Сломанный клинок

Пятница из Алексея получился отличный. Он уверенно пёр меня на буксире, тактично соблюдал приличия и безостановочно говорил. Говорил обо всём на свете, знакомил с городом и его достопримечательностями, интересовался моим мнением и, как и обещал, доставил меня в шикарное заведение – кофейню под названием «UnderGround».

Полуподвал, в котором оно располагалось, ошеломил меня голыми кирпичными стенами с выступающими из них гипсовыми масками, пустым залом с кучей свободных столиков, лакированной барной стойкой из черного дерева, уютной атмосферой и ненавязчивой музыкой, в которой я с удивлением распознал джаз. Исполняемый вживую. Музыканты играли даже без посетителей, и было видно, что занимаются любимым делом. И этим фактом действительность добила меня окончательно. Разоблачившись и устроившись на удобном и мягком диванчике возле низкого столика, я обеими руками вцепился в объёмный, клубящийся паром бокал и, втянув шлейф из запахов кофе, шоколада и сливок, поплыл. Адреналиновая встряска сошла на нет. Наступила расплата – меня можно было брать голыми руками.

– Круассаны здесь бесподобные. Я взял на себя смелость заказать уже начиненные вишнёвым и апельсиновым джемом. Налетай! – Алексей приглашающе махнул рукой, указывая на только что принесенное с кухни блюдо с горкой выпечки. – Как давно ты в Сибирске?

– Три месяца. Плюс-минус неделя.

– О! Неожиданно. Отправиться одному в ночное путешествие, не имея представления о нашем городе…

– Аааауумммф, – промычал я с набитым ртом, чувствуя, как краснею. – Я в первый раз за всё время вышел на улицу. Рекогносцировка местности, так сказать. Но получилась разведка боем.

Соколов безмятежно улыбнулся и тряхнул рыжими кудрями, словно прогоняя непрошеные мысли. И огорошил вопросом в лоб:

– По-нашему ты болтаешь здорово. Акцента я, во всяком случае, так и не услышал. Ты шпион?!

Не поперхнулся я только чудом. Только сделал очень большие глаза. И очень удивлённые. А Пятница не успокоился и продолжал:

– А что ты так удивляешься? Я, может, всю жизнь мечтал, чтобы меня кто-нибудь попытался завербовать в иностранную разведку! Ты вон дерёшься как заправский суперагент. Пять секунд, и три бессознательных тушки. Я, например, так не умею. Только если Силой. То есть бахиром, по-вашему. Так ты шпион?

Мне тогда очень хотелось ответить согласием. Но обмануть его полные надежды и доверия глаза было бы свинством.

– Увы, Алексей. Я не шпион. Прости, если разочаровал.

Тут же последовал следующий вопрос, с оттенком надежды в нетерпеливом голосе этого странного парня:

– Аманат? Это было бы весьма и весьма интересно!

– Кто?! Я и слова-то такого не знаю, – с чистым сердцем сообщил я, делая ещё глоток моккачино и наслаждаясь теплом. Декабрь в Сибири оказался гораздо холоднее декабря в Японии. А моя тонкая куртка никак не тянула местный климат. – Я всего лишь эмигрант. Временно. По ряду обстоятельств.

– От твоих слов за версту несёт горечью и тайной. Так что… не буду настаивать, – сделикатничал Пятница, задумчиво покачав головой, и просветил меня неожиданно цепким, оценивающим взглядом. – Ты меня сегодня опередил. Я этих мерзавцев давно хотел проучить. Вышло бы не так быстро, тут тебе стоит отдать должное.

– А зачем это тебе? – без тени сомнений я перешёл в наступление, желая узнать о своём собеседнике хоть что-то. Ответить он не успел.

Колокольчик входной двери тихонько звякнул, мимолётный сквозняк промчался по залу, и в заведение вошёл невообразимый для меня персонаж. Сказочный.

В Японии национальная одежда неотделима от повседневной. В России же от неё, по факту, отказались ещё в девятнадцатом веке, даже аристократия предпочитала европейскую моду, хоть и основательно подогнанную под суровые реалии Гипербореи. То, что я увидел, опровергало все мои представления.

Он шёл, громыхая каблуками высоких сапог, позвякивая колёсиками шпор и десятком цепочек, обвивающих широкий кожаный пояс, из-за которого торчала рукоятка массивного револьвера. Небесного цвета кафтан до колен, расшитый серебристыми снежинками, отороченный серебристым мехом по воротнику, дополнялся этим поясом весьма и весьма гармонично. Светловолосый и бледнолицый, с двумя ярко-синими льдинками вместо глаз, этот человек из прошлого чинно прошествовал к нашему столику и, не говоря ни слова, в полном молчании вольготно расположился по соседству.

– Шериф пожаловал, – кисло отреагировал Алексей, всем своим видом выражая разочарование в жизни.

– Соколов, Опричный приказ в моём лице предупреждает тебя в последний раз. Привлеку ведь за неуважение к представителю власти, – укоризненно проговорил незнакомец, не спуская с меня холодного, изучающего взгляда. – Это ты мне подарок возле «Кубика» оставил?

