Ведьмы и колбасники

«Еще попробовать?» – зудели душа и тело.

Вторую порцию порошка использовал не случайно, а именно с целью материализации пива, но наверняка уже иссякла недавняя острота и четкость желания. Результат материализации – бурда, отвратительная и совсем не похожая на божественный янтарный напиток.

«Он говорил, что легче всего даются порошку пространство и время, – запоздало вспомнил и догадался: – Неспроста он родился из дыма в средневековой одежке».

Сразу в хмельном черепе заворошились дурацкие мечты о чудесном путешествии в веках сказочного принца. Роль главного героя, конечно же, досталась мне. И так захотелось пьяные видения реализовать на практике, что рука безропотно потянулась к кульку.

Сыпани я ту щепотку в пламя – как бы вернулся назад? Какой-то кусочек благоразумия всплыл в океане дурости, и я пересыпал пыль в пузырек, а затем отправил его в карман со спичками. Только тогда рассеял дымчато-серый порошок над горелкой плиты.

Над пламенем взвился дымок, еще пьяное воображение ни с того ни с сего выдало картинку динозавра – вселенная закружилась, замелькала сквозь марево и вонь дымка. Дым, словно от тухлых яиц, рассеялся, и я не поверил своим глазам…

Душное, с гнильцой до пряности болото раскинулось вдоль линии горизонта. А рядом со мной, всего за каких-то сто метров лежал в топкой и теплой грязи динозавр из моего разгулявшегося воображения, только наяву. И яви этой хватило закрыть около десяти градусов обзора.

Динозавр, или как там его величать правильнее (ихтиозавр, тираннозавр?), психику окончательно доконал. Пришлось лечиться щипанием рук, давлением на глаз – результат нулевой. Уточняю: доисторическая плоть осталась на горизонте, а я окончательно поверил в силу порошка.

Несомненно, меня занесло в иное время, не воображаемое, а реальное. Мне так кажется, ибо реальный динозавр значительно отличался от воображаемого.

«Значит, я могу на самом деле путешествовать во времени и в невообразимо огромных просторах Вселенной!? – Ошалел я. – Бог с ней, Вселенной, можно попасть в ядовитый мир, а то еще похуже… Но уж Землю рассмотрю, как следует».

Пока купался в сладких грезах на тему возможностей необычного порошка, гигантская тварь заинтересовалась мной. Не знаю травоядный или хищник двинулся навстречу, но поджилки затряслись и ой как захотелось побыстрее смыться от доисторического зверя. А тут еще пара птеродактилей планировала над самой головой и ядовито шипела. Тут уж точно помнил, что эти птички хищные.

Интерес к обитателям болота мигом испарился и я, не дожидаясь приземления зубастых пташек, зажег спичку правой, а левой рукой нашарил пузырек, но не мог справиться одной рукой с пробкой. Наконец спичка обожгла пальцы, и я стряхнул ее в болото.

Хозяин топи заинтересовался пришельцем и двинул на меня гору мышц, а главное – чуть желтоватых, острых, в треть меня зубов.

Дрожащими руками едва отвинтил пробку, отсыпал в ладошку чуток порошка, чиркнул спичкой, сея на нее пыль спасения.

«Ну и глазищи, а лапу, когтистую лапу ко мне тянет, – извращенная реальность заставила не только от страха выпучить глаза и визжать, но и панически желать. – Домой, домой».

Страшилище заволокло дымом, а я плюхнулся на четвереньки… в своей кухне. Никто уже не стращал голодной пастью, но я, прежде совсем не набожный, молился:

– Во имя Отца и Сына…

Я неистово осенял грешное чело крестом, тупо уставился в стену, но видел лишь ненасытный, рубиново-кровавый глаз злобной твари. Прошло еще минут десять, пока мираж разыгравшегося страха не утонул в стене.

– Свят, свят, свят, – по инерции нервно шептали губы.

«Пронесло. Ну, его к черту, вот уж дурацкое зелье. Жить надо на родине и в свое, а не чужое время. Длинные носы обрубают и иногда с головой».

Выдав с дюжину изречений в подобном ключе, я плюнул на волшебные возможности порошка и отправился в пивнушку за обыкновенным, без всяких магий, пивом.

Постепенно вчерашние после алкогольные токсины растворились в свежем янтарном лекарстве. Страхи и головная боль испарились, как и не было, а их место заняли бесшабашная удаль, ухарство и тяга к приключениям.

«Ну, их, динозавров, к лешему. Но ведь интересно, как жили наши предки. Возможно, в пещерах было даже лучше, чем нам среди цепей законов и ядохимикатов современной природы».

Рука послушно полезла в карман и вернулась с серой щепоткой.

– Это что, соль с перцем? – пьяно шептал сосед. – Посыпь на рыбку.

Я озорно глянул на охмелевшего незнакомца, пустил пламя из зажигалки и в сером дыму пожелал: «Хочу в прошлое, на сорок тысяч лет назад».

