Казак и владыка

Алексеев

За слово доброе спасибо, воевода.
Но не предам, ни друга, ни врага.
Мне слишком дорога свобода,
И совесть дорога.

Воевода

За то ценю! Но ты меня не понял.
Не тайн чужих хочу я от тебя,
Но сплетен, что гуляют по базару.
Сам знаешь, слухом полнится земля.

Алексеев

Да мало ль говорят бессмысленные бабы?
Толкуют, что забыл нас русский царь,
Бояре, мол, изводят патриарха,
И этого не знает государь.
Стрельцы ворчат, казны себе мечтают.
О новых зипунах болтают вздор.
Все недовольны, но молчат покуда,
Да потихоньку точат свой топор,
И Разина прихода ожидают.

Воевода

Ужели так заразно своевольство?
Неужто не способен наш народ
Ценить к себе любовь и уваженье?
Ужели бунт поднимется вот-вот?

Алексеев

Поговорят, побесятся немного,
Друг перед другом в груди постучат,
И разойдутся по домам, довольны,
Как будто сокрушили сто преград.
Народу нужен вождь, пророк иль деспот,
Чтобы от спячки пробудить.
А без вождя толпа бессильна.
Мы можем о волнениях забыть.

Входит вестник.

Воевода

С чем ты пришёл? Ответь.
Измученный твой облик
И рана на челе о битве говорят.
Откуда ты? И что поведать можешь?
Ну, говори. Что значит твой наряд?

Вестник

Царицын взят. Утоплен воевода.
Стрельцы мертвы, иль хуже, чем мертвы:
В руках врага или врагами стали.

Он шатается, и упал бы, если бы его не поддержал Алексеев. Алексеев наливает и протягивает вестнику чарку с мёдом.

Воевода

Как мог быть взят мой укреплённый город?
И кем он взят, кто предводитель их?
Как много пушек? Велики ль отряды?
Я должен знать. Ты должен говорить!

Вестник

(ставит чарку на стол)

Ух, хорошо, теперь я снова воин.
Готов тебе я ясно отвечать
С последнего до первого вопроса.
Что знаю, расскажу. Ведь не молчать
Примчался я. Так слушай, воевода:
Малы отряды, лишь десяток пушек,
Но предводитель грозный их ведёт,
Удачливый и в грабежах счастливый.
И имя громкое как колдовство влечёт
К нему народ. То Разин! С ним бандиты,
Бежавшие со всех концов земли,
Стрельцы ещё, что честь свою забыли.
Не много их, но больше с каждым днём.
И, может статься, скоро будет много.
Теперь, вопрос последний: город взят,
Но не осадой, а коварством подлым.
Как тяжко вспоминать! Но доскажу.

(Переводит дух.)

Лишь сорок человек пришли к воротам,
Просили в церковь к службе допустить.
Впустили их, ведь все мы христиане.
Не ждали мы, что скоро нам молить
О милости придётся этих гадов.