Вопрос, как ни странно, предназначался именно мне. Я подобрался, прикинул ситуацию, начал просчитывать варианты и…

– Спокойно, юноша. Спокойно. Я тебя ни в чём не обвиняю. Ты ведь Леон? – спросил этот человек, доставая из кармана пачку сигарет. Мне оставалось только не дёргаться и коротко кивнуть. – Вот и славно. Гена мне чуть плешь не проел: «Наш мальчик потерялся!» Только вот скажи мне, как ты умудрился сразу нарваться на Сеньку Биту и его шакалов? Талант, иначе и не скажешь.

Вопрос повис в воздухе, и отвечать мне на него не хотелось. Поэтому я тоже достал из кармана сигареты, выщелкнул одну и, заметив удивлённо приподнятую бровь шерифа, из другого кармана штанов извлёк золотистую зажигалку знаменитого американского бренда с накладкой из драгоценных камней на боковинах. Крышка щёлкнула, колёсико вжикнуло, выбрасывая щепотку искр – по мановению пальцев, тонкий язык пламени заплясал между мной и этим странным человеком в одеждах давно ушедшей эпохи.

– Прикуривать будете?

Шериф озадаченно хмыкнул и прикурил, выпуская в потолок густые клубы забористого, чуть шершавого на вид дыма. Спустя пару секунд я присоединился к нему, выпустив пару колечек.

– В нашей стране несовершеннолетним курение запрещено, – как бы между делом отметил представитель закона. Алексей тем временем сиял от восторга, молча наблюдая импровизированное представление.

– В нашей стране запрещена продажа табачных изделий несовершеннолетним. А курить или нет – это выбор каждого гражданина. Выбор, гарантированный Конституцией и императором. Или я неправильно трактую закон? – парировал я его выпад и максимально обезоруживающе улыбнулся. – У меня российское подданство с рождения, господин…

– Зубастый. Гена так и сказал. Ладно, оставим этот разговор, – покачал он головой. – Грешников. Аскольд Грешников, – шериф вернул мне улыбку и представился: – Старший опричник города Сибирск.

– Возвращаясь к вашему вопросу, господин старший опричник, могу лишь сказать, что мы встретились случайно. И вообще…

– Ты проходил мимо. А выброс силы с отчетливым привкусом света там был до тебя, – закончил мою реплику опричник, выбивая короткую дробь по столешнице. – В общем, так. За содействие в поимке правонарушителей полагается награда от мэрии, но, как я понимаю, она так и останется невостребованной или пойдет в пользу пострадавших от этих мерзавцев. Опекунам я твоим всё-таки позвоню. Не надо морщиться, тебя спалили, когда ты только в окно полез. Сам виноват. Но думаю, пока они приедут, вы как раз успеете допить кофе и доесть вкусняшки. В следующий раз не сочтите за труд сдать обезвреженных преступников в ближайший отдел. Это и тебя касается, Соколов! Эти трое чуть не сбежали, а я наткнулся на них только из-за того, что случайно встретил их жертву. На этом всё.

– Спасибо, господин старший опричник, – кивнул я с точно такой же кислой физиономией, как была у Алексея пару минут назад.

– Аскольд. Просто Аскольд. Нам, борцам с преступностью, в общении друг с другом пустые формальности ни к чему, – хохотнул опричник, подмигнул и плавно поднялся на ноги, встряхнув густой гривой своих светло-желтых волос. Его шаги вновь загрохотали по паркету, когда его догнал мой давно сдерживаемый вопрос:

– Аскольд, а где ты припарковал коня? К фонарю привязал?

Опричник и Алексей ржали, как тот предполагаемый конь – долго, громко и заливисто. Вот что я такого спросил? Ведь если нет коня, зачем ему шпоры?

* * *

– Значит, взрослый и самостоятельный, сам можешь решать, куда идти и что делать? – Гена подытожил мой короткий и эмоциональный спич, выруливая с парковки у кафе на проезжую часть. – Я только «за». Но есть условие. Обязательное. Иначе никак. Готов выслушать?

Когда тебе выдвигает условия бывший морской пехотинец из специального дипломатического корпуса, весом далеко за центнер и с бицепсом, объем которого как раз совпадает с твоей головой, – это серьёзно. Геннадий Лаптев был старым другом моей семьи и одним из тех, кто не раздумывая протянул руку помощи. Не раздумывая и невзирая ни на какие возможные последствия. Этого гориллоподобного дядьку я всерьёз уважал. И с его мнением считался.

– Говори уже, не тяни мне жилы.

– Мало тебя в детстве пороли, Леон, – констатировал он очевидный факт и хищно оскалился: – Ты пойдёшь в школу.

– В какую ещё школу? Что за бред? Зачем мне это?!

Всё моё внутреннее естество билось в приступе протеста. Но я уже понимал – всё. Решение принято и обжалованию не подлежит.

– Школа хорошая. Военная. Одна из лучших в стране. Сразу говорю – придется учиться в полную силу. Но тебе будет полезно.

– Что полезного может быть в школе, пусть даже в военной?!

– Отставить истерику!

И снова результат слияния полез наверх, несмотря на самоконтроль:

– Гена, это школа!!! Мне она не нужна!!! Мне надо придумать, как вернуться домой и…

– И героически сдохнуть?! – поинтересовался Гена, не скрывая иронии.

Крыть было нечем. Мы вернулись туда же, откуда начали две недели назад, когда он за шкирку вытащил меня из полутрансового состояния и погнал на пробежку под дождём пополам со снегом. Тогда шоковая терапия сработала на «ура», и мы впервые за всё время смогли хотя бы поговорить. И он доходчиво объяснил все нюансы моего положения.