Сосед еще пьяно ухмылялся, тянул руку за «солью», а дым клубился вокруг меня, и все исчезло.

Когда развеяло вонючую завесу, то пьянчужки словно и не было. Впрочем, от пивной тоже не осталось и следа. Передо мной, почти на месте столика, трещал смолистыми лапками сосны костер.

– Вай, вай, вай?! – неслось со всех сторон.

Мое появление предки оценили с должным уважением, не то, что зубастые твари дремучего прошлого.

Самый отважный чумазый и лохматый человек с опаской указал на меня каменным топором:

– Шаман?

– Шаман, шаман, – решил не разубеждать далекого родственника, почти Адама и щелкнул зажигалкой.

–У-у-у?! ? загудело одобрительное удивление, и все почтительно шмякнулись лбами о землю.

? Швин, ням-ням, – уважительно обратился близкий потомок Адама и Евы и указал на вертел с аппетитным поросенком над костром.

Хоть я и не был знатоком языков, до меня сразу дошло, что дикарь предлагает попробовать свинину. После пивка аппетит разгулялся, и не пришлось уламывать нового шамана.

Мясо оказалось без специй и совершенно не соленым, но я быстро приспособился, как пещерные люди, посыпать еду пеплом. Не глядя на недостатки местной кулинарии, я с удовольствием насытился, нега и усталость поползли по членам. Попытался умоститься на кулак-подушку, но чья-то заботливая рука подоткнула под голову мягкую шкуру, а сверху укрыла другой.

Проснулся от невиданного в жизни ливня. Он пролился мощно и неожиданно. Все перебирались к пещере: кто тащил еду, кто шкуры или оружие, а несколько человек безуспешно прикрывали собой еще горящие сучья костра. В пещеру вносили уже промокшие безжизненные головешки. Из них пытались сложить новый костер, да что толку от никчемных, потерявших огонь палок.

? Агни, Агни, Агни, – причитал местный шаман, на каждое слово, высекая искры двумя камнями. Но без толку.

Решил помочь коллеге. На сей раз, разнообразил колдовство: извлек огонь из спички, а не зажигалки, и поджег пук сухой травы.

– Агни! Агни! – восторженно оценили пещерные люди.

Кто-то схватил горящий ком и занялся костром, а вождь (я его так определил) наградил неудачливого шамана тяжелым пинком в мясистые ягодицы. Все поддержали праведный гнев руководства одобрительным гулом, а наиболее хитрый и услужливый подчиненный подбежал выискивать блох в могучем теле сюзерена, затем лизнул руки и даже чуть ниже поясницы.

«Ого!? – подумал я. – Наши предки лизали начальству зад в прямом смысле?!»

В этом мире роль подлиз оказалась до отвращения гротескно выделена. Даже едва не выплеснул наружу смесь цивилизованного пива и доисторического поросенка.

Возможно, при отсутствии туалетной бумаги, в смысле гигиены вождь проходил полезную и приятную процедуру. Даже надменные очи окрасил бездумный туман поволоки, но когда услужливый представитель народа вместо блохи случайно цапнул царственную ягодицу, то и он получил ускорение через мягкую заднюю часть тела в направлении шамана. Обиженный шаман в свою очередь наградил тумаками, шмякнувшуюся рядом очередную жертву разборки властной структуры.

По сравнению с миром динозавров здесь я ловил кайф, но местная жизнь никак не вписывалась даже в мои довольно не требовательные идеалы нравственности.

Вождь, злобно потирая место укуса, повел вокруг недобрым глазом, пока не остановил свой интерес на мне. Сразу засосало под ложечкой, слегка задрожали коленки, стало нехорошо. Я в панике шарил в карманах, пока не выудил пачку жевательной резинки. Освободил одну от обертки, половину сунул в рот, старательно показывая методику ее использования, а вторую часть протянул вождю. Он тоже заработал челюстями, постепенно теплея взглядом, а мне стало нестерпимо, до отвращения стыдно за свой подхалимаж, и на этот раз вырвало. Никто не обратил внимания на блевотину, да и что она могла изменить в замызганной ошметками мяса, крови, шерсти, костей и еще черт знает чего в пещере.

Древний народ, если судить по понятным мне отдельным словам, – предки индоевропейцев. Пращуры занялись обычными житейскими делами. Одни дремали, несколько хлопцев тискали девчат, кое-кто мастерил нехитрое вооружение или сшивал шкуры. Древние модельеры особенно не гнались за внешним видом, и швы получались грубые кривые, но прочные.

В человечьем стаде редко мелькали разумные взгляды. Более всех в этом смысле выделялся шаман, но когда к нему подошел, то и он зарычал по-звериному.

Я извлек из кармана коробку спичек и, загубив пару из них, объяснил, как главе доисторического культа дальше колдовать.