для поддержания порядка в Бушере и Ширазе пришлось держать целую индийскую бригаду.

В феврале за прямой военной помощью обратился и сам шейх Хазал. По его данным, османы перебросили через границу регулярные части с крупной партией оружия и денег. Теперь они устроили целый лагерь, в который стекались многочисленные противники Хазала. Целью этого мероприятия виделись уничтожение британских нефтяных объектов и общая дестабилизация ситуации в регионе.

Генерал Барретт не мог проигнорировать подобное, и в район города Ахваз по реке Карун были переброшены два индийских батальона с отрядом кавалерии и двумя горными пушками. Им поставили задачу разгромить османский лагерь и показать местным, кто в доме хозяин, но все пошло не совсем по плану. Атаковав 3 марта лагерь, англичане обнаружили, что имеют дело с окопавшимся противником, у которого есть собственная артиллерия (несколько полевых пушек). Кроме того, сразу после начала перестрелки из лагеря высыпали многочисленные арабские племенные всадники, которые начали охватывать индийские батальоны с флангов, угрожая отрезать их от реки.

В результате все закончилось отступлением под огнем, в ходе которого были потеряны обе пушки и часть обоза. Совсем не на такой результат рассчитывали британцы, хотя потери были довольно скромны – 189 человек убитыми и ранеными. Впрочем, османы эвакуировали лагерь и свои войска, посчитав, что для открытых боевых столкновений на территории Персии еще рано. Беспорядки в районе Ахваза тем не менее продолжились, и британцам еще не раз пришлось туда возвращаться.

Собственно, в Ираке после захвата Курны установилось относительное затишье. Во второй половине декабря все реки разлились, превратив Курну и Басру в острова. В конце года Барретт отправил правительству Индии просьбу о переброске в Месопотамию дополнительного подкрепления, но на несколько месяцев этот вопрос завис в воздухе. В Лондоне считали, что кампания не должна расширяться дальше, поглощая все больше и больше сил, а с февраля 1915 года там начали верить, что Османскую империю удастся поставить на колени прорывом флота через Дарданеллы к Константинополю. Это означало, что активная кампания в Ираке потеряла смысл, а список всего, что англичане хотят получить в Месопотамии, продиктуют пушки линкоров в Мраморном море.

Правительство вице-королевства, которое все сильнее склонялось воспринимать события в Междуречье как свою собственную отдельную войну, радостно наращивало воинский контингент вокруг Басры, но увязывало этот вопрос с шедшим с самого начала кампании спором с Лондоном. В ответ на переброску индийских частей во все более расширяющийся список горячих точек правительство Британской Индии требовало от метрополии отправки им коренных английских батальонов из Европы. Это, естественно, вызывало бурную реакцию в британском Военном министерстве и Имперском генштабе, где считали, что запрашиваемым военным формированиям место на Западном фронте, а совсем не на другом конце мира. В Бомбее на это невозмутимо отвечали, что речь идет о внутренней безопасности, которую в любой момент может нарушить, скажем, мусульманский бунт. Из-за этих разногласий курсировали многочисленные телеграммы, проводились совещания и споры, но реальной помощи Барретт не получал.

Немного отклонившись от темы, заметим, что позже Дели удалось «прогнуть» Лондон и получить британские второочередные территориальные батальоны.

Начиная с февраля, османские и арабские отряды все активнее действовали на сухих участках, пытаясь подловить противника. 3 марта, в день неудачи при Ахвазе, индийский пехотно-кавалерийский разведывательный патруль попал в засаду. Арабская конница повисла на флангах, и дело закончилось очередным отходом с боем.

Опасаясь, что ситуация выйдет из-под контроля, британское правительство приказало индийскому отправить дополнительные войска. Сначала одну пехотную бригаду с гаубичной батареей (о пушках Барретт просил начиная с ноября) в марте, а затем еще две пехотные бригады с частями усиления в апреле. То, что прошлой осенью задумывалось как «малая операция», к весне превратилось в серьезную кампанию.

В период половодья новой головной болью Барретта стала перспектива прямого османского удара на Басру через разлившийся Евфрат. Кромка образовавшихся озер позволяла провести по ней многочисленные силы, в обход Курны протащив припасы на плоскодонных баржах и лодках.

Ради предотвращения подобного удара британцы решили занять деревню Шейба в пятнадцати километрах к западу от Басры. Местность вокруг Шейбы оставалась единственным сухим клочком земли на границе разлива по пути в Басру. Войска везли туда на местных лодках, так как в противном случае им пришлось бы маршировать по пояс в воде. Впрочем, лодок не хватало, и следующие батальоны именно так и шли. Не облегчали задачи и мощные песчаные бури.

Рядом с деревней построили укрепленный лагерь, который опоясывала цепь аванпостов.

Строительство укреплений в районе Шейбы отнюдь не являлось пустой тратой сил. Начиная с февраля в Насирии, выше по течению Евфрата, Сулейман Аскери активно готовился атаковать Басру именно так, как и предсказывал Барретт. В своем распоряжении из регулярных войск Аскери имел лишь сильно недоукомплектованную и в основном состоявшую из местных арабов 35-ю пехотную дивизию, проделавшую путь до Сирии и обратно через пустыню, но зато ему вполне удалось убедить почти всех вождей Южного и Центрального Ирака прислать на помощь племенные ополчения.

Пока арабы концентрировали войска в Насирии, британцы занялись реорганизацией. Так как вместе с прибывающими в апреле подкреплениями сил набиралось на две пехотные дивизии (из трех отдельных бригад и артиллерийских частей в апреле сформируют 12-ю индийскую пехотную дивизию) и кавалерийскую бригаду, было решено сформировать II индийский корпус, во главе которого с 1 апреля встал приехавший из Индии генерал Джон Никсон.

Никсон являлся одним из самых старших офицеров индийской армии, чья карьера на начало войны приближалась к завершению. Прослуживший большую часть времени в кавалерии, генерал считался решительным командиром и хорошим лидером, не ограничивающим себя военной бюрократией и склонным к неординарным решениям. Кроме того, сэр Джон еще и являл собой почти образцовый экземпляр викторианского офицера – отличный игрок в поло, страстный охотник, любитель женщин и вечеринок.