Проект «Изоляция»

– Держи, с кровью вырвал у начальника СБ. С возможностями разберешься быстро, – шепнул он Аркаше на ухо. – Но это нечто, поверь.

– Это то, что я думаю? Это ЕВА?

Майор кивнул.

– Ну, ты … – у Аркадия не хватило слов.

– Не нужно благодарностей, – выставляя перед собой руки, засмеялся Молот, – будем надеяться, что с помощью такой вещи ты сможешь работать более эффективно и порадуешь нас новейшими достижениями.

– Ну, держись наука, – словно мальчишка закричал юбиляр, – я иду!

Это выходка была встречена веселым смехом присутствующих, среди которых большинство были коллеги Аркадия и Гали и просто люди, с которыми они успели познакомиться за месяц пребывания в Ковчеге.

– Все, я жутко хочу есть, – садясь за столик и вызывая робота официанта, сказал майор. Быстро посмотрев, меню он сделал заказ.

Праздник начался весело, по случаю мероприятия от администрации новорожденному дарилось две бутылки водки, бутылка сухого и бутылка полусладкого. Хочешь, ставь на стол, хочешь заныкай для более подходящего случая. Аркадий не стал мелочиться и выставил все это на стол. Кто-то принес еще пару бутылок. В принципе, на двенадцать человек количество было небольшое, да и напиваться никто особо не жаждал, завтра снова в лаборатории. Контингент знакомых Аркадия и Гали оказался довольно приятным. Из военных был только Мечислав. Остальные научные работники их лабораторий и те, с кем им каждый день предстояло сталкиваться по работе. Несколько молоденьких лаборанток (хотя в ковчеге даже лаборанты имели мировую известность и были светилами науки), несколько женщин постарше – лет двадцати семи, двадцати восьми, еще три возраста майора, потом шел резкий скачок – сорок, пятьдесят и даже шестьдесят. Мужчин, считая Мечислава и Аркадия, было всего четверо. Так что женским вниманием никто обделен не был. Еще три недели назад майор выяснил, что в бункере женщин больше, соотношение примерно один к двум.

Молот посмотрел по сторонам, справа его опекала Инна, молодая ученая, занимающаяся физикой и имевшая в свои двадцать три звания доктора наук, с довольно приятной внешностью, слева сидела Ангелина, работавшая над чем-то в вирусной лаборатории. Она исправно следила за тем, чтобы тарелка Молота не пустовала, и он поменьше времени уделял своей соседке справа. Она была старше своей соперницы, но выглядела более эффектно. По ней сразу видно, что питается женщина правильно и проводит в лаборатории не все время, а еще успевает ходить в небольшой спортзал и бассейн. По ее загару можно было сказать, что раз в неделю она посещает единственный солярий, расположенный на административном этаже. И чтобы попасть в него, нужно было отстоять длиннющую очередь, в которую можно было попасть только по великому блату. В принципе, майор уже понял, что ночь одному коротать не придется.

Он поднял тост за то, чтобы Аркадию везде сопутствовал успех, а удача пускай ищет косоруких неумех. Тост был встречен с пониманием и энтузиазмом. Неожиданно появилась гитара, которой завладел один из сотрудников лаборатории, в которой трудился Аркадий, мужчину звали Геннадием.

– Чего изволите? – пробежавшись пальцами по струнам, спросил он.

Все стали что-то выкрикивать. Молот, сидевший прямо напротив тихо попросил:

– Осенние дожди знаешь?

– Визбор? – спросил Гена. Увидев утвердительный кивок Молота, покачал головой. – Знаю, но не буду, вещь уж больно грустная. Зачем людям праздник портить? Народ расползется. Потом обязательно сыграю, специально для тебя.

– Ловлю на слове, – улыбнулся Мечислав. Ему нравился этот простой мужик, носящий титул академика, одного из самых молодых в РАН. Всего тридцать шесть лет. Эту информацию ему выдала Ангелина, томно дыша в ухо.

А Гена уже во всю пел «Чайф»

Эй, я уезжаю

Я это знаю, я тебя провожаю

Эй, мне уже 17 лет

Ну и что, куда ты тянешь меня в буфет

Эй, выглядишь молодцом

Бутерброд в дорогу с огурцом

Эй, вот тебе мой совет

Дорожным бутербродам – нет, нет, нет

Песенка пришлась кстати, в каком-то смысле все обитатели ковчега находились в дороге. У всех была беспокойная профессия, многие часто ездили с места на место и не понаслышке знали о дорожных общепитах, вокзальных буфетах и кормежки в самолетах. Майору это было близко, так как он несколько раз травился шаурмой на Ярославском вокзале. Да и песенка была жизненная, задорная, заставляющая с юмором взглянуть на различные дорожные коллизии. Все дружно подпевали, и только Молот сидел задумчивый и глядящий в стену за плечом гитариста. Веселая песня вскрыла в душе майора то, чего он хотел забыть: пыльный южный город, выщербленные пулями стены домов, разлагающиеся под стенами гор отдела трупы боевиков, маленькая комната на третьем этаже, пробитая осколком дребезжащая гитара, молодой лейтенант с красивым голосом звучно выводит:

Эй, эй, эй, под кроватью старый таз

Пробит насквозь голубой унитаз

Как гордый линкор, побывавший на войне

Мачты сбиты, пробоина в дне

Пуля, влетевшая в амбразуру, попала парню в шею. Он умирал долго, хрипя, пытаясь зажать рану, через которую хлестала кровь. Майор тряхнул головой, отгоняя видение. Геннадий по-прежнему наяривал песню, все смеялись и пели. Кто-то уже вспоминал о том, что с ним случилось в дороге. Никто не заметил, что с бывшим майором что-то произошло. Хотя почему бывшим? Русский офицер бывшим не бывает. Майор натянул на себя прежнюю радостную маску, но настроение было испорченно.

А Геннадий все пел.

Эй, я куплю журнал "здоровье"

Это вредно для здоровья

Даже если нечего читать

Гораздо безопасней на верхней полке спать

Эй, как тебе глаза напротив

Ты удивишься, но я снова против

В дорожных знакомствах, какой толк

А вдруг ее встретит на перроне боксер

Эй, эй, эй, под кроватью старый таз

Пробит насквозь голубой унитаз

Как гордый линкор, побывавший на войне

Мачты сбиты, пробоина в дне

Эй, так ведь я же уезжаю

Я это знаю, я тебя провожаю

Эй, убирайся к чертям

Мне надоели твой советы, доберусь сам!

Эй, ну ты и гад

А еще называется младший